Кристианом. – Мои девочки помогут ей, и через пять минут вы оцените все великолепие прованских кружев.
– Анри, вы еще помните, что такое армия и война? – неожиданно спросил Жерес.
– Двадцать семь лет жизни просто так не забываются, господин майор.
– Прекрасно, тогда вы должны знать, что такое билет в один конец?
С лица бывшего сержанта исчезла улыбка.
– Вы хотите сказать…
– Да, хочу сказать, что не имею права превратить жизнь этой женщины в ночной кошмар. У меня не очень много шансов выжить в предстоящем дельце. Вы меня понимаете?
Дюран молчал.
– Быть обманутой невестой куда лучше, чем безутешной вдовой, – Жерес принял решение. – Чтобы не заходить слишком далеко, я ухожу прямо сейчас. Анри, как собрата по духу, прошу вас объяснить все Катрин. Пусть не поминает меня лихом.
Старый солдат, тяжело вздохнув, протянул руку:
– Удачи вам, господин майор.
Глава 3
Воспоминания Жереса прервало изменение тональности гудения коммуникатора. По окружности прибора возникло яркое голубое свечение, которое, поднимаясь, образовало перевернутый световой конус. Внутри этого импровизированного телевизора спроецировалось объемное изображение физиономии Торна.
Первый же взгляд на профессора отбил у майора всякое желание поднимать вопрос о качестве связи. Знаменитый социолог имел плачевный вид, который Кристиан безошибочно охарактеризовал одним словом – утопленник. Лицо ранее сухощавого ученого вспухло и покрылось белесыми пятнами. Он был насквозь мокрый, с мигающими слезящимися глазами. Огромная капля маслянистой жидкости повисла на носу профессора, а затем сорвалась вниз с невероятно громким бульканьем.
– Что случилось? Кто это? Жерес, это вы? – пролепетал Торн.
– Черт возьми, профессор, кто же еще! Как там у вас дела на «Титанике»?
Социолог несколько секунд находился в замешательстве. Затем, раскинув своими гениальными извилинами, он сообразил, что у Жереса появился новый план.
– Майор, я не могу понять, как в нашей экспедиции вы хотите использовать морской корабль, погибший сто лет назад? У нас нет времени на его подъем, и, кроме того, там, куда мы отправляемся, нет водоемов.
После такого ответа Кристиан уже не мог держать зла на Торна. Обворожительно улыбнувшись, он смягчился:
– Ну, не хотите как хотите. Вы же шеф нашей конторы. Кстати, как-нибудь, на досуге, поищите в словаре значение слова «юмор».
По всей видимости, о юморе профессор все-таки слыхал. Добавив к нему название «Титаник», Торн наконец догадался о том, что майор намекает на его внешность. Немного сконфуженно, но с типично профессорским апломбом Торн произнес:
– Уважаемый мсье Жерес, да будет вам известно, что большинство водно-углеродных видов высокоцивилизованных существ предпочитают восстанавливать свои силы в специальных резервуарах, наполненных биологически активным раствором, который возрождает жизненную активность большинства органов. Мозг отдыхающего субъекта находится под воздействием расслабляющих биоволн. Выход из состояния глубокой релаксации требует некоторого времени и специальных процедур. Наружные ткани должны приобрести прежний вид, а мозг полностью очнуться от расслабления. Именно этим и объясняется тот облик, в котором вы меня застали. Из-за вашего экстренного вызова я не прошел и половины восстановительного цикла!
«Дорогие мои высокоцивилизованные существа, если там, куда вы меня тянете, начнется настоящая война, то вместо стерильной ванны с питательным раствором вы сочтете за счастье поспать в хлеву, используя вместо грелки кучу теплого навоза», – подумал Жерес, но, естественно, не стал радовать Торна подобными перспективами. Не теряя ни секунды, он перешел к делу:
– У нас серьезные проблемы, профессор. Именно поэтому я послал вам экстренный вызов. Я отстранен от командования, роту расформировывают, наши планы под угрозой срыва. Для передачи дел мне отведено три дня. Если вы все еще хотите заполучить моих людей, то мы должны уложиться именно в эти сроки.
Торн открыл рот с явно протестующим намерением, но Жерес опередил его:
– Это еще не все. Через полчаса вас ждет выступление перед офицерами моей роты, где вы должны будете подтвердить ту невероятную историю, которую я собираюсь им рассказать.
Второе известие ошарашило социолога ничуть не меньше предыдущего. Он выпучил глаза и хотел что- то произнести, но на этот раз от волнения сам не смог говорить. Предвидя бурю возмущений, которой вот- вот собирался разразиться Торн, Кристиан первым наехал на знаменитого ученого:
– Профессор, мы компаньоны и делаем одно общее дело. Но если между нами не будет взаимопонимания, то лучше сразу поставить крест на всей экспедиции.
– Ну не стоит так горячиться, майор. – Торн дрогнул под напором Жереса. – Я же еще ничего вам не ответил.
– Разве? – Кристиан скорчил недоумевающую мину. – А мне показалось, что вы чем-то недовольны.
– Я?
– Ну да, вы.
– Ничуть.
– Значит, все формальности улажены, изменения приняты и сроки утрясены.
Несколько мгновений профессор молчал. Затем его черная физиономия расплылась в широкой ухмылке.
– Своеобразная у вас, Жерес, манера уговаривать начальство. Как-нибудь при случае научите?
– Без проблем! – Майор ответил улыбкой на улыбку. – Но сейчас я хотел бы напомнить о времени. Для завершения вашего туалета его осталось не так уж и много.
– Хорошо, – Торн поскреб свой лысый мокрый затылок, – увидимся через полчаса.
Глава 4
«Интересно, что можно сделать за три часа? Можно пару раз обернуться вокруг земного шара, если ты астронавт. Можно выдрать дюжину зубов, если ты дантист. Можно загнать тележку мороженого, если ты продавец на Ривьере. Наконец, можно закадрить парочку классных девочек! А что сделал я? Заполнил десяток дурацких анкет и ответил на сотню идиотских вопросов. Вдобавок ко всему я взмок от пота, сидя в душном классе, где нет кондиционера и воняет средством от клопов. Жизнь казалась бы полным дерьмом, если бы не вон та хорошенькая аспирантка в мини-юбке».
Именно об этом рассуждал Мишель Тьюри, сержант второй роты, исполняя роль подопытного кролика в исследовательской программе с громким названием «Люди экстремальных профессий и современное общество». Спасение пришло неожиданно. В класс ввалился взмыленный посыльный. Он бесцеремонно проигнорировал замечание штатских исследователей и, козырнув, обратился к командиру разведчиков лейтенанту Марку Грабовскому:
– Господин лейтенант, вернулся командир. В двенадцать ноль-ноль майор собирает экстренное совещание офицеров и сержантов. По-моему, что-то важное, так как Строгов поднял на уши всю роту. А у него нюх на горяченькое.
Грабовский, Тьюри и сержант Дюваль одновременно оказались на ногах. Не столько потому, что до начала совещания оставалось двадцать пять минут, а скорее от страха, что кто-нибудь успеет отменить этот великолепный приказ и пытки исследователей человеческих душ продлятся до самого обеда.
Оставив взвод на попечение капрала Луари, Грабовский в сопровождении двух сержантов пулей вылетел из учебного корпуса. Они остановились, только когда оказались на лужайке перед зданием. Переглянувшись, все трое разразились громким смехом. Их поспешное ретирование уж больно походило на бегство трех шалопаев с воскресной проповеди.
– Моя мамочка всегда говорила, что военная служба вредна для здоровья, но я не предполагал, что настолько. Пытки людоедов Новой Зеландии – ничто по сравнению с последними тремя часами, – признался
