Жил он в нужде. Но вот он написал порнографический роман и сразу стал богатым. Я думаю, что эта достойная сожаления история — не только печальная участь одного человека. Это больше, чем личное дело одного писателя, которого я имею в виду. Человечество потеряло одаренного художника. Из литературы ушел человек и стал талантливым профессиональным отравителем. Я считаю, что таких вещей допускать нельзя. Среди писателей должны найтись люди, которые протянули бы ему дружескую руку помощи. Обсудим также вопросы о содружестве между людьми творческого труда.
— А что нужно делать сейчас?
— Я по-прежнему призываю всех встретиться. В эпоху лихорадочной военной подготовки не только в Западной Германии, где фашизму вручают атомное оружие, но и всюду во всем мире — необходимо коллективное выступление против войны. Литература, разумеется, — дело совести. Однако будущие поколения не простят нам, если мы не поднимем свой голос против убийства. Когда читатели увидят — «С кем вы, мастера культуры?», — станет ясно, кто и во имя чего выступает. Это будет иметь огромное психологическое значение. Карты будут открыты.
Сказать войне «НЕТ!» должны прежде всего люди творческого труда, чтобы кто-нибудь не сказал ей вдруг «ДА!».
— Как вы представляете себе организацию такой встречи?
— Вероятно, имело бы смысл начать с региональных конференций писателей родственных литератур, например, литератур славянских, романских, скандинавских и т. д. Потом создать организационный комитет по созыву всемирной конференции.
Если чехословацкие писатели сочтут, что моя мысль заслуживает внимания, — пусть они коллективно поддержат ее («Руде право», 1958, 6 апреля).
Весной 1958 года М. А. Шолохов имел беседу с редактором газеты «Руде право». В этой беседе были снова затронуты вопросы, поднятые писателем в его выступлении на Двадцатом съезде Коммунистической партии Советского Союза.
Редактор спросил:
— На Двадцатом съезде КПСС вы довольно подробно остановились на вопросах связи литературы с жизнью, с народом. Что вы могли бы добавить к этому сегодня?
— Я полагаю, что писателя не спасет никакой компромисс. Литературу нельзя растить в теплице. Не понимаю, почему некоторые писатели предпочитают жить в столице, замкнутой обстановке, в узком кругу знакомых. Но я понимаю, почему литераторам, работающим в тепличных условиях, не хватает не только знания жизни, но и тем.
— У сторонников «удобного» стиля работы есть свои защитники. Они утверждают, что их подопечные создают свои произведения на основе «накопленных ранее наблюдений», что в тихом уединении они глубже могут изобразить «волнующийся горизонт жизни».
— Я знаю. Но это смешная точка зрения. Это напоминает мне чеховского трагикомического героя, который жил воспоминаниями о молодости, проведенной в кадетском корпусе, и все разговоры сводил к этой теме. Но ведь было бы нелепым писать о второй мировой войне, основываясь лишь на воспоминаниях о первой. Жизнь бежит, ее нельзя удержать, не прилагая к этому непрестанных усилий.
— Вызвала ли ваша речь отклики среди писателей?
— Да, и большие. Многие мне горячо аплодировали, многие меня горячо поддерживали, но в конце концов никуда не поехали. Я не могу назвать ни одного крупного писателя, который бы уехал в колхоз, надолго связался с заводом, словом, стал бы ближе к жизни А вот китайские товарищи не кричали громко «поддерживаем» — а поехали! («Руде право», 1958, 6 апреля).
