Цивилизация классической Европы

призвали французов, чтобы избавиться от имперцев, Саверн и Хагенау — чтобы избавиться от шведов. Первого ноября 1634 года занятые шведами города перешли под французское управление, несколько дней спустя — Кольмар. Образуется нечто вроде кондоминиума между Францией и Бернардом Сакс-Веймарским. По смерти последнего (1639) управление осуществляется одной Францией.

Поскольку прямые коммуникации между Франш-Конте и Нидерландами были перерезаны, Испания двинула свою пехоту на рейнскую дугу. Отсюда вытекал casus belli: «.Поскольку вы не пожелали предоставить свободу монсеньеру архиепископу Трирскому, курфюрсту Священной империи, который предал себя под его (короля Франции) покровительство, не получив такового от императора. его величество объявляет вам, что он полон решимости силой оружия получить удовлетворение за сие оскорбление, в чем заинтересованы все князья христианского мира».

Вот что Грасьоле, гасконский дворянин с током на голове и жезлом герольда в руке, предваряемый трубным сигналом, объявил в Брюсселе 19 мая 1635 года под окнами кардинал-инфанта. Акт вдвойне символичный: война, после одиннадцатилетнего хождения вокруг да около, была объявлена и Брюсселю и Испании. Испании, но не императору, de minimis non curat praetor.[24]

Тысяча шестьсот тридцать шестой — тысяча шестьсот сороковой были прежде всего годами неожиданности. Испания Оливареса, высвободившись благодаря своей германской победе, успешно и быстро повернула свои силы против Франции. С 1635 года военное превосходство Испании гремит во Фландрии и Лотарингии. «Хотя Цезарь говорил, что франки (sic) знают две вещи: военное искусство и искусство красноречия, — уверяю, — говорит Ришелье в “Завещании”, — что я не смог понять, на основании чего он приписал им первое качество, имея в виду, что упорство в трудах и заботах, качество необходимое на войне, лишь изредка обнаруживается у них». Замечание трезвое. Зимой 1635–1636 годов необъятной глубинной Франции не удалось мобилизовать налоговые поступления. Американское серебро, доходившее в Севилью даже в урезанном после изъятий генуэзского банка виде, немедленно оказывалось в наличии. Все это воплотилось в падении Корби, которое, будь прорван пикардийский фронт, могло бы привести к захвату Парижа в год создания «Сида»[25] (1636). Корби было следствием как политической ошибки, так и военной слабости.[26] В 1634–1635 годах Франция рассчитывала на восстание Нидерландов против Испании.

Известные статьи франко-голландского договора от 8 февраля 1635 года резко изменили положение. И сделали это скорее, чем комбинация, которая превратила северные католические Нидерланды в необъятные генералитетские земли. Итак, наряду с tercio действовали валлонские банды, согласно надгробному слову Боссюэ.[27] И если Корби осталось всего лишь Корби, иначе говоря, лебединой песней испанского могущества — за 7 лет до Рокруа, то, стало быть, мы имеем дело с чем-то совсем иным, нежели противоборство двух армий. Испанские успехи 1636 года, французские успехи 1638–1639 годов. Важнее было колоссальное напряжение обоих противоборствующих гигантов. Каждый ждал решающего бунта, отказа платить, страдать и умирать со стороны подданных противника.

Корби — это только отчасти Корби, а в значительно большей степени это сюрприз со стороны Нидерландов, отказавшихся восставать, это громадная черная дыра восстания кроканов на юго-западе Франции, оставившего фронты без войск и без денег. Грозный вызов, который в 1637 году захватывал краем юговосток и Средиземноморье. Сегодня мы лучше знаем, на каком дне нищеты и необузданного насилия находилась Франция при Людовике XIII. Аристократия, чья рента конкурировала с королевским налогом, сильно шантажировала государство, которое совершенно идентифицировалось бы с чиновничеством, если бы чиновничество тоже не жило за счет сеньориальной ренты. Здесь же коренится секрет Фронды, существовавшей до Фронды, — весьма неплохо управляемой анархии, которую аристократия использовала как средство шантажа.

Тысяча шестьсот тридцать девятый — самый критический год: едва был усмирен юг, как запад от Руана до Пуатье охватило восстание «босоногих». С июля по октябрь, пока значительные куски Нормандии, Бретани, Лангедока, Прованса и Пуату (Авранш, Сен-Леонар, Вен, Кан, Руан, Барантен, Байе, Кутанс, Домфрон, Фалез, Гавре, Лизье) последовательно усмиряются; приходят в волнение Мортен, Пуатье, Понторсон, Сен-Жам, Сен-Ло, Вир, Доль, Фужер, Ренн, Менвиль, Ментийи, Шательро.

12. Народные восстания во Франции накануне Фронды

За четверть века, предшествовавшую великому всеобщему взрыву Фронды, не было ни одного вполне спокойного года. В 1623-м — восемь очагов городских волнений; в 1624-м — шесть городских очагов и обширные крестьянские волнения в Керси; в 1625-м — три городских очага; еще три других — в 1626-м; три в 1627-м; шесть в 1628-м; четыре в 1629-м; десять в 1630-м; еще десять в 1631 году. В 1632 году городских очагов только три, но зато три огромных района крестьянских возмущений к югу от Луары, три района в 1633 году, два — в 1634-м. По мере возрастания фискального давления, связанного с войной и строительством эффективного государства, росла и напряженность. Мы отметим наиболее критические годы. В 1635-м: весь юг, точнее, Два южных региона (23 пораженных городских центра, 22 — к югу от Луары) и два крупных очага крестьянских волнений. В 1636-м, в год поражения Корби, снова юг, но аквитанский, а также весь Центральный массив с пикардийским очагом. В 1637-м — снова юг. В 1639-м, кроме Средиземноморья, крайние осложнения в Нормандии и на западе. В 1643 и 1645 годах новые грандиозные вспышки.

Видно, как избирательна эта география восстаний. Она охватывает прежде всего юг, а затем запад — богатую Францию XVI века, Францию, которая вступила в долгий упадок, тогда как на некогда бедном востоке и севере Франции начался процесс роста и восстановления. Инверсия будет признана уже в середине XVIII века в результате крупного исследования Орри в 1745 году.

13. Дифференциальная география французского благосостояния в 1745 году

«Процветающие» регионы; 2. Обеспечивающие себя регионы; 3. Частично обеспеченные, частично бедные регионы; 4. Бедные регионы; 5. Нищие регионы

Начиная с 1664 года генеральный контроль финансов в тесном взаимодействии с местными администрациями учредил сводные периодические балансы. Баланс 1745 года, составленный по требованию генерального контролера Орри, был картографирован отцом Ф. де Денвилем. Франция завершила смещение по оси северо-запад — юго-восток: богатство на севере и востоке, бедность на юге — обратная симметрия относительно XVI века.

Восстание «босоногих» резко обнажило глубокую болезнь Нормандии, считавшейся богатой провинцией, в тот момент, когда Франция начала сворачивать в сторону от старинной оси процветания, ориентированной с северо-запада на юго-восток. Путь расчистила чума — причина или следствие экономического падения. Зоны инакомыслия — возможно, неизвестные до «босоногих», — с 30-х годов XVII века испещряли Нормандию, как пустулы кожу больных оспой. Многие годы целые приходы парадоксальным образом жили вне государства. Обратное движение, сбой или, быть может, просто архаизм.

Самое серьезное из французских народных восстаний накануне Фронды было обусловлено тремя факторами: возвышением государства и ростом его требований в пароксизме европейской войны; поворотом мировой конъюнктуры и, внутри Франции, нарушением внутреннего равновесия в иерархии населения и родов занятий. Взбудораженная «босоногими» Франция — это богатая Франция XVI века, начавшая разоряться в XVII веке, Франция, которая стала протестантской к западу и югу от линии Абвиль — Марсель. Первоначально волнение шло единым фронтом широких слоев нормандского населения. Сеньоры были не менее озлоблены против фиска, который, облагая крестьян, урезал поборы и арендную плату. Первоначально восстание наполнялось проблематикой региональных особенностей. Завершилось оно, когда не только повстанческая армия, «армия страдания» понесла потери, но и нотабли, поставившие короля перед лицом восставших, осознали опасность. Было ли это проявлением классовой борьбы? В начале — нет, на заключительной стадии — вероятно. Гассион, блестящий последователь Густава-Адольфа, протестант, как и его учитель, во главе армии Артуа истреблял «армию страдания», пока канцлер Сегье в Руане зимой 1639–1640 годов укреплял преданность дворянства мантии.