не менее здесь, как и везде, надо не колеблясь доискиваться истины и всегда бесстрашно стремиться к тому, чтобы все больше и больше быть с собой и с миром начистоту; падет ли жребий налево или направо, будь что будет — счастье не в химерах, счастье в моих желаниях, смело вперед! Не бойся пустоты, которая с каждым разом будет становиться все больше и больше. Только в одном надо быть вполне уверенным — в том, что, сняв завесы, ты не откроешь за ними собственной негодности: такое зрелище — смертоносная горгона. Итак, собственную ценность надо сознавать в глубине души, если хочешь удалить обман жизни. Ибо чувство собственной негодности представляет собою, собственно говоря, не только самое большое, но и единственное истинное духовное страдание: все другие духовные страдания могут быть не только исцелены, но и немедленно и совершенно подавлены уверенным сознанием собственной ценности; кто вполне уверен в ней, тот может совершенно спокойно переносить страдания, которые иначе довели бы его до отчаяния, — он может без радости и без друзей довлеть себе и опираться на себя, — так могуче то утешение, которое рождается в нас от живого убеждения в нашей собственной ценноcти, — и потому его надо предпочитать всем благам в мире. Наоборот, в сознании собственного ничтожества не может утешить ничто на свете; его можно только замаскировать посредством обмана и фиглярства или заглушить сутолокою жизни, но и то и другое — ненадолго.
§ 603
Если иной раз тебя увлечет соблазн дать понять людям, хотя бы лишь в очень тонкой и деликатной форме, нечто такое, что задевает их верностью и меткостью замечания, то они (так как у них недостает субъективных, а у нас — объективных условий, чтобы отплатить нам тою же монетой) — они почти всегда возразят как-нибудь так, что это оскорбит вас грубостью выражения. По мудрому принципу point d'honneur шансы ваши и их таким путем не только вполне сравнимы, но они, ваши оскорбители, даже в выигрыше, а мы покрыты позором, который можно смыть только кровью. Так хорошо обеспечила себя глупость этим принципом чести.
§ 604
Принцип чести и мужества заключается, собственно, в том, чтобы презирать величайшее зло, если оно исходит от судьбы, и, наоборот, придавать ему особое значение, если оно исходит от людей. Должно относиться равнодушно к потере денег, имущества, членов тела, не морщиться даже при величайших болях, покуда лишь все это ниспосылается случаем или природой или исходит от животных, — но следует иметь в запасе жестокое слово или даже удар, за указанное summum malum, и нельзя успокоиться до тех пор, пока оно не будет отомщено убийством. Quelles bamboches!
§ 605
Il faut de conserver toujours la vue des choses en grand; si vous arretez aux details, ils vous confondront et vous aurez une vue fausse: le succes ou le contretemps du moment, et l'impression qu'ils font, ne doivent compter pour rien[112].
§ 606
Как трудно научиться понимать самого себя, отчетливо познавать, чего, собственно, главным образом и прежде всего ты хочешь и что, следовательно, для твоего счастия первее и существеннее всего: что занимает, далее, первое после этого место, наконец — что второе и третье!
А при отсутствии этого знания живешь без плана: моряк без компаса.
§ 607
Возвышенная меланхолия настроения, при которой человек носит в себе живое внутреннее убеждение в ничтожестве всех вещей, всех наслаждений и всех людей и потому ничего не желает и ни к чему не стремится, а ощущает жизнь как простую тягость, которую необходимо нести до конца, каковой не может уже быть далек, — такая меланхолия представляет собою гораздо более счастливое настроение, чем какое бы то ни было состояние вожделения, когда придаешь цену иллюзии и гонишься за нею, как бы ни было это состояние отрадно. Этому учит a posteriori опыт, a priori же оно ясно из того, что последнее — это состояние иллюзии, первое же — состояние познания.
§ 608
Избегая одной беды, наталкиваешься на другую: так, если бежишь от национальных недостатков известного народа, то находишь недостатки иного рода, но такие же дурные — у какого-нибудь другого народа. Всевышний! Спаси нас от этой юдоли!
§ 609
Вопрос, что лучше: жениться или не жениться, можно в очень многих случаях свести к вопросу, что лучше: любовные заботы или заботы о пропитании.
§ 610
Le mariage est un piege, qua la nature nous tend[113].
§ 611
Женатые из философов и поэтов внушают, уже как таковые, то подозрение, что они стремятся к своему благу, а не ко благу науки и искусства.
§ 612
Ко всему привыкают: поэтому быть равнодушным значит только опередить привычку; большая выгода: не нуждаться в привычке.
§ 613
«Величайшее счастье — личность».
Как есть два великих врага человеческого счастия, боль и скука, так и природа снабдила и личность оборонительным средством против каждого из них: против боли (которая гораздо чаще духовного, чем телесного характера) — бодростью, а против скуки — духовностью. Тем не менее обе они родственны одна другой: более того, они в величайшей степени несовместимы. Гений родственен меланхолии[114], а очень бодрые души обладают только поверхностными духовными силами. Чем лучше, следовательно, известная натура вооружена против одного из этих зол, тем хуже, обыкновенно, вооружена она против другого. Свободной от боли и скуки не остается ни одна человеческая жизнь, и надо видеть особую благосклонность судьбы в том, если она подвергает людей, главным образом, тому из обоих зол, против которого они вооружены природой лучше всего, если она шлет много боли туда, где есть много бодрости, чтобы перенести ее, и много свободного времени туда, где есть много духа, — а не наоборот. Ибо дух заставляет ощущать боль в удвоенном и многократном виде, а для человека с жизнерадостным душевным складом, но без силы духа одиночество и незаполненное время совершенно невыносимы.
§ 614
Самый умный — тот, кто не проявляет жалости, так как он знает, что не встретит ее и по отношению к себе. — Среди королей cela va sans dire.
§ 615
Устойчивое господство в мире удерживают за собою, в царстве мышления, абсурдное и нелепое, встречая помеху только на короткий промежуток времени; и так же обстоит дело в искусстве: там редко находят и еще реже ценят настоящее — оно всегда вытесняется плоским, пошлым, манерностью.
Не иначе обстоит дело в царстве деяний. Oi pleistoi anu rwpoi cacoi, говорит Биас. Добродетель — чужестранка в этом мире. Безграничный эгоизм, коварство, злоба всегда составляют, собственно говоря, обычный порядок вещей. Мы неправы, когда обманываем на этот счет молодежь. Таким путем она лишь приобретает впоследствии убеждение, что ее учитель был первым обманщиком, с которым она столкнулась. Цель исправить самого питомца с помощью внушения, что другие люди прекрасны, не достигается. Лучше сказать так: большая часть людей плоха, но ты будь лучше. Таким образом он будет послан в мир, по крайней мере, вооруженным осторожностью и благоразумием, и ему не придется лишь на горьком личном опыте убедиться в том, что учитель его обманывал и морочил.
§ 616
All ignorance is dangerous, and most errors must be dearly paid. And good Luck must he have, that carries unchastised an error in his head unto his death[115].
§ 617
Всякое счастье и успех действуют на нас вдвойне благотворно, так как они, помимо их материальной ценности, влекут за собою еще и бодрящую уверенность, что мир, судьба или наш собственный демон вовсе уже не так настроены против нас и относятся к нам не так враждебно, как мы
