разочаровать. Единственная причина, по которой я оказалась здесь, заключается в том, что мой старый друг Клифф Харли попросил меня написать статью для его газеты.
– Понятно, – промурлыкал Рейф. Иден надеялась, что он ей поверил, потому что этот мужчина обладал сверхъестественной способностью читать ее мысли, но тогда она была моложе и не умела прятать свои чувства. – Раз уж ты здесь, позволь мне чем-нибудь тебя угостить. – Он удивленно поднял брови. – Ой, кажется, ты что-то пролила себе на брюки.
Иден снова покраснела. Взглянув на кремовые брюки, она обнаружила темное пятно, расползшееся по бедру.
– Это кофе, – пробормотала она. – Если бы идиот, сидевший рядом со мной, не пролил мне на колени горячую жидкость, ты бы не узнал о моем присутствии.
– Я был в курсе, что ты там, – сказал Рейф, указывая ей на кожаный диван. – Может, выпьешь вина, сока или чая?
– Апельсиновый сок, если можно, – поспешно ответила Иден. Если она попросит чай, то придется задержаться, а алкоголь помешает сохранить трезвый ум. – Что ты имеешь в виду, говоря, что знал о моем присутствии? Откуда ты мог знать?
– Я чувствовал, – просто ответил Рейф. – Если бы ты не привлекла к себе внимание, я бы начал тебя искать.
В воздухе повисла напряженная тишина, и Иден, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, стала изучать узор на ковре. Она очень давно не видела Рейфа, и ее тело соскучилось по его ласкам.
– Надеюсь, ты не обожгла ногу, – сказал он, протягивая ей стакан холодного сока. – В ванной есть запасной халат. Можешь надеть его, а я тем временем отдам твои брюки в стирку.
– Спасибо, не надо, – поспешно ответила Иден, поняв, что на это уйдет много времени.
– Но если не сделать этого сейчас, брюки будут испорчены.
– Не беспокойся, Рейф, я куплю себе другие, – возразила она. – Мы не виделись почти четыре года, и я не намерена раздеваться через пять минут после нашей встречи.
– Сколько нужно? Десять минут? Пятнадцать? Было время, когда тебе не терпелось освободиться от одежды, – непринужденно произнес Рейф, сев напротив нее.
Он остался таким же, каким она помнила его все эти годы. Магнетический взгляд, казалось, сокращал расстояние между ними, делая ее пленницей его чар. Но насмешливый тон Рейфа прогнал воспоминания и вернул Иден к реальности.
– Это в прошлом. Тогда я была молодой и наивной, хотя ты довольно быстро лишил меня невинности, не так ли, Рейф? У меня не было шансов устоять перед великолепным Рейфом Сантини, – горько произнесла она, вспоминая, с каким бесстыдством отдавалась ему четыре года назад.
– Ты была такой ненасытной, что решила переключить свое внимание на моего брата, – холодно парировал Рейф. Жестокость, прозвучавшая в его голосе, потрясла ее; от несправедливости обвинения защемило сердце.
– Это неправда…
– Я все видел собственными глазами. – Когда он вскочил с дивана, его глаза обжигали ее подобно углям. – Вы с Джанни целовались у бассейна. Не хочешь ли ты сказать, что у меня были галлюцинации?
Когда-то Иден побаивалась его взрывного темперамента. Нет, Рейф никогда бы не поднял на нее руку, просто он был несдержан на язык и его злые слова задевали ее за живое.
– Я ничего не хочу объяснять, – спокойно ответила Иден. – Зачем зря разбрасываться словами? Ты не выслушал меня тогда, и я не думаю, что со временем ты стал благоразумнее. – Четыре года назад она была не уверена в себе и испытывала благоговейный трепет перед ним, но теперь все изменилось.
– Благоразумнее! Я застал тебя полуобнаженной в объятиях моего брата, и ты еще хочешь, чтобы я был благоразумным? – Его глаза метали молнии, и Иден почувствовала, как сама начинает закипать. Ей не хотелось бередить старые раны.
Бросив на нее очередной испепеляющий взгляд, Рейф начал ходить взад-вперед по комнате, поглаживая густые черные волосы. Иден помнила, что они, несмотря на короткую стрижку, курчавились на затылке. Она любила запускать в них пальцы, притягивая его голову к себе для поцелуя. Воспоминания об этом были такими отчетливыми, что она с трудом отвела взгляд от его широких плеч. Ради собственного спокойствия ей лучше все забыть и поскорее убраться отсюда.
– Это было так давно, – пробормотала Иден, намеренно понизив голос, чтобы на нее не обрушился поток брани. – Жизнь не стоит на месте, и я уже не та, что прежде. – Правда, в данный момент она чувствовала себя такой же молодой и неопытной, как пять лет назад, когда впервые встретила его. Их знакомство тоже произошло в отеле, но в тот раз Иден не терпелось увидеть великого Сантини. Она залезла в окно его номера и рухнула прямо к его ногам. При воспоминании об этом ее губы дернулись, и Рейф вопросительно посмотрел на нее.
– Тебя что-то насмешило? – произнес он по-английски с итальянским акцентом, и Иден почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. Его низкий и чувственный голос был обволакивающим, словно горячий шоколад.
– Я просто вспоминала, как мы впервые встретились, – сухо ответила она. – Твой номер находился на втором этаже, и я вскарабкалась по водосточной трубе.
– Это был третий этаж, – поправил ее Рейф, – и я никогда не забуду выражения твоего лица, когда ты, испачканная и смущенная, лежала на полу.
Иден с трудом сдержала слезы.
– Я даже представить себе не могу, что ты обо мне подумал, – пробормотала она, тряхнув головой, чтобы прогнать болезненные воспоминания. Она тогда не удержалась и упала, а Рафаэль Сантини, чемпион «Формулы-1», мужчина, которого она так жаждала увидеть, помог ей подняться на ноги. Встретившись с ним взглядом, она словно онемела и тупо уставилась на него, не способная скрыть восхищение его мужественной красотой.
Рейфу было тогда двадцать восемь, и он находился в расцвете физических сил, что помогало ему год за годом одерживать победы в соревнованиях. Помимо этого, он обладал боевым духом, граничившим с одержимостью; безжалостная решимость побеждать сделала его кумиром тысяч людей. Жизнь Сантини вне гоночной трассы вызывала не меньший интерес. Его лицо почти каждую неделю украшало обложку какого- нибудь глянцевого журнала; издания платили бешеные деньги папарацци за информацию о его личной жизни. Рейф был преуспевающим, искушенным и просто неотразимым, и у Иден не было шансов устоять перед его обаянием.
– Я подумал, что ты красива. – При звуке его мягкого голоса у нее перехватило дыхание и она резко вскинула голову и уставилась на него. – Ты не была похожа на женщин, которых я встречал до этого, – продолжил Рейф. Разумеется, Иден отличалась от эффектных фотомоделей, чье присутствие на трибунах украшало соревнования. – Очень милая, застенчивая, однако крайне решительная. Ты рисковала жизнью только для того, чтобы сообщить мне, что не являешься моей фанаткой и жаждешь побеседовать лишь ради своего брата.
Иден улыбнулась, скрывая смущение.
– Саймон был твоим преданным поклонником, – согласилась она, – и я пообещала ему, что, даже если мне не удастся уговорить тебя навестить его в «Гринейкс», я попробую взять у тебя автограф.
Но наследника миллионов Сантини хорошо охраняли, и служащий в приемной холодно сказал ей, что синьор Сантини не станет ни с кем встречаться, особенно с младшим корреспондентом местной газеты. Правда, охрана Рейфа не знала, что за внешней хрупкостью Иден прячется железная воля.
– Но ты добилась своего, – заметил Рейф, и она кивнула, вспомнив, как удивился и обрадовался братишка, когда к нему в палату вошел его кумир. Рейф весь день общался с детьми и подростками, прикованными к инвалидной коляске. Саймон целую неделю только об этом и говорил и даже повесил на стены еще больше плакатов с портретами знаменитости. Иден обнаружила, что сама всякий раз украдкой разглядывает фотографии Рейфа.
Тогда ее брату было шестнадцать, и он половину своей жизни провел в инвалидной коляске после того, как упал с дерева и сломал позвоночник. Несмотря на то, что Саймон не мог ходить, он оставался очень общительным и жизнерадостным юношей, приносящим радость всем, кто находился рядом с ним. При
