его смерти? Ее беспокойство возрастало по мере того, как и увеличивалось ее недоумение, пока не стало граничить со страхом. И тут опять заговорил Захир.
— Я ничего не знал, пока не получил письмо, которое Фейзал попросил мистера Стрейкера отправить после его смерти. В нем сообщалось, что моя невестка умерла три года назад. В этом письме Фейзал не сообщал, что женился повторно. — Захир быстро взглянул на Эрин. — Две недели назад я также узнал, что у брата есть сын, который остался сиротой. — Он снова бросил взгляд на нее. — Как единственная наследница Фейзала, вы теперь — очень состоятельная женщина, — произнес он с подчеркнутой иронией. — Но меня интересуют не деньги и не этот жуткий дом, — пренебрежительно добавил Захир, оглядывая библиотеку. — Мой единственный интерес — племянник Казим. Полагаю, за ним хорошо ухаживали после смерти брата? Я приехал, чтобы забрать его на родину отца, в Куббу, чтобы его воспитала наша семья. Пожалуйста, сообщите его няне, что я хочу познакомиться с ним, и попросите срочно упаковать его вещи. Нам необходимо как можно скорее отправиться в дорогу, пока погода совсем не испортилась.
Эрин задохнулась от таких слов, а сердце от волнения гулко застучало в груди.
— Вы никуда не заберете Казима! Выйдя замуж за Фейзала, я усыновила ребенка. И мой сын останется здесь, в «Инглдин». Это его дом, — решительно произнесла Эрин, стараясь не замечать гневного выражения лица Захира.
— Это правда? — Захир снова обратился к адвокату, глянув на Эрин так, словно она была чем-то вроде мебели.
— Да, правда, черт возьми! — Она уперла руки в бока и с яростью смотрела на Захира. — Казим — мой сын по закону, и я не позволю вам забрать его. У вас нет никаких прав.
— Это мы проверим, точнее, мои юристы проверят, — резко заявил Захир.
Его подбородок окаменел. За все тридцать шесть лет никто ни разу не позволял себе разговаривать с ним так неуважительно, тем более женщина. Хотя он никогда не был ретроградом и признавал равноправие полов. За время правления его отца Кубба постепенно превратилась в более либеральное государство, чем большинство их соседей. И сам Захир большую часть жизни провел в Америке и Европе, где у женщин и мужчин равный статус. Но он — член правящей арабской фамилии и считал должным, чтобы к нему относились соответствующим образом, преклонялись и восхищались все женщины без исключения.
Он не привык, чтобы на него повышали голос. И даже тот факт, что в гневе Эрин была еще прекраснее, не извинял ее. Она тяжело дышала, и Захир поймал себя на том, что следит, как поднимается и опускается ее грудь. Он не помнил, чтобы когда-то хотел женщину с таким позорным для мужчины нетерпением.
Захир отвернулся и, стараясь скрыть растерянность, пригладил рукой короткие волосы. Черт, эта женщина оказалась непредвиденным препятствием на его пути. На другой стороне земного шара старик с разбитым сердцем ждет встречи с внуком. Он обещал отцу, что привезет сына Фейзала в Куббу, и выполнит свое обещание. Но ситуация вышла из-под контроля. Захир без ложной скромности считал себя блестящим бизнесменом и прозорливым стратегом. Но впервые в жизни он чувствовал свою беспомощность и ненавидел себя за это.
— Я не верю, что вы собирались увезти трехлетнего ребенка в другую страну, когда он даже не знает вас, — бросила Эрин. — Казим совсем маленький и только что потерял отца. Вам не приходило в голову, что он может испугаться?
— Я приехал сюда один, без своего обычного сопровождения, — фыркнул Захир, озадаченный ее упреками, — чтобы малыш мог познакомиться со мной. Мой брат должен был понимать, что как только я узнаю о существовании ребенка, то приеду за ним, — резким тоном добавил Захир. — Во дворце в Куббе его уже ждет профессиональная няня, которая будет ухаживать за ним.
Страх сковал Эрин, но она постаралась не подать виду.
— Мне жаль, что вы зря потратили время, — вежливо, но твердо произнесла она. — Фейзал хотел, чтобы Казим вырос в Англии, со мной. Он просил меня усыновить мальчика, и я счастлива, что сделала это.
— Но почему в таком случае он ни слова не сказал о вас в письме?
Захир задал вопрос, на который Эрин не могла ответить. Но ее спас Гордон Стрейкер.
— Простите, что прерываю вас, — начал он, вставая со стула, — но погода портится, и мне надо успеть на поезд. — Он стал натягивать пальто, беспокойно поглядывая в окно на свинцовые тучи, которые предвещали долгий буран. — Эрин, если тебе нужен мой совет... — Он колебался и взглянул на Захира, прежде чем продолжить. — Пожалуйста, звони мне в офис в Лондоне в любое время.
Адвокат направился к двери.
— Вы уверены, что в завещании ничего не сказано в отношении ребенка? Никаких пунктов, указывающих, кто должен позаботиться о Казиме? — отрывисто спросил Захир.
— Нет, — коротко ответил адвокат. — Ваш брат все оставил Эрин, сочтя, что она сделает все как нужно.
— Вот именно! — подхватила Эрин и вспыхнула от негодования, выйдя из себя при виде скептического выражения лица Захира. — Я люблю Казима как собственного ребенка.
— Правда? — Захир цинично рассмеялся. Слова Эрин звучали убедительно. Но как он мог поверить в то, что она готова посвятить свою жизнь ребенку, который не был ее собственной плотью и кровью, если родная мать Захира когда-то бросила его?
Захир вдруг осознал, что последние десять лет даже не вспоминал о своей матери. Джорджина была второй женой отца. По словам трех старших сестер султана, независимой американке было сложно привыкнуть жить по строгому канону супруги правителя Куббы. Захир не знал этого и просто смирился с ее частыми поездками в Америку, каждый раз нетерпеливо ожидая ее возвращения во дворец. Но когда ему исполнилось одиннадцать лет, она уехала навсегда, и он больше никогда не видел ее и не разговаривал с ней.
По словам отца, она ухаживает за больной матерью и не может вернуться. Захир отчаянно тосковал по ней и долгое время хранил под подушкой ее шелковый халат, каждую ночь заворачиваясь в него. Когда ему исполнилось четырнадцать, он узнал правду. Мать категорически отказалась жить в Куббе и отреклась от единственного сына в обмен на огромную денежную компенсацию, полученную от отца.
Она продала его, и Захир больше никогда не плакал и не думал о ней. Но он получил ценный урок о любви и вере. И этот урок повторился спустя шесть лет, когда его предала любимая женщина.
Шум за дверью библиотеки вернул Захира к действительности. Детский плач перемежался с утешавшим малыша голосом, говорившим с отчетливым йоркширским акцентом. Спустя мгновение дверь распахнулась и на пороге появилась женщина с заплаканным ребенком на руках.
— Прости, — обратилась она к Эрин, — Казим ударился головой о кухонный стол. Ты же знаешь, как он бегает повсюду. На лбу вскочила шишка, а он не дает мне успокоить его, хочет к тебе.
Эрин немедленно взяла на руки рыдающего малыша. У нее сжалось сердце, когда детские ручонки обхватили ее за шею.
— Ш-ш-ш, все в порядке, малыш, дай я посмотрю твою голову. — Эрин убрала темную кудряшку с его лба и, осмотрев багровый синяк, приложила приготовленный Элис пакет со льдом. — Ничего страшного, у тебя просто синяк.
Рыдания Казима постепенно стихли. От него пахло душистым мылом и детской присыпкой, и сердце Эрин сжалось от любви к малышу. Никто не заставит ее отказаться от него, но в душе поселилось мрачное предчувствие.
— Разве вы не собираетесь показать ребенка врачу? — холодно поинтересовался Захир.
Казим ерзал на руках у Эрин, желая поскорее спуститься вниз.
— С ним все в порядке, — кратко ответила Эрин. — Я прекрасно знаю работу няни и умею оказывать первую помощь.
Эрин вздернула подбородок и встретилась с надменным взглядом Захира. В глубине темных глаз она заметила полыхающую страсть, но он мгновенно опустил ресницы. Потрясенная, Эрин взглянула на Гордона Стрейкера, спешившего к двери.
— Присмотри за ним, — обратилась Эрин к домработнице, передавая ей малыша, — пока я провожу мистера Стрейкера.
