— Но ты даже мне этого не говорил, Дэймон.
— Важные открытия не легко даются. Но смею надеяться, мы не пойдем по стопам твоих родителей. Да, кстати, тебе стоило бы навестить свою маму.
— Что ты сказал?
— Твоя мама не скрывает своего огорчения тем, что ее дочь совсем про нее забыла. По-моему, она замечательная женщина. Мне было очень приятно с ней познакомиться.
— Кто дал тебе право тревожить моих родных?
— Твоя мама была рада меня видеть, и у меня не сложилось впечатления, что я ее сильно потревожил.
— Как ты узнал, где она живет?
— Даже для начинающего детектива это не проблема, а на меня работает настоящий профи, который и сообщил, бывшая миссис Кристиансен живет во Франции со своим третьим мужем Чарлзом Элдриджем. Ты с ним, кажется, еще не знакома, а, по-моему, стоило бы познакомиться, он достойный человек.
— Очень рада.
— Твоя мама сказала, ее второй брак был ошибкой, и она прекрасно понимает, почему ты сердишься на нее.
Анна хмуро посмотрела на Дэймона.
— Она мне рассказала про Филиппа Стоуна. Сказала, он попал за решетку за то, что размещал в Интернете откровенные фотографии девочек-подростков и продавал их педофилам. Она оформила с ним развод тотчас, как это вскрылось, и на него было заведено уголовное дело. Только тогда ей стала понятна причина твоего внезапного отъезда. Она была уверена, что ты не позволила ему обидеть тебя, и решила никогда не рассказывать тебе, каким дурным человеком был твой отчим. Но когда ты категорически отказалась вернуться домой, в ее голову закрались сомнения. Она до сих пор не знает, что произошло между тобой и Стоуном.
— Он все время за мной подглядывал. Сначала я думала, будто мне это только почудилось, но когда он начал выпытывать, с какими мальчиками я гуляю, как мы проводим время и что я им позволяю с собой делать… Мне показалось, для взрослого человека это довольно странное любопытство, учитывая, что воспитанием моим ему заниматься не приходилось, поскольку виделись мы, только когда я возвращалась домой на каникулы. Когда же я стала чуть старше, он начал говорить совершенно непонятные мне вещи. Постоянно комментировал размер моей груди и прочее, любил распространяться про сексуальные отношения и делал это всегда наедине.
— Почему ты не рассказала об этом маме?
— Мы не были близки. Мне казалось, она счастлива с ним, она проводила с ним все время, каждый день, а я приезжала только на летние и рождественские каникулы. Мама могла мне просто не поверить, да и Фил вполне способен был меня оговорить. Я боялась, что она скорее предпочтет встать на его сторону, чем на мою. А потом, я не была полностью уверена в своей правоте. В наше время то, что кажется одним неприличным и противозаконным, другими принимается как норма. В подростковом возрасте мне было достаточно трудно ориентироваться во всем этом без помощи взрослых, а ее-то и не было. Все были заняты исключительно собой.
— Ты из-за этого уехала?
— Я решилась на переезд, когда он стал лапать меня.
— Он…
— Не успел, — покраснела Анна. — Но разъяснил мне во всех омерзительнейших подробностях, что хотел бы со мной сотворить.
— А у тебя не было желания рассказать об этом отцу? Уж он-то наверняка мог за тебя заступиться.
— В ту пору я почти не общалась с ним, он был полностью поглощен своей новой семейной жизнью. Он бы просто отмахнулся от меня. Хотя… Может быть, я ошибаюсь. Наверно, стоило рассказать либо ему, либо маме, но я не доверяла им. Я предпочла решать свои проблемы самостоятельно. Так было проще.
— Другими словами, когда ребенку понадобилась помощь родителей, они оказались заняты устройством своей личной жизни и остались глухи к его проблемам… Но ты же не позволила этому мерзавцу совратить тебя, как это сделали те несчастные девочки, чьи фотографии он распространял в Интернете! Ты нашла в себе силы справиться с ситуацией. Почему же ты до сих пор так болезненно это воспринимаешь?
— Потому что ему все-таки удалось вселить в меня ощущение собственной порочности, он внушил мне ненависть к себе, к мужчинам, к сексуальному влечению. Я до сих пор слышу его голос, эти гнусные намеки… Стоит тебе дотронуться до меня, как в моей памяти всплывают его приставания. Когда ты говоришь, будто хочешь меня, меня захлестывает волна ужаса. А когда я сама желаю близости с тобой, я тут же начинаю думать, что он был прав, говоря, будто каждая девочка с раннего возраста только и мечтает о том, чтобы ею овладел мужчина. Но самое для меня страшное — встретить Фила снова.
— Можешь больше не бояться. Его убили в пьяной драке два года назад. Считай эту главу своей жизни завершенной, Анна.
Глава десятая
— Анна, ты проснулась?
Анна открыла глаза, и нахмурилась, вспоминая, где она и кому может принадлежать детский голосок.
— Янти, это ты? Заходи, детка, — сонно улыбнулась она маленькой девочке, с любопытством заглядывающей в комнату.
Янти не заставила себя ждать, она проворно влетела в комнату и с разбега прыгнула на постель рядом с Анной.
— Папа просил не тревожить тебя, — затараторила девочка. Ее английский был безупречен, никакого акцента. Никто не поверил бы, что это неродной язык малышки. — Но мы ведь все вместе собирались сегодня в Порос, и я больше не могу ждать.
Девочка продолжала что-то эмоционально говорить, ее пышные черные блестящие локоны прыгали в такт словам, а темные глаза горели, как угольки. Анна никак не могла окончательно проснуться и сосредоточиться.
— Собирайся. Тебе там понравится. Мы поплывем под парусами на папиной яхте. А когда мы прибудем на остров, будем купаться в море и целыми днями лежать на пляже. Ты будешь со мной плавать?
— Я обязательно поплаваю с тобой, Янти. Сейчас встану. Я с вечера собрала свои вещи, так что мне осталось только принять душ и одеться. Который теперь час?
— Около девяти, — слегка нахмурившись, произнесла Янти. — Я хотела разбудить тебя раньше, но папа мне запретил. Он сказал, что надо дать тебе выспаться, мол, у тебя были трудные дни, а ночами тебе снились плохие сны. Мне тоже иногда снятся ужасные сны про чудовищ, но папа сказал, чтобы я их не боялась, потому что он может победить их всех. Тебе тоже снятся всякие страшилки?
— Случается и такое. А твой папа умеет справляться только с чудовищами из дочкиных снов или со всеми подряд? — улыбаясь, спросила Анна.
— Со всеми! Мой папа самый лучший, он как супермен, — гордо проговорила Янти.
Анна вспомнила те времена, когда сама считала своего папу самым сильным и самым добрым. Конечно, не стоило сравнивать Дэймона с Ларсом, Дэймон отличался цельностью, последовательностью, целеустремленностью. Янти имела все основания быть в нем уверенной. Дэймон позаботился о том, чтобы дочь не ранило обилие отцовских романов и многочисленные, сменяющие одна другую женщины. И то, что, уезжая, он оставлял дочь со своей сестрой и ее семьей, не худший вариант для девочки, рано оставшейся без матери. Янти не обделена любовью родных, она вполне счастлива.
Анна не собиралась бороться с малышкой за любовь Дэймона, но ей до сих пор не все ясно насчет места покойной жены в его памяти, сердце и душе. Это рождало лишь беспокойство и неуверенность.
