— Это он не совсем обычный мальчик. А в другой работе он утверждал, что преподавание истории в школах есть не что иное, как полная ахинея. Любимое его словечко, «ахинея». Он написал, что причина и следствие во всех исторических процессах придуманы самими учеными-историками. Для того что было удобнее расфасовывать наше прошлое по аккуратным маленьким пакетикам в фальшивой обертке. Он вообще очень много читал, и по естественным наукам тоже, в частности по физике. Большой поклонник теории случайных событий… Полагаю, вы наслышаны о ней?
— Немного, — ответил Хейзен.
— По его мнению, все сводится к тому, что ничто в этой жизни не является или не являлось неизбежным. Всему виной чистая случайность — от столкновения частиц до процессов в политике и экономике. И совершенно не важно, где подобные «столкновения» происходят — в лабораторных пробирках или в дикой природе. Исходя из этой теории, считает он, промышленной революции никогда не случилось бы, если б на белый свет не родились десять человек. Второй мировой войны тоже не было бы, если бы Гитлера убили на фронте в семнадцатом году. Гражданской войны можно было бы избежать, если бы Линкольн решил продолжить карьеру юриста…
— Ну и какую же оценку вы поставили ему за это столь неортодоксальное философствование?
— «Отлично», — рассмеялся Стрэнд. — Возможно, потому, что его работа разительно отличалась от других. К тому же он довольно грамотен.
— А как вы считаете, он хотел бы поступить в колледж, если бы была такая возможность?
— Вряд ли. Как-то раз он признался мне по секрету, что и образование, на его взгляд, тоже полная ахинея. И хотя такие мальчики встречаются в нашей школе нечасто, именно благодаря им чувствуешь: дело того стоит.
— Понимаю, — кивнул Хейзен. На секунду он отнял холодный компресс от щеки, задумчиво и рассеянно оглядел его, снова прижал к лицу. — Много воды утекло с тех пор, как сам я учился. За это время, должно быть, многое изменилось. В самой системе образования, я имею в виду.
— А где вы получали образование? — спросил Стрэнд. Будучи главой семьи, он не мог позволить Хейзену все время задавать вопросы.
— Ну, как обычно, — небрежно ответил тот. — Йель, потом юридическое отделение Гарварда. Пошел по стопам моего уважаемого отца. Который, кстати говоря, и слыхом не слыхивал о теории случайных событий.
— Правящий класс, — вставил Джимми. — Колыбель правителей и политиканов. Могильщик Америки.
— Джимми! — одернула сына Лесли. — Не смей грубить и портить настроение людям.
— Возможно, Джимми прав куда больше, чем осознает, миссис Стрэнд, — заметил Хейзен.
А он, похоже, не столь уж уверен в себе, подумал Стрэнд. Да и вообще, если присмотреться, мало похож на человека, который хорошо спит по ночам. И дело тут вовсе не в повязке вокруг головы.
Раздался звонок в дверь, и Джимми пошел открывать.
— Наверное, доктор Принз, — сказала Лесли.
— Должно быть, он замечательный врач, — заметил Хейзен. — Визиты на дом в такой поздний час…
— Он мой старинный приятель, познакомились еще в колледже, — пояснил Стрэнд.
— У меня тоже есть несколько школьных друзей, которые стали врачами, — сказал Хейзен. — Но стоит захворать, и они либо приглашают к себе на прием, либо отправляют лечиться в больницу.
В комнату ворвался доктор Принз, худенький подвижный человечек в очках с толстыми стеклами и усталым взглядом. Он играл на скрипке — кстати, очень неплохо, — и раза три-четыре в год у них в доме устраивались музыкальные вечера, где он, Лесли и еще один врач-музыкант играли трио.
— Аллен, Лесли, привет, — сказал он. — Ну, что тут у вас на сей раз?
— На мистера Хейзена напали, — ответил Стрэнд. — Лесли оказала первую помощь.
— Нью-Йорк!.. — Доктор Принз издал нечто вроде неодобрительного фырканья. — Не могли бы вы пройти со мной в ванную, мистер Хейзен? Мне нужен яркий свет.
— Конечно, — ответил Хейзен.
Принз внимательно следил за тем, как Хейзен, поднявшись из-за стола, сделал несколько шагов по комнате. Увидев, что тот не шатается, одобрительно кивнул.
— Если вам нужна помощь… — начала было Лесли.
— Если понадобится, позову, — сказал Принз, бережно взял Хейзена под руку и вывел из комнаты.
— Надеюсь, Джерри не забыл захватить с собой обезболивающее, — встревожилась Лесли.
— Конечно, нет, — успокоил жену Стрэнд. — Я предупредил его по телефону. Сказал, что, возможно, придется наложить несколько швов.
— А он довольно храбрый, этот мистер Хейзен, — заметила Кэролайн. — Если б мне стали накладывать швы, я бы уже взвыла на всю квартиру.
— Может, ему просто не нравится звук собственного голоса, — съехидничал Джимми.
— Да тише вы! — шикнула на детей Лесли. — Он еще в ванную не успел зайти.
— Минимум сто тысяч долларов в год, — заметила Элеонор. — Видела таких у нас в конторе. Стоит попасть в эти сферы, и твой собственный голос кажется музыкой небес.
— Сколько бы он там ни зарабатывал и чем бы ни занимался, — заявил Стрэнд, — мне нравится, как держится этот человек.
— Вот что я вам скажу, — в очередной раз хихикнув, шепнула Кэролайн. — Одно мне нравится определенно: то, что я не лысая. Знаете, до сегодняшнего дня я просто не представляла, до чего украшают человека волосы.
— Да уж, ему здорово повезло, что ты оказалась под рукой, — сказал сестре Джимми. — Кстати, мог бы предложить тебе купить новую ракетку. Это как минимум.
— Все вы просто безнадежный народ, — вздохнула Лесли. — Нам одолжения не нужны. Ну что, подавать десерт?
Они уже допивали кофе, когда в гостиной появились Хейзен и доктор Принз. У Хейзена на голове красовалась новая повязка, похожая на тюрбан, левая щека была заклеена толстым белым пластырем. Он был бледен, и Стрэнд решил, что перевязка была не из легких. Тем не менее Хейзен улыбался — словно для того, чтобы убедить гостеприимных хозяев, что с ним все в полном порядке.
— Залатали, — объявил Принз. — По крайней мере на время. Предупреждаю: будет болеть голова. И скажите своему лечащему врачу, что неплохо было бы сделать рентген черепной коробки, прямо завтра. Убедитесь, что в доме есть запас аспирина. А на ночь обязательно примите снотворное. Одну таблетку. Вам это необходимо. И, — Принз мрачно усмехнулся, — не смотритесь утром в зеркало.
— Хотите чашечку кофе, Джерри? — спросила Лесли.
Принз покачал головой:
— Нет времени. Мой сердечник угодил в больницу, надо съездить и посмотреть, как он там.
— Кто-то из общих знакомых? — спросил Стрэнд.
— Нет. — Сквозь толстые стекла очков врач холодно взглянул на хозяина дома. — Но твой ровесник. Когда ты сам придешь на осмотр?
— В следующий раз, когда буду чувствовать себя абсолютно потрясающе, — рассмеялся Стрэнд. — Предпочитаю не знать о своих болячках — по крайней мере до тех пор, пока сам не догадаюсь, что и где не так.
— Ну, как хочешь, — буркнул Принз. — Я и без того слишком занят. Доброй ночи, господа.
Стрэнд проводил его до двери.
— Он как, в порядке, этот Хейзен?
— Ему чертовски повезло. — Принз надел черную фетровую шляпу с широкими полями, отчего сразу стал похож на раввина. — Он рассказал мне о Кэролайн. Идиот!.. Возможно, ей стоит поступить на службу в полицию. Присмотри за тем, чтобы девочка тоже приняла на ночь снотворное. И не выпускай на улицу сегодня. У нее в глазах какой-то нехороший огонек.
— Но она уверяет, что ничуть не пострадала.
