Боб Шоу
Судный день Орбитсвиля
Круг небес ослепляет нас блеском своим.
Ни конца, ни начала его мы не зрим.
Этот круг недоступен для логики нашей,
Меркой разума нашего не измерим.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МОЛОТ ПОДНИМАЕТСЯ
1
Однажды знакомые звезды, остававшиеся неизменными всю историю человечества, исчезли. В одно мгновение изменился привычный узор созвездий
— прежние светила погасли, но зажглись новые, доселе неведомые.
Эти поразительные изменения во Вселенной смогли увидеть лишь те, кто работал у порталов Орбитсвиля и непосредственно в этот момент смотрел в открытое небо. Новость, конечно же, достигла самых отдаленных уголков Орбитсвиля, но произошло это не сразу. На благодушных жителей Оринджфилда она не произвела особого впечатления. Большинство из них никогда не бывали у порталов, а следовательно никогда не видели звезд. Странное происшествие в открытом космосе их не слишком заинтересовало, у обитателей небольшого городка были дела и поважнее, чем ломать голову над космическом загадкой.
Далекие звезды могли исчезать и появляться, могли менять свое положение; галактики могли сколько угодно перемещаться самым странным и необычным образом, — но здесь, в Оринджфилде, жизнь текла своим чередом. По-прежнему необходимо было убирать урожай с плантаций, по-прежнему должен был исправно работать механизм торговли, люди по-прежнему должны были трудиться в поте лица своего, а дети каждый вечер должны были быть накормлены, вымыты и вовремя уложены спать. Загадка Вселенной никак не повлияла на жизнь Оринджфилда. В часы, когда городок и его окрестности погружались в ночную тьму, небо Орбитсвиля, никогда не знавшее звезд, освещалось бледными сполохами, и сотни синих и голубых линий привычно испещряли горизонт. Словом, все было как обычно.
Квартира Джима Никлина, его библиотека и мастерская располагались под одной крышей, в старом бревенчатом доме. Сложенный из толстых бревен дом находился в чудесном местечке на северной окраине городка и выглядел на редкость прочным и основательным. Он не мог похвастать какими-либо архитектурными изысками, но он был очень удобен и вполне устраивал Джима. Поддерживать порядок в нем было нетрудно, а, с другой стороны, здесь хватало места для разнообразных занятий хозяина. Городская цивилизация с ее удобствами и благами располагалась совсем неподалеку, но в то же время жилище Никлина стояло довольно уединенно, на самой кромке поля, за которым простирались необъятные дикие степи.
Примерно в сотне шагов от дверей дома пролегала дорога с покрытием из расплавленных камней. Но незванные гости не слишком докучали Джиму. От дороги дом отделялся рекой. В ее чистой, прозрачной воде водилось много рыбы, лет сто назад завезенной на Орбитсвиль с Земли. Рыба настолько хорошо прижилась, что, казалось, обитает здесь испокон веков.
Чтобы попасть во владения Никлина, необходимо было перебраться через реку по узкому деревянному мосту, который заканчивался крепкими воротами. Когда хозяин не был расположен к общению, он попросту запирал ворота, тем самым отрезая путь к своему дому. Реку, конечно же, можно было перейти и вброд по камням, но никому это просто не приходило в голову. Обнаружив запертые ворота, возможный посетитель понимал, что явился в неподходящее время, и если дело, с которым он пришел, могло подождать, поворачивал обратно.
Джим Никлин пользовался репутацией человека неуравновешенного, склонного к быстрой смене настроения. С наступлением темноты на него нередко накатывала меланхолия. Многие считали, что причиной тому было отсутствие в его доме женщины. В городке поговаривали, что, дескать, негоже — здоровому и нормальному мужчине каждый вечер укладываться в одинокую холостяцкую постель. Однако, несмотря на подобные пересуды, лишь немногие женщины города всерьез задумывались о Джиме Никлине и о возможности вступить с ним в социально приемлемые отношения, а попросту говоря, выйти за него замуж.
Джиму еще не исполнилось и тридцати. Это был высокий, светловолосый человек, довольно приятной и располагающей наружности. Правда, частенько он выглядел так, словно размышлял над вселенским вопросом — сколько ангелов уместится на кончике булавки. Озабоченность, написанная при этом на его мальчишеском лице, свидетельствовала, что найденный ответ никак не устраивает мыслителя. Когда все окружающие были предельно серьезны и задумчивы, в глазах Джима нередко читалось искреннее веселье; и напротив, он способен был грустить в тот момент, когда все вокруг покатывались от хохота. Никлин имел репутацию прекрасного мастера по ремонту бытовой техники и разного рода домашней утвари, но при этом славился своей удивительной непрактичностью. Словом, Джим Никлин явно выделялся среди прочих жителей Оринджфилда. Его мягкость, мечтательность неприспособленность к нелегкой сельской жизни отпугивали женщин. Лучшая половина Оринджфилда ценила в мужчинах силу, прагматичность, хозяйственность и, конечно же, неуемное трудолюбие. Так что при выборе мужа женщины вряд ли могли рассматривать Джима Никлина как серьезного кандидата.
Но сам Никлин отнюдь не страдал от подобной невнимательности, и такое положение дел его вполне устраивало. Оринджфилд представлял собой сообщество с низким уровнем технологии, созданное по образу идеализированного городка американского Среднего Запада года этак 1910 с заимствованиями из быта английской деревни того же периода. Жили здесь совсем неплохо, несмотря на отказ его жителей от последних достижений технической мысли. Впрочем, в случае чрезвычайных обстоятельств к ним всегда можно было прибегнуть, обратившись за помощью к соседям.
Глядя в окно, Никлин с тревогой наблюдал, как по мосту через реку перебирается широкоплечий здоровяк Корт Бренниген. Миновав распахнутые ворота, Бренниген решительно направился к дому Никлина. Стояло прекрасное весеннее утро, способное поднять настроение даже самому глубокому пессимисту, но что-то в походке Бреннигена, в его упрямо выдвинутой нижней челюсти и сжатых кулаках позволяло предположить, что настроен он сейчас отнюдь не благодушно.
Это был толстый фермер лет шестидесяти. Ему принадлежал участок земли, простирающийся километров на восемь к северу от городка. Несмотря на свою тучность, что обычно является признаком добродушия, Бренниген имел репутацию законченного скандалиста. При ходьбе его огромный живот мерно раскачивался, и тень от него время от времени перекрывала тень, отбрасываемую широкополой шляпой. Из кармана поношенной рубашки торчали несколько коричных палочек, которые Бренниген имел привычку жевать, чтобы перебить запах виски. Никлин интересовал его лишь как специалист по ремонту всякой всячины.
Дней десять назад Бренниген принес Джиму швейную машинку своей жены, чтобы тот приварил сломавшуюся лапку. Никлин побаивался толстяка-скандалиста, хотя и старался не показывать своего страха. Он пообещал фермеру отремонтировать машину за пару дней. Джим хотел тут же поручить ремонт своему помощнику Макси Меллому, но как назло, именно в тот день, когда Бренниген принес свою швейную машинку. Макси не работал. К следующему утру в мастерской накопилось много срочных заказов, и машинка Бреннигена как-то забылась. Прошло несколько дней, Бренниген позвонил и поинтересовался, как обстоит дело с его заказом, но Джим поспешил отделаться от него под каким-то наспех придуманным предлогом. После звонка Никлин клятвенно пообещал себе, что больше не станет откладывать дело в долгий ящик и сейчас же займется швейной машинкой, но, как это ни парадоксально, тут же совершенно забыл обо всем. Сейчас эта забывчивость казалась ему совершенно необъяснимой.
Этим утром Никлин все-таки вспомнил о Бреннигене. Именно сейчас в сарае, приспособленном для сварочных работ. Макси занимался Швейной машинкой фермера. Ремонт и требовал-то всего лишь нескольких минут, так что Бренниген не уйдет с пустыми руками, но после сварки металл не успеет остыть, и толстяк тут же поймет, насколько срочным сочли здесь его заказ.
— Доброе утро, Корт, — поприветствовал Никлин Бреннигена, растянув губы в радостной улыбке.
Бренниген протиснулся в двери мастерской и, набычившись, направился прямо к стойке, за которой стоял Джим.
— Отличный сегодня денек, не правда ли?
