сокращались, кровь бурлила сквозь них, язвительно жаркая.
БейБейБей!
«Где вы?» выкрикнул он. Он ударил стену раз, другой, оставляя вмятины, идентичные виденным в комнате Рейеса. Его костяшки пульсировали, но это была приятная боль, боль, которая заставляла демона счастливо громыхать.
Мэддокс остановился и ударил стену снова.
У него не было много времени. Полночь придет опять. Смерть потребует его. Прежде чем это произойдет, он должен был затеряться в Эшлин. Должен познать каждый дюйм ее тела, поскольку муки незнания были гораздо хуже, чем еженощный огонь ада.
Что если женщина по-настоящему не хочет тебя? Издевался демон. Что если она притворяется жаждущей тебя так сильно, чтоб получить от тебя информации? Что если она думает о другом мужчине каждый раз, когда ты рядом, и ее возбуждение для него?
Рыча, Мэддокс еще раз впечатал кулак в стену. Больше камня треснуло и осыпалось. Она желает его. Только его. Не реагируй. Не слушай духа.
Насилие заткнуло свой рот, радуясь его страстности, его собственническому чувству.
«Что это ты делаешь, круша стены вместо того, чтоб чинить их?»
Мэддокс услыхал знакомый голос и обернулся. Кровь капала с его рук, теплая и бодрящая.
Аэрон стоял в конце холла. Свет пробивался из окон, танцуя на крепкой мужской фигуре. Один луч ударил прямо поверх его темных волос, как яркая корона, что освещала его разукрашенную кожу.
Как ни в чем не бывало, Насилие взвыло на полную силу. Мэддокс указал на друга и угрожающе нахмурился. «Вы бросили ее там».
«Что с того?» Черный демон наколотый на шее Аэрона, моргнул своими красными глазами, просыпаясь от глубокой спячки. Слюна, казалось, закапала из его рта с острыми клыками. «Она заговорила?»
«О чем?»
«О причинах своего пребывания здесь»
«Нет»
«Тогда дай я порасспрошу ее»
«Нет!» она была достаточно напугана. Вид Эшлин в камере, промелькнул в мозгу Мэддокса. Ее кожа была белее снега снаружи, единственным цветом были полосы коричнево-черной грязи. Она трепетала. Когда женщина трепещет, это должно быт от страсти, а не от страха.
Бей. Бей. Бей! Напевал демон опять.
«Где она сейчас?» потребовал Аэрон.
«Не твоя забота. Но кто-то заплатит за состояние, в котором я ее нашел».
Фиалковые глаза его друга – идентичные его, будто бы боги слишком утомились создавать нечто иное – расширились от удивления.
«Почему? Кто она тебе?»
«Моя!» было единственным имевшимся у него ответом. «Она моя».
Аэрон провел языком по зубам. «Не будь дураком. Она – Наживка»
«Может быть» Возможно. Он пошел вперед. Кипящий…голодный… «В данный момент, я не забочусь об этом».
Воин ступил ему навстречу, так же разозленный. «А должен бы. И не должен был притаскивать ее сюда»
Мэддокс знал это, но не собирался извиняться. Он сделал бы это снова, если б ему дали выбор.
«Забери ее обратно в город и придумай способ стереть ее воспоминания», произнес Аэрон. «Иначе, ее следует убить. Она видела и слышала слишком много, и мы не можем позволить ей выложить все это Ловцам».
Они были почти друг возле друга. Мэддокс не вооружался этим утром, что фактически спасало несчастную шкуру Аэрона. Он бы метнул кинжал в засохшее, черное сердце мужчины, если бы мог. «Я скорее пораню тебя».
Демон с наколки расправил крылья, полностью проснувшийся, и Аэрон медленно осклабился. «Мы сделаем это, и тебе придется латать разрушения».
«А тебе придется убираться»
«Как будто меня это волнует. Мы приступим или будем лишь болтать об этом?»
«О, да. Приступим», подпрыгнул Мэддокс.
То же сделал и Аэрон. Они столкнулись в воздухе.
Глава шестая.
Удар. Ворчание и резкий наклон. Удар.
Мэддокс крепко врезал Аэрону в щеку, и мужчина склонился на бок, опять хрюкнув. Но секундой позже Аэрон отплатил, заехав ему в челюсть с левой руки. Зубы Мэддокса громко стукнули, и кровь наполнила его рот, металлический вкус был сладок, утолял частичку жажды его духа.
Он, ухмыляясь, пнул коленом Аэрона в живот. Воин сложился пополам, хрипло дыша. Еще. Ему требовалось нанести еще ущерб. Прежде чем Мэддокс смог приложить его локтем по голове, Аэрон бросился вперед с дикарским ревом, обхватывая руками и опрокидывая того на землю. Они катались в борьбе за превосходство. Кулаки взлетали; колени пинали. Локти врезались.
Мэддокс зашипел, когда Аэрон снова попал ему по рту. Он утратил улыбку, внутренняя поверхность его щеки была разорвана. Новая порция крови стекла в его глотку.
«Ты этого хотел?» прокашлял Аэрон.
Он придавил горло своего друга, заставляя того задыхаться, и его кожа быстро приобрела синеватый оттенок.
«А ты этого хотел?» Пока Аэрон пытался вдохнуть, он ударил его еще четыре раза, в лицо. Хрясть. Глаз. Хрясть. Нос. Хрясть. Челюсть. Хрясть. Висок. Хватит на сегодня Насилия, слегка напевал он с каждым ударом. Хватит Насилия.
Ты уверен? Приставал дух.
Глаза Мэддокса сузились, пока он наносил очередной удар.
Убей его.
«Нет!» выкрикнул он, лишь теперь осознавая, что не укротил демона вовсе. Ни капли даже. Он остановился, хватая ртом воздух, не зная, что еще сделать. Он не мог отправиться к Эшлин в таком состоянии, изголодавшийся по крови и еще более на грани, чем был прежде.
«О, да!» Избитый до синяков, Аэрон гортанно зарычал и врезал Мэддоксу кулаком в правый глаз. Боль взорвалась в его голове, когда кольца мужчины зацепили вену. Его зрение мгновенно затемнилось. Нечто теплое и мокрое полилось вниз по его лицу и наконец-то, наконец-то, садистский голос замолк.
Возможно, ему требовалось побороть духа подчинением. Счастливый сделать такое одолжение, он широко раскинул руки, приветствуя следующий удар.
Аэрон не разочаровал. Воин наподдал ему в живот, и Мэддокс отлетел назад. В момент удара о землю, Аэрон был уже над ним, душа его, придавливая коленями плечи. Удовлетворение затопило лицо мужчины, но демоны плясали в его глазах, уродливые демоны, мучающие демоны, еще более грозные, чем тату на его шее.
«Еще хочешь?» прорычал Аэрон.
«Еще»
Удар. Голова Мэддокса дернулась влево. Удар. Голова дернулась вправо. Удар. Хрящ его носа треснул.
Бей меня. Сильнее. Сильнее! С каждым ударом дух метался все глубже и глубже. Гнев против Насилия, подумал он, и Насилие было запугано. Мысль о подчинении Насилия была почти чувственно возбуждающей. Он улыбнулся, полагая, что так должно быть чувствовал себя Рейес. Счастлив в боли, отчаянно желая еще.
