Глава 14
Кухня выглядела так, словно в нее угодила бомба. И взорвалась там.
«Голодные воины — дикари», подумал Сабин.
До того, как спуститься, он всем написал сообщение, — боже, как ему нравились технические новшества. Он даже технофоба Мэддокса втащил в XXI век, созывая встречу в полдень, чтобы обсудить то, что Ловцы рассказали о демоне Недоверия и школе-интернате для наполовину бессмертных детей, а также об ожидающемся появлении сестер Гвен.
Сестры. На глаза Гвен навернулись слезы в тот момент, когда одна из Гарпий ответила на звонок. Ее глаза поменяли цвет с ярко-золотого на расплавленное золото. Облегчение, надежда и грусть отразились на ее лице, и Сабин едва поборол желание подойти к ней, обнять и успокоить. Ему пришлось собрать волю в кулак, чтобы удержаться на месте.
Он надеялся, что дальше день будет полегче. Закрыв дверцу холодильника, он почувствовал теплый воздух и посмотрел на Гвен, которая уставилась на мраморные полки. Или, может быть, на чистую, стальную раковину, вероятно размышляя, как такой старинный дом был так осовременен, и в то же время кое-где нетронут.
Он тоже об этом задумывался, когда только прибыл в Будапешт пару месяцев назад. Он и сам ввел несколько нововведений с тех пор, как переехал, к тому же планировал набить всю эту громадину сверхсовременными «примочками». Он побывал во всех уголках мира, организовывал операции во многих местах, но эта крепость быстро стала его домом.
— Пусто, — объявил воин.
Девушка посмотрела на него, но прошла минута прежде, чем она сосредоточилась. И тогда она провела рукой по всё еще влажным волосам, как будто смутившись.
— Я проживу без еды.
— Нет, — он не позволит ей голодать. Целый год она испытывал ужасный голод. И больше ни одного дня, пока она с ним, ей не придется голодать. Он будет следить за тем, чтобы у нее было всё необходимое. Ведь он так сильно желал ее помощи и сотрудничества.
Теперь он был в лучшем расположении духа, чем прежде, так что мог умиротворить ее «краденой» едой.
— Мы пойдем в город, — добавил он. Парис, в чьи обязанности входило закупать провизию, вероятно, вырубился. — Только мы тебя закроем с ног до головы, — он вовсе не желал, чтобы люди смотрели на ее драгоценную кожу.
— Я могу наложить макияж на лицо, — сказала она, догадываясь о его намерениях. — И в любом случае, Анья принесла тебе поднос… угу, то есть я хотела сказать, что уже поела.
Так вот как Анья убедила ее поесть, — сказав, что еда была для него, то есть, что если она съест ее, то украдет у него. Сабин впервые аплодировал хитрости богини.
— Тебе не хватит одного приема пищи на всю жизнь. К тому же, мы сможем подобрать тебе одежду в городе.
Ее лицо осветилось удовольствием, а ее изумительная кожа, казалось, заблестела всеми цветами радуги. Его член мучительно напрягся, кровь опасно закипела, а в голове промелькнули видения ее обнаженного, мокрого и блестящего тела. Он вдруг почувствовал ее вкус на своих губах, услышал ее крики.
— Одежда? — переспросила она. — Для меня?
Ее счастья демон Сомнений не мог вынести, поэтому решил напасть, сорвавшись с привязи, пока Сабин отвлекся.
«Новая одежда не улучшает твоё положение. Она даже навредит тебе. Как ты за нее собираешься платить? Что Сабин пожелает взамен? Твое тело? Или твои сестры заплатят? Что если Сабин хочет их? Он не овладел тобой, хотя был возбужден. Что если вместо тебя он возьмет в свою постель твоих сестер?»
Обычно демон был более осмотрительным, нашептывая, тихонько предполагая, желая разрушить уверенность слушателя. Теперь он использовал то, что между ними произошло в душе, чтобы вызвать ее ревность и женскую зависть. Гвен даже не надо было любить его или желать большего от него, чтобы план сработал. Никому не нравится мысль о том, что возможный любовник может оказаться в постели с кем-то другим. Сабин уже был готов вырвать глаза любому, кто станет восхищенно глазеть на Гвен.
«Ты знал, что это случится. Знал, что демон Сомнений продолжит охотиться на нее».
— Гвен, — сказал он, стискивая зубы. — Эти мысли… прости меня.
«Я тебя побью за это, ты, больной ублюдок».
— Ты ничего мне не будешь должна за одежду. Никому не надо будет платить.
Ее зрачки расширялись, черный цвет поглощал золотой… белый… Скоро она превратится в Гарпию. Не зная, что еще сделать, он обхватил ее за шею и притянул к себе. Это сработало в самолете. Может быть…
Другой рукой он обнял ее за талию, прижимая к всё еще твердой плоти.
— Чувствуешь это? Это для тебя. Ни для кого другого. Я не могу перестать реагировать на тебя, я жажду лишь тебя, — он прижался носом к ее шее. — Это глупо, мы не можем быть вместе, но я не могу заставить себя это понять. Я хочу лишь тебя, — он скажет это тысячу раз, если нужно. Жаль, что это правда.
Ничего. Никакого ответа.
Он медленно, с наслаждением поцеловал ее в губы. И хотя поцелуй получился абсолютно невинным, всё равно он его потряс. Чувствовать ее… знать, какая кожа скрывается под мешковатой одеждой, помнить о ее розовых сосках, которые прямо просились в его рот.
Она втянула воздух в себя, — его дыхание. И слегка выгнулась навстречу его прикосновениям, обнимая его крепко, притягивая еще ближе к себе. Вот так, ее зрачки опять стали меньше. Ее дыхание успокоилось, а мышцы расслабились.
Она не слышала его слов, но прикосновение сделало своё дело. Гарпия, должно быть, успокаивалась от физического контакта. Ему следует это запомнить.
Но осознав это, он почувствовал такую огненную ярость, что имей она физическое воплощение, то его внутренности наверняка покрылись бы волдырями. Год, целый год без физического прикосновения, должно быть, был адом для этой девочки так не любившей свою темную сторону. Гарпия, вероятно, кричала в ее голове, постоянная ненавистная спутница.
Это еще сильнее сближало их. Хотя Сабин не испытывал ненависти к своему демону, во всяком случае, не всё время, — ему нравилось то, какие мучения причинял демон Ловцам. Но сейчас, если честно (а ему приходилось быть честным), он не мог отрицать того, что теперь ненавидит демона. Ублюдок не желал оставить Гвен в покое, провоцируя ее, когда она заслуживали лишь мира и спокойствия.
— Хорошо? — спросил он.
Она задрожала, вздыхая, и резко отпустила его, краснея.
— Это кое от чего зависит. Ты уже надел намордник на своего дружка?
— Я над этим работаю. И как я тебе уже говорил, демон мне не друг.
— Тогда я в порядке, в полном.
По ее тону было понятно, что она возмущена.
— Ты уверена? — он провел большим пальцем по ее волосам.
— Уверена. Теперь ты можешь отпустить меня.
Он не хотел ее отпускать, хотел обнимать ее вечно. И вот именно поэтому он отпустил ее и отступил. Он уже поставил на нее свою метку. Всё остальное было бы излишним. Ненужно и опасно, принимая во внимание его конечную цель.
Демон Сомнений разочарованно хныкал, удаляясь подальше в его разум, чтобы решить, кто станет его следующей целью.
После того, как она наложила косметику, чтобы прикрыть свою кожу, — косметику, которую Сабин одолжил у одной из обитательниц крепости — Гвен и Сабин уехали. Он постоянно ее касался. То рукой, то только пальцами, и она хотела, чтобы это продолжалось вечно. Всё же она была знакома с волшебством его
