— Гвендолин. Это было не очень любезно. Мне тоже укусить тебя?
— Да.
Ладно, теперь он тверже камня.
— Ну, у меня не останется, чем тебя кусать, если ты не успокоишься.
Каким-то образом он пробился к ней. Она облизнула губы и выпрямилась, радужки начали возвращаться к первоначальному цвету. Она задрожала и зашаталась. Он пока не касался ее, еще не время. Если бы коснулся, то не захотел бы останавливаться, а они были тут не одни.
Она глубоко втянула воздух через нос.
— Простите, — расстроено сказала она, напоминая ему о событиях в пирамиде. — Простите, я не хотела… я не должна была… я кого-то ранила? — она посмотрела на него глазами полными слез, глазами цвета золотого солнца и серых грозовых туч.
— Нет.
— Я… я вернусь к себе. Я…
— Ты останешься здесь и будешь со мной бороться.
— Что? — она в шоке отступила назад. — О чем ты говоришь? Я думала, что ты хотел, чтобы я успокоилась.
— Хотел, чтобы ты пока была спокойна, — он схватил рубашку и стянул ее через голову, бросив одежду на землю. Она тут же посмотрела на его ребра, где вытягивались края его татуировки. — Мы будем бороться. Я не позволю тебе никого ранить, кроме меня.
— Я бы лучше рассмотрела твою татуировку, — хрипло ответила она. — В душе я не успела ее коснуться, а я об этом мечтала.
Милостивый Боже. Вот вам и заигрывания. Вместо того, чтобы наброситься на нее, как он хотел, он заставил себя ударить ногой, подсекая и опрокидывая ее наземь.
— Урок первый: если отвлекаешься, тебя могут убить.
Она выдохнула, недоверчиво глядя на него. В ее взгляде светилась обида… словно ее предали.
Боги. Он правда это сделал?
«Прекрати нежничать, кретин. Обращайся с ней, как с Камео. Как с ее сестрами. Как с любой другой женщиной».
Она тебя возненавидит. Она…
Ни слова больше.
Но…
«Заткнись!»
— Ты подставил мне подножку, — сказала она.
— Да, — и он еще многое покажет до того, как они закончат. Так надо. Он не мог быть милосердным. Иначе она никогда не научится. Никогда не будет в безопасности.
К счастью ее сестры держались от них на расстоянии и не пытались его остановить.
— Поднимайся, — он протянул руку, за которую она схватилась. Но он не помог ей встать на ноги. Он резко притянул ее к себе, отчего ее голова закачалась, в то же время он прижал ее руки по бокам.
— Урок второй: твой противник никогда тебе не поможет. Он может притвориться, что поможет, только ты ему ни в коем случае не доверяй.
— Ладно. Теперь, отпусти меня, — в пылу борьбы он ее отпустил, и она снова упала. Но тут же снова вскочила, сверкая глазами от ярости.
— Ты же меня убьешь!
— Так драматично. Соберись, ты же не человек. И ты можешь справиться со всем, что я для тебя приготовил. В глубине души тебе это тоже известно.
— Поживем-увидим, — проворчала она.
Следующий час он работал только с ней. Рукопашный бой, драка с кинжалами. Надо отдать девчонке должное, — она не жаловалась и не просила его остановиться. Несколько раз она поморщилась, разок завопила, дважды он думал, что она сейчас расплачется. Он напрягся от боли в груди при виде этого, и невольно отступил, борясь не в полную силу.
Так же, как недавно Кайя.
Слабак, вот, кто он. Позорит себя и своих людей. Он был готов прекратить драку, чего никогда раньше не делал. И его бы дразнили из-за этого всю его оставшуюся бесконечную жизнь.
Все — Повелители, Гарпии, Уильям, Эшлин, Анья и Даника — теперь с интересом наблюдали за ними. Некоторые швырялись в них попкорном. Некоторые делали ставки на победителя. Уиляьм определенно приставал к сестрам Гвен. Девушка дрожала, ударяла очень несмело. Она не продержится и пяти минут в настоящем бою.
— Ты даже не причинила мне особого ущерба, — проворчал он. — Давай же. Заставь меня попотеть. Я на тебя наступаю, а ты это терпишь. Позволяешь мне. Даже приветствуешь мои нападения.
— Заткнись! — закричала она, пот тек по лицу, рубашка прилипла к груди. — Я вовсе не встречаю тебя с распростертыми объятиями, я тебя ненавижу.
Все, кого он обучал, рано или поздно говорили эти же слова, но только сейчас он почувствовал, как они жгут и причиняют боль его душе.
— Тогда почему ты не перестанешь? Почему продолжаешь это делать? Почему пытаешь научиться драться? — спросил он, снова легко подставляя ей подножку. Он хотел, чтобы она сама сказала, почему заставляет себя бороться. Может, это ее подтолкнет.
— Тебе могут причинить боль. Я. Ловцы.
Она упала, но тут же вскочила, сплевывая грязь. Она вся с ног до головы была покрыта ссадинами и синяками. Джинсы были подраны в разных местах от падений.
— Ловцы заслужили смерть, — сказала она, тяжело дыша и оставаясь на месте. — К тому же, я уже пострадала от них, но осталась жива. Я исцелилась.
Благодаря его крови. Он впервые дал свою кровь женщине, испытывая при этом ни с чем ни сравнимое возбуждение. Он хотел дать ей еще, всю свою кровь до капли. Это желание росло с каждым часом.
Сабин провел рукой по своему лицу, стирая грязь.
— Это не работает, — она не сможет долго продержаться, а он не знал, сколько еще она сможет отбивать его атаки. — Нам надо попробовать кое-что новенькое.
— Мы делали все, но не пытались выпустить на свободу мою Гарпию. Но тогда ты пожалеешь. Она отчаянно хочет, чтобы ты попался ей в руки, — с удовольствием сообщила Гвен.
Он изумленно посмотрел на нее. Ну конечно.
— Ты права. Если ты собираешься драться с Ловцами, — «а в том, что он разрешит ей участвовать в сражении, еще не точно, — и откуда эта мысль взялась?» — тебе придется научиться быстро призывать гарпию. Значит, тебе надо призвать ее сейчас и сражаться вместе с ней.
Красавица Гвен побледнела и покачала головой.
— Я лишь дразнила тебя, пыталась тебя напугать. Это не всерьез.
— Тебе следует хорошенько подумать, демон, — раздался голос Бьянки, которая перебросила через плечо свои темные волосы. — Она еще не научилась контролировать Гарпию. Выведи ее из себя, и та съест даже тебя.
Она повернулся боком к Гвен. Часть его надеялась, что она нападет на него, что означало бы, что она внимательно слушала его уроки. Напасть, когда противник отвлекся. Но она не напала. Он подумал, что она слишком добросердечная.
— А ты? Научилась ее контролировать?
Бьянка улыбнулась.
— Да, вот только у меня это заняло лет двадцать, а ведь я люблю свою темную сторону. Гвен же та никогда не нравилась.
Просто чудесно. В этот момент он понял, что не может оставить Гвен здесь, а сам уехать в Чикаго, даже если ее будут охранять две сестры. Если она случайно потеряет контроль над своей Гарпией, то может причинить вред воинам, оставшимся в крепости. Ведь только Сабин мог ее успокоить. А можно ли брать ее с собой и где-то оставить, когда он отправится в бой? Одну? Без защиты?
