Он не хотел оставлять ее.
Теперь ещё сильнее, чем раньше он хотел остаться.
Но ему необходимо было узнать ответ.
Возможно, это поможет ему собрать все части этой головоломки.
— Нет.
Если ты скажешь, то я останусь.
Пауза.
А потом:
— Я солгала тебе, когда сказала, что не узнаю тебя.
Я знала, знала с самого начала.
Расстаться — значит умереть, — прохрипела она.
Эти слова однажды ты говорил своей…
жене.
Глава 23
Аэрон стоял на балконе, примыкающем к его комнате, сжимая перила, вглядываясь в темно-синее небо.
Самый трудный выбор, который когда-либо ему приходилось делать, выбрать между жизнью Легион и Оливией.
Если он выберет Оливию, он отчаянно этого хотел… всё ещё хотел… Легион будет навсегда потеряна.
Его друзьям будет угрожать опасность.
От самого Люцифера, не меньше.
Выбрав Легион, он спасет ее и своих друзей, а Оливия сможет вернуться домой, целой и невредимой.
Как он того и хотел.
А теперь готов был выть от тоски, протестуя.
Как Гнев выл, протестуя.
Сохрани ее.
Умоляю.
Она нужна нам.
Прекрати это.
Не слушай.
Сопротивляйся себе.
Неужели Легион натворила такое, он хотел бы встряхнуть ее.
Ситуация в которую она его поставила…
то что он должен был сделать…
с ней, а Оливия…
Его ногти удлинились и впивались в ладони, зазвенел покореженный металл.
Что может быть хуже? То, чего он он не должен был больше делать с Оливией.
Больше нет.
Никаких занятий любовью.
Или как там это называется.
Заниматься любовью.
Он хотел бы, чтобы это было именно любовью, как ни старался он сопротивляться, в конце концов, его тело знало лучше.
Произошедшее с Оливией было правильным.
Идеальным.
Но теперь, он не мог удержать ее.
Даже если вопрос отправки ее домой не был вопросом-жизни-и-смерти, ни одна женщина не осталась бы с ним, зная, что скоро он собирается переспать с другой.
А он собирается.
Желчь обожгла его горло.
Он не допустит, чтобы Легион пострадала.
Он не допустит, что Люцифер разрушил их мир.
Со временем, Оливия будет благодарна мне.
Это он говорил себе, пытаясь хоть немного утешить себя.
Если она останется здесь, она станет смертной.
Она состарится и умрет, а он будет вынужден беспомощно наблюдать это.
Такая перспектива всегда страшила его.
Перспектива ужасала его, ещё и потому, что он не мог ничего сделать, чтобы провести больше времени с ней.
Не могу потерять ее.
Мы должны.
Он хотел бы удержать ее, тогда, после занятия любовью, его разум прокручивал мысли о том, чтобы быть вместе навсегда.
Теперь его придется прожить остаток своей жизни без нее, зная, что она вне досягаемости, что он никогда не сможет увидеть ее, услышать ее, почувствовать ее запах.
Нет!
Как он собирается переспать с Легион, если Оливия — единственная женщина, на которую реагирует его тело? Он горько рассмеялся.
Он избегал постоянных отношений, самонадеянно полагая, что ему не нужна одна женщина, когда можно иметь две.
Он не хотел найти единственную.
Остальные легко расставались с ним.
Оливия сказала, что скоро вернется.
А он тотчас же начал паниковать.
Не могу потерять ее сейчас, подумал он.
Он должен был сказать ей, что у них есть время, что она может остаться здесь.
Все, что он собирался сделать — это отложить неизбежное, от этого расставание будет только более тяжелым, когда оно, наконец, произойдет.
Но его это ни хрена не заботило.
— Аэрон, — нежность этого голоса окутала его.
Небеса.
Гнев задохнулся.
Будь сильным.
Сопротивляйся.
Он не позволил себе обернуться к ней, а позвал:
— Я здесь.
Послышалась легкая поступь, Оливия приблизилась к нему, всматриваясь в сгущающиеся сумерки, ее аромат окружил его.
Вдыхать его, не имея возможности прикоснуться к ней, это была пытка.
Пытка, которую он заслужил.
— Где Легион? — спросил он, ожидая, что эта девица вломится в дверь в любой момент.
— Спит.
Без него?
