Он вскочил, задыхаясь от силы его внезапной ярости. Включить. Выключить. Включить. Выключить. Она ушла с ним.
'О, ты хочешь вспомнить? Дай мне свою руку, и я помогу тебе. Даже с моим ошейником я смогу проникнуть в твою голову. '
'Однажды,' он зарычал, сжав решетки, тряся их, более легкое звучание прошло по металлу.
'Да?' спросила она, очевидно думая, что он ничего не мог сделать. Она села, не отрывая от него взгляда. 'Однажды? Что ты сделаешь?'
'Я-Я-' Ничего не звучало достаточно жестоко.
'Ты убьешь меня? Ты будешь пытать меня? Что ты можешь сделать мне, чтобы навредить? Сказать мне, что я жалкая? Сказать мне, что у меня недостаточно силы? Сделай это, тогда. И, в свою очередь, ты увидишь как я наказываю Скарлет. Мы оба знаем, что она вернется ко мне. Я буду убеждать её ненавидеть тебя. Я буду убеждать её убить тебя. Я буду убеждать её спатьс другими мужчинами. Я буду убеждать её убить саму себя. И нет ничего-'
Рев, громкий и долгий, отозвался эхом между ними. Через всю тираду, Ложь рыскала и расхаживала, сидящий в клетке демон наполнился гневом. При упоминании о смерти Скарлет, демон вырвался.
Прежде, чем Гидеон понял, что происходит, демон взорвался из его тела, темный образ из чешуи, рогов и костей. Из зла.
Нееман визжала с ужасающей паникой, поскольку демон прорвался к ней — прежде, чем исчезнуть внутри неё. Она дернулась, сгорбившись. Заскулила. Вскоре слезы потекли по её лицу.
'Я жалкая,' закричала она. 'Так бессильна. Я не достойна жизни. О, боги, я настолько не достойна. '
Всеми фактами, которыми она дразнила Гидеона, фактами, которым она не верила. Но сейчас, с демоном, который убеждал её, что ложь была правдой, она поверила, и это разрывало её изнутри.
Он мог только наблюдать, его собственный гнев в тени его общего шока и очарования. Ложь в настоящее время покинул его. Покинул его. И теперь, очевидно, бродил в голове Нееман, заставляя поверить в ложь о её красоте, её силе. Как демон сделал это, он не знал. Почему демон никогда не оставлял его прежде, он не знал.
Как демон остался разумным и Гидеон в живых, он также не знал.
Несколько минут спустя, когда Нееман захлебывалась в рыданиях на кровати, с дрожащим телом, демон вернулся к нему и обосновался в его голове, мурлычущий с большим удовольствием.
Как ты это сделал? спросил он, потрясённый.
Я знаю.
Значит демон не имел понятия. Почему ты вернулся?
Не привязанный к тебе.
Святой ад. Ты можешь сделать это снова?
Я знаю.
Давай выясним. 'Ты возможно хочешь покоробиться,' сказал он богини, усмехнувшись. 'Ты собираешься хорошо провести время.'
ГЛАВА 24
Сухая, хрупкая листва тянулась от множества деревьев, хлопала Страйдера по щекам, царапая кожу и омрачая его и так паршивое настроение. У него была Хади, иначе Хайди, иначе Экз, пойманная им и шагавшая впереди, она получала основной удар шлепающих веток, продолжая ворчать, жаловаться и называть его всеми возможными именами. 'Ублюдок' было самым добрым из них.
Там в отеле, он лежал на ней, клялся причинить ей боль худшую, чем ей когда-либо причиняли, но в конце концов, не порезал ее на мелкие кусочки, даже не поцарапал, и сейчас он был злой, как черт из-за этого.
Он поднял нож, чтобы сделать это. По крайней мере, отрезать ей хотя бы палец. Она заслужила это за то, что убила Бадена. Но она пристально глядела на него с такой храбростью, таким вызовом, казалось, она желала, чтобы он поскорее прикончил ее. Поэтому, он остановил свою руку. Ни за что он не дал бы ей то, чего она хотела.
Она, как будто, уловила ход его мыслей — и черт, возможно так и было. Она бессмертна, но он не знал, как она стала такой или чем была — она крикнула через плечо, 'Ты должен был убить меня, ты глупый идиот!' Ее серые глаза светились. Ее кожа покраснела и была влажной от пота — который напоминал крошечные бусинки льда — и ее розовые волосы были испачканы на висках.
Даже измученная, она была прекрасна. Благодарение богам, 'красивая сука', не была его типом. 'И закончить твои страдания? Ха! Пошевеливайся.'
'Ты — единственный, кто будет страдать. Если ты думаешь, что я буду держать свою ярость при себе, значит, ты глупее, чем выглядишь. И ты выглядишь бесконечно глупым! Я планирую рассказать тебе о каждой чертовой вещи, которая беспокоит меня. Начнем с насекомых. Они съедают меня живьем!'
В течение получаса она жаловалась на проклятых букашек. Его ушам хватило пяти минут, чтобы начать кровоточить от ее пронзительного голоса.
'Перерыв', сказала она. 'Мы шли в течение многих часов, и я нуждаюсь в отдыхе.'
'Идем дальше. Мы уже близко к тому месту, куда я хочу добраться. Никакого отдыха пока.'
'Перерыв. Или ты боишься отдохнуть в течение нескольких минут?'
