— Добро пожаловать, дорогие товарищи! Приветствую вас от имени всех омичей!
— Хорошо тут встречают, — улыбнулась Нина.
— А как же! — отозвался Володя, — Сибиряки — народ гостеприимный. Хотя, конечно, исключения могут быть. Тебя, я вижу, никто не пришел встретить.
— Не надо плохо думать о своих земляках, Володя. Посмотри — вон пробирается к нам. Высокий такой, в очках. Это и есть Комаров, про которого я тебе говорила. Из местного архива.
К ним торопливо подходил очень высокий — чуть ли не на голову выше рослого Володи — молодой человек, загоревший почти до черноты. В руке он держал несколько крупных и ярких цветов.
— Здравствуйте, Николай, — сказала Нина. — Спасибо, что пришли встретить.
— Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Нина Журко! Извините — чуть не опоздал. Прошу — первый омский букет.
— Знакомьтесь, пожалуйста. Это мой попутчик.
Володя назвал себя.
— А ваша фамилия мне хорошо знакома, — сказал Комаров. Много раз встречал в газете. Кстати, могу предложить вам одну хорошую тему...
Он вдруг замолчал, потом обернулся к Нине и заговорил без всякой связи с предыдущим:
— Знаете, Нина, когда мы позавчера говорили по видеофону, я все время порывался спросить у вас одну вещь. Но так и не успел. Как только я услышал вашу фамилию, думаю все время об этом. Скажите, у вас не было родственника — Платона Журко?
— Платона? Кажется, нет.
— А вы припомните как следует...
Нина перебрала в памяти самых дальних родственников и решительно тряхнула головой.
— Нет, такого не знаю.
— Значит, фамилия просто совпадает, — вздохнул Комаров. Жаль. А ведь она довольно редкая.
— Я даже троюродных братьев вспомнила, — сказала Нина извиняющимся голосом.
Комаров неожиданно засмеялся.
— Какой же я чудак! Но меня интересуют не ваши братья. Речь идет о более давних временах, Платон Журко жил много лет назад.
— Тогда подождите, — сказала Нина. — Может быть, это и есть то, что вам надо. Моего дедушку звали Николай Платонович.
— А ваш дедушка никогда не жил в этих местах?
— Да, жил. Он из Омской области.
— Прекрасно! Это же просто чудесно! Значит, это вы и есть. Так я и думал! Вы — правнучка Платона Журко.
— Только... Я ничего не знаю о своем прадедушке. Он умер лет за сорок до моего рождения.
— В 1919 году, верно?
— Не знаю. Может быть. Но я не понимаю...
— Поймете, Нина, все поймете! Нет, я просто опомниться не могу. Значит, Платон Журко — не миф. Это не может быть совпадением... Простите, товарищи, я, наверное, выгляжу... как бы это сказать поделикатнее — несколько странным? Но вы представить себе не можете, как я рад.
— Вы начали разговор об этой именно теме? — спросил Володя.
— Совершенно точно. А история — в двух словах — следующая. Нынешней весной в одном из районов нашего города был снесен самый последний деревянный дом. На чердаке строители обнаружили тайник, в котором оказались оружие и шкатулка с документами, спрятанные еще в годы гражданской войны. Среди бумаг было очень любопытное письмо. В нем-то и говорилось о Платоне Журко.
— Вы меня заинтересовали, — сказал Володя. — Вы помните содержание письма?
— Видите ли, здесь, на вокзале, не совсем подходящая обстановка для такого разговора. К тому же письмо лучше всего прочитать в оригинале. Поэтому я сейчас отвезу вас, Нина, в гостиницу. А завтра утром милости прошу ко мне домой. Не возражаете, товарищ Никитин? Чудесно. У меня будет очень удобно. Живу сейчас один, по-холостяцки. Жена в командировке. Договорились? К тому же моя квартира совсем рядом с гостиницей. Запишите адрес...
...На следующий день Володя и Нина встретились у гостиницы и направились к Комарову. Тот уже ждал их. На столе в гостиной были разложены какие-то фотокопии, пожелтевшие документы, истертая на сгибах карта.
— Начнем без предисловий, — сказал Комаров. — Вот фотокопия письма. Прошу слушать и не перебивать.
Он поднес листок к глазам, стал громко читать:
«Здравствуй, дорогой Николай! Горячий тебе привет и наилучшие пожелания. Я знаю, что у тебя времени мало, но все равно прошу выполнить мою просьбу. Обязательно передай нашим, что Платон Журко ни в чем не виноват. Провокатором оказался совсем другой, и он свое получил. А с Платоном произошли события, которые настолько невероятны, что в них просто невозможно поверить. Понимаешь, отыскался Дима Соснин, и он рассказал мне такое, что и во сне не приснится. Граничит с какой-то чертовщиной. Если бы говорил про это кто другой, я бы только посмеялся. Но комиссару верю — он выдумывать не станет.
Описывать эту историю подробней нет времени, а в двух словах не расскажешь. Но Дима во время своего вынужденного безделья (он серьезно болен) изложил все на бумаге, и ты сможешь потом познакомиться с этой любопытной историей. А пока — постарайся восстановить доброе имя Платона, это очень важно. Особенно для его сына — мальчишка был тогда прямо убит. Представляешь, как он обрадуется!
Между прочим, приключения Платона связаны со спящими карателями. Помнишь, как мы ломали головы над этой загадкой? После этого можно даже в чудеса поверить...
Самое главное — изучение событий, которые произошли с Платоном, имело бы большое значение для науки. Эх, если бы время сейчас было другое!
Ладно, не буду тебя больше мучить недомолвками. Поедешь к Бакенщику, узнаешь все подробности. У него и Дима. Он очень плох, боюсь, что вряд ли выберется. Жаль парня! В случае чего Бакенщик уберет рукопись в свой ящик. У него ведь как в банке, сто лет пролежит. Только учти. Бакенщик сейчас переехал на свое старое место. Живет около П. Помнишь, охотились там?
Кончаю, адски спешу. Сегодня ночью еду в Н. Не знаю, сможем ли свидеться. Привет Настеньке, Федюшке и всем ребятам. Твой Степан.
19 октября 1919 года».
— Я что-то многого не понимаю, — чистосердечно призналась Нина. — Может быть, это шифр?
— Исключено, — сказал Комаров. — Шифровки, насколько мне известно, пишутся так, чтобы не привлекать чужого внимания. А тут все так и бросается в глаза. «Невероятные события...» «Граничит с чертовщиной...» Нет, дело в другом. Я убежден, что рукопись этого Сосннна действительно существует. И представляете, как было бы здорово, если бы мы нашли ее?
— Но ведь прошло столько лет! — вздохнула Нина.
— А знаете, у меня идея, — вдруг оживился Володя. — Нина, ты не могла бы сейчас связаться со своими родными? Вдруг да они что-нибудь знают про Платона, Журко?
— Вряд ли. У нас в семье никогда не говорили об этом. Но я попытаюсь поговорить с отцом. Все равно нужно позвонить ему, сказать, как доехала. Разрешите, Николай?
Нина переключила аппарат на междугородную линию, набрала номер. На экране видеофона появилось женское лицо, но изображение было нечетким, размытым.
— Мне Сергея Николаевича. Можно вызвать?
— А кто спрашивает?
— Дочь.
— Одну минуту. Кажется, он под водой. Но я попытаюсь вызвать его по радиофону.
На экране замелькали пестрые тени.
— Вот повезло! — сказала Нина. — Прямо не ожидала. Обычно туда очень трудно дозвониться.
— А где это? — спросил Комаров.
— Далеко. Баренцево море. Папка там директором опытного подводного совхоза. Планктон
