восточными духами; сигаретный дым гуляет синими разводами по залу, не зная, куда себя деть, пока его не подхватит сквозняком, который увлечет его за собою, а тот и потянется за ним, пустится в бегство, чтобы растаять без следа в ночных далях…
Как тут что вынюхать? Трудно, если не сказать невозможно. Вот почему я не забывал время от времени напоминать Пятнице о его главном задании. Я подтягивал его к себе и давал понюхать сквозь щёлочку в пакете законсервированную рубашку. Пятница должен как следует усвоить этот аромат. Как настоящая ищейка, он не должен терять охотничьего азарта и быть все время начеку, тем более что постепенно народу на вокзале поубавилось и я решил немножечко соснуть.
Поблескивая серебристыми блестками, по нарядному просторному залу кружили ночными бабочками разукрашенные рождественские ангелы. Волшебная картина. Время от времени какой-нибудь мужчина останавливался, привлеченный прелестной фигурой. Постоит, побеседует, а то и возьмет с собою, поведет куда-нибудь, наверное на праздник, где их будут ждать чудесные сюрпризы…
Очнулся я от звона бутылок и громкого смеха. Пятница, прижавшись ко мне, бдительно навострил уши. К нам присоседилась веселая компания! У противоположной стены расположились шумным табором какие-то подозрительные личности. Они напоминали Али-Бабу и сорок разбойников, хотя на самом деле их было значительно меньше. Судя по всему, какие-то бродяги, забулдыги, бомжи, из тех, что болтаются вокруг вокзалов. Наверное, на улице им стало неуютно. Снаружи тянуло по земле ледяным холодом.
Я сделал вид, что их не вижу. Но зато они, в отличие от прочей вокзальной публики, прекрасно видели меня.
— Ты что за пугало такое огородное? — услышал я вопрос, который, видимо, был обращен ко мне.
— Я из отдела сбыта. И снабжения, — решил отреагировать я должным образом.
— Дело хорошее. Выпить хочешь?
— Заведую восточным сектором, — тихим голосом добавил я, подумав, что это может быть важным.
Эта информация была встречена одобрительно. Соседи отозвались веселым смехом.
— Сбытчик, стало быть. И что ты там сбываешь?
— Главное, чтоб он нас куда не сбыл, — просипел, ухмыляясь, какой-то беззубый мужик, что сидел рядом с настырным спрашивальщиком, и, пихнув своего дружка в бок, зашелся хриплым кашлем. По звуку это было похоже на мотор, который никак не хочет заводиться.
Я снисходительно улыбнулся и покачал головой, давая понять, что им ничего не грозит и беспокоиться не нужно.
— Нет, братва, надо ему все-таки дать выпить!
Кто-то достал бутылку. Я поднялся и перешел на их сторону. В конце концов, оттуда мне тоже хорошо будет виден весь зал. Пятница не отставал от меня ни на шаг. Наше переселение было встречено радостными возгласами. Я глотнул из предложенной мне бутылки, снял с плеч рюкзак и уселся поближе к компании.
— В поход отправился? За мечтою, за туманами? — спросил беззубый и уважительно постучал черным указательным пальцем по моему рюкзаку.
— Ну, не совсем.
Тут я спохватился, что мне ведь есть чем отблагодарить их за дружеский прием! Я открыл свой рюкзак и сказал:
— Слушайте! У меня есть хлеб, и я хочу разделить его с вами!
Они же сказали на это:
— Шляпа! Чё ты раньше молчал?!
И устроили мы пир. Радостно было видеть мне, как вкушают они, пусть и немытыми руками, принесенные мною дары. Хлеб и шнапс, салями и сыр копченый для тостов, каждому по кусочку, завернутому в пластиковую упаковку. И хоть немного было всего, но к месту. Блаженные лица их говорили о том, что они остались довольны моим угощением.
Так я их накормил, напоил, обогрел, и теперь, потрапезничав, мы перешли к сигаретам. Моим новым друзьям не терпелось узнать, откуда прибыл я и куда нынче путь держу.
Я пожал плечами и сказал, что, мол, нахожусь на вокзале по служебным делам. Дескать, служба такая, а иначе давно бы сидел себе дома… Слушая мои речи, они не переставали дивиться.
— Дома бы он сидел… — повторил за мной тот настырный спрашивалыцик. — Это чё, у тебя что ль фатера имеется? С теликом там, холодильником, со всеми прибамбасами?
Я молча кивнул, погруженный в свои мысли. (На какую-то долю секунды я засомневался, а выключил ли я свет в своей комнате отдыха и досуга?)
Они рассмеялись, как будто услышали очень смешную шутку. Они смеялись и всё никак не могли остановиться. Я тоже за компанию с ними немного посмеялся, пока все вдруг резко не смолкли. Слово взял серьезного вида мужик, который до сих пор не проронил ни звука и был, похоже, тут за главного.
— Дык он же у нас снабженец! Начальник, бля! Конечно, ему есть где спать. Такие по улицам без нужды не шастают. Просто на тебя сегодня такая блажь нашла, на вокзале Рождество встречать. Всю жизнь мечтал. От мамочки подальше, да? У нас тут красота, малина, да? А ну, давай выкладывай, чего тут потерял! Чё ты тут ищешь?
Последнюю фразу он произнес почти угрожающе.
— Я ищу женщину, — честно признался я без всяких околичностей. К чему играть в прятки? (Юлино имя я, кстати сказать, называть не стал.)
Собравшиеся согласно загудели. Они так, судя по всему, и думали. С ними надо держать ухо востро.
Дав всем отгудеться, вожак сказал:
— Мы тоже, знаешь ли, не лаптем щи хлебаем. У нас тут такие кадры есть! Даже один профессор имеется. Герберт, покажи ему.
Тот, кого он назвал Гербертом, выудил откуда-то из недр своего балахона очки и водрузил их на нос.
— А, каково? — спросил вожак.
Я кивнул и, воспользовавшись случаем, решил представить Пятницу.
— Только осторожнее, — предупредил я, — ему палец в рот не клади! Зверь, а не пес!
Пес дружелюбно смотрел на компанию, которая сулила ему новые развлечения.
— Гкв! — поприветствовал он новых знакомцев.
Теперь настал и мой черед узнать, с кем я имею дело. Ответ, последовавший на мой вопрос, особой ясности не привнес.
— Да ничего особенного. Люди как люди. Типа тебя, — просипел беззубый.
Пришлось мне этим и удовлетвориться.
Позднее к нам примкнул Марио, Марио из Оснабрюка. Меня представили ему как «начальника отдела сбыта и снабжения». Это меня утешило. Значит, они поверили тому, что я им сказал. Поначалу я как-то в этом немного сомневался.
Появление Марио стало поводом для повторного захода по шнапсу. Главное, мне не переборщить. Мои веки постепенно наливались тяжестью. Я прислонился к стене и, откинув голову назад, наблюдал за миром сквозь узенькие щелочки.
Около полуночи на вокзале наметился последний всплеск оживления. Разобраться, кто тут уезжает, кто прибывает, было довольно трудно. И к тому же за сегодняшний день я устал как последняя собака…
И тут мелькнула парочка! Женщину, правда, я не успел толком разглядеть, она довольно быстро прошмыгнула на улицу. Но мужик… мужик по всем приметам был чистый Хугельман! То же драповое пальто, один к одному!
Я весь напрягся, вытянувшись в струнку, и, с большим трудом удерживая равновесие, кое-как поднялся. Потом я сунул Марио, который сидел рядом со мной, поводок и, бросив на ходу «Веди себя тут смирно, Пятница. Я сейчас», поспешил, спотыкаясь, к выходу на Эбенсштрасе. Улица была пустынна.
Направо или налево? Я пошел направо. Может быть, они как раз завернули за угол. Я прибавил ходу. Вывернул на Херцаллее. Опять ничего. Мне показалось это странным. Если я правильно взял след, они
