Да, я, как и любая женщина, мечтала бы иметь рядом настоящего мужчину с литыми мышцами, косой саженью в плечах и все такое прочее… Но, боюсь, что в этой груде мышц не осталось бы места для мозга. Бывают, конечно, исключения, но они подтверждают общее правило. Неразрешимо? Ага…
В результате мы имеем рядом нормального, вменяемого мужчину, но без тонны железной мускулатуры. И какие же у него шансы на то, что он выйдет живым из конфликта с бетонным дебилом? Никаких.
И еще, то самое, очень важное, то, что до меня дошло намного позже, совсем недавно… Я выросла в уверенности, что мужчина — это не защита, не заступник. В моем сознании укоренилось убеждение, что я, женщина, должна стоять горой и за себя, и за тех, кто мне дорог — любой ценой. В том числе за мужчину — он ведь не может быть защитником! Но я не сумасшедшая, и понимала, что коли мужчина не сможет ничего поделать, так я и подавно. А вот то, что я должна спасти и его и себя, это для меня было неоспоримо. Это моя задача, моя проблема, моя «горящая изба»… Значит, если для спасения нужно унизиться и втоптать собственное достоинство в грязь, я это сделаю.
Дальнейшие мои рассуждения в статье о дуэли, благородстве и прочем — всего лишь красивая упаковка очень неприглядной и грустной реальности, в которой нормальные мужчины потеряли возможность защищать себя и свои семьи, потому что бал начали править маргиналы и быдло, а ни власть, ни органы правопорядка и не чешутся защищать своих законопослушных граждан (какое это несчастье — жить в слабом государстве!). И получается, что нормальные мужчины всегда рискуют быть искалеченными или убитыми. Кто же останется в живых? Те самые уроды в спортивных штанах да ничтожества, которые из-за трусости и никчемности даже и не помышляют заступаться за своих женщин, детей или собственную честь.
Разумеется, когда я писала статью, понимала что в прежние, якобы романтические, времена дуэли происходили между людьми высших каст общества. Дворянин не вызывал на поединок безродного костолома, осмелившегося оскорбить даму. Скорей всего кавалер просто пристрелил бы (заколол шпагой) распоясавшегося хама или велел бы слугам выпороть холопа на конюшне. Демократические преобразования за последние век-полтора уравняли в правах «благородных» и «хамов» (впрочем, эти слова можно оставить и без кавычек). Функции защиты благородства и наказания хамства взяло на себя государство. Взять-то взяло… Говорят, в некоторых странах это получается. Не то у нас… Что же это мы так подкачали?..
К сожалению, я с детства видела в собственной семье пример слабого мужчины. Папа никогда не заступался ни за маму, ни за меня перед хамами и бандитами. Я помню, как мама жаловалась, что папа, встретив в редакции человека, незадолго до этого оскорбившего маму, запросто пожал ему руку. «Это ваши с ним дела, меня они не касаются», — объяснил отец маме свой поступок. В своей книге «Мама, не читай» я уже писала про то, что отец, несмотря на мои настойчивые просьбы, так и не захотел встречать меня, школьницу в страшном темном подъезде нашего дома, когда я возвращалась вечерами после музыкалки. Даже после изнасилования и убийства в подъезде моей тринадцатилетней одноклассницы! Даже после нападения на меня насильника, от которого я с трудом отбилась (возвращалась поздно после музыкалки, а извращенец проследовал за мной в подъезд и попытался схватить меня)!
Я бы не сказала, что и мой первый муж был рыцарем без страха и упрека, защитником всех слабых, настоящей стеной для меня и дочери. При всех его неплохих человеческих качествах, он был… трусоват. Иногда мог как бы «побычиться» в безопасной ситуации, но это была ерунда. Если всерьез пахло «жареным», муж не рисковал. А я никогда и не возражала — пусть, мол, себя побережет. В той ситуации в магазине муж явно переоценил себя и недооценил противника. Увы, когда я ему сказала о том, что нас «пасут», я заметила испуг в его глазах. М-да, у него-то был испуг, а у меня паника! Знал он, куда и зачем я вдруг рванула, знал… Верю, что он тоже был противен сам себе, переживал и мучился, но ни себя, ни меня пересилить не мог. Он понимал, что не справится с ситуацией, и знал, что меня остановить почти невозможно…
Мы плохо расстались с бывшим мужем, очень плохо. Он повел себя низко и подло, абсолютно не так, как подобает не то, что сильному, а просто нормальному мужчине. Но и по сей день я не упрекну его в том, что случилось тогда. Он ничего не мог сделать. А я сделала единственно возможное.
Самое грустное… Мой второй мужем, самый лучший мужчина в мире, будучи отнюдь не Шварценеггером, всегда способен защитить женщину, и никому никогда не позволит обидеть своих близких. Так вот, уже с этим человеком я однажды, не дожидаясь его реакции, набросилась на нашего обидчика. С кулаками… Меня от того субъекта не могли отодрать, а он сам от испуга и неожиданности даже забыл, чего хотел от нас. Вы не поверите, но после того, как меня от него таки отодрали, он как заяц бросился наутек. Потом муж меня долго и громко ругал:
— Ты обалдела совсем? Ты что вытворяешь? Зачем ты это сделала?!
И я, размазывая по физиономии слезы, проревела:
— Я за тебя так испуга-а-алась…
Очевидно, мне уже не измениться никогда, несмотря на присутствие настоящего защитника. В общем по Некрасову: и коня наскаку… и в горящую избу…
О сложностях любви и нелюбви
Любовь — это неизвестно что, которое приходит неизвестно откуда и кончается неизвестно когда.
Любовь — главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни.
Шло время, и моя личная жизнь становилась все более странной, запутанной, необъяснимой для меня самой. Самое обидное, что в силу природной гордыни я ни с кем эти темы не обсуждала, а переваривала все в себе. Пыталась пару раз поговорить с мамой, но была отвергнута. Мне было сказано что-то вроде: «Я тебе не подружка и ничего такого про вашу семью не хочу знать». Конечно, это было ее право. Но я осталась наедине со всеми своими вопросами и растерянностью.
Не умея взглянуть на ситуацию объективно (что естественно), не имея нужного опыта, в общем, как это ни смешно, в свои тридцать с плюсом я была совершенно бездарной в семейных отношениях. Зато с удивительной наглостью бралась в своих материалах давать советы, а порой и поучать, хотя менторского тона себе сроду не позволяла. Может, если только случайно проскакивало…
Я так много размышляла об отношениях мужчины и женщины, что иногда чувствовала кипение собственных мозгов. Это здорово, что у меня была такая работа — журналист-редактор в женском журнале. Я имела возможность сбрасывать свое умственное перенапряжение на бумагу и превращать размышления во вполне осязаемые гонорары. Все-таки у меня отличная профессия!
Итак, начинался, пожалуй, самый сложный период моей судьбы: период раскола жизни напополам, время прозрения и окончательных разочарований, этап переоценки ценностей. И начали сочиняться соответствующие моменту материалы…
Ах, оставьте эти глупости!
Ну вот, милые дамы и господа, нам уже за тридцать. И несмотря на то, что юные и прекрасные
