Цена нелюбви

— Личная гигиена, мама мия! — объявил Совито.

— Эй, мы талантливы и великолепны, — сказала Лора, встряхивая шелковистыми каштановыми волосами. — Разве нам не полагаются стулья?

Маус прошел к кладовке за складными стульями и вернулся, сообщив, что кладовка уже заперта.

— Ну, не знаю, — произнесла Грир, — здесь довольно чисто. Можем посидеть на полу, скрестив ноги, как вокруг костра.

— Ну вот еще, — протянула Лора, облаченная в весьма... скудный наряд. — Скрестив ноги. В этой юбке! Да еще от Версаче! Не хочу провоняться чужим потом на этих матах!

Совито кивнул на тщедушную Лору:

— Девушка, это было бы самое близкое твое знакомство с гимнастическим потом!

Из алькова Кевин прекрасно слышал разговоры. Пока он стоял прислонившись к задней стене, снизу его видно не было. Он заранее оттащил от поручней три велотренажера, бегущую дорожку и снаряд для тренировки гребцов. Два пожарных ведра щетинились сотней стрел, извлеченных из сумки.

Очарованный изумительным эхом, Денни во все горло прокричал несколько строк из пьесы «Не пейте воду», а Зигги, у которого вошло в привычку метаться по школе в трико танцовщика и обтягивающих колготках, не смог удержаться от того, что Кевин позже назвал «торжественным выходом королевы», то есть протанцевал несколько па на пальцах с гранд жете в конце. Однако Лора, несомненно считавшая неприличным таращиться на педерастов, не сводила глаз с Джеффа Ривза, спокойного и безнадежно серьезного голубоглазого красавца с длинными белокурыми волосами, схваченными в конский хвост. По Джеффу вздыхал десяток девиц. Одной из страстных поклонниц Джеффа, как сообщила в интервью на Эн- би-си одна из ее подруг, была и Лора Вулфорд. Не только мастерство игры на двенадцати-струнной гитаре объясняло, почему Джефф был назван талантливым и великолепным.

Мигель, вероятно уверявший себя в том, что своей непопулярностью обязан уму или испанскому происхождению — чему угодно, только не малому росту и полноте, — плюхнулся на один из голубых матов и с преувеличенной серьезностью погрузился в потрепанный томик Алана Блума «Духовный кризис в Америке». Грир, считавшая, что изгои должны нравиться друг другу, — типичная ошибка всех отщепенцев, — пыталась вовлечь его в дискуссию о вторжении НАТО в Косово.

Дана Рокко появилась в 15.35.

— Подтянитесь, друзья! — пошутила она. — Зигги, очень драматично, но здесь не балетный класс. Может, займемся делом? Очень приятное событие, но все же мой рабочий день закончился, и я хотела бы вернуться домой до шоу Леттермана.

В этот момент работник кафетерия вкатил тележку с завернутыми в целлофан сандвичами.

— Куда поставить, мадам? — спросил он. — Мистер Бивонз распорядился.

— Как Дон заботлив! — воскликнула Рокко.

Ну, кто-то действительно позаботился. И должна отметить, что сандвичи были отличным штрихом, подтверждающим достоверность мероприятия. Однако Кевин, пожалуй, перестарался. Этот жест стоил ему случайных издержек.

— Мадам, моя смена уже закончилась. Не возражаете, если я покидаю мяч в дальнем конце? Я вам не помешаю. У меня дома нет баскетбольного щита. Я был бы вам очень благодарен.

Рокко, наверное, колебалась — шум мог отвлечь внимание, — но работник был черным.

Кевин, должно быть, рвал на себе волосы, хотя к тому времени — 15.40 — пожалуй, больше боялся, что шоу сорвется. Его вечеринка была рассчитана на десятерых, а явились лишь девять приглашенных, да еще этот незваный гость. Операция не предусматривала опозданий, и Кевин наверняка отчаянно перерабатывал свой план с учетом медлительности Джошуа Лукронски.

— Какая гадость! — сказала Лора, передавая по кругу блюдо. — Булка с индейкой. Бесполезные калории.

— Во-первых, я хочу поздравить вас всех с присуждением этой особой премии... — начала Рокко.

— Отлично! — Двери из вестибюля распахнулись. — Присоединяюсь!

Думаю, Кевин никогда не был так счастлив появлению надоедливого Джошуа Лукронски. Когда собравшиеся расступились, освобождая место Джошуа, Кевин незаметно соскользнул вниз по лестнице. Хотя он старался двигаться как можно тише, цепь чуть звякнула, и, наверное, он испытал благодарность к работнику кафетерия за стук мяча. Вернувшись, он запер внутренние двери алькова последним замком.

Вуаля! Птички в клетке!

Подумывал ли Кевин отказаться от своего замысла? Или просто наслаждался собой? Минут через пять он подкрался к перилам с заряженным арбалетом. Хотя его теперь могли бы увидеть снизу, приглашенные увлеклись планированием чествования себя, любимых, и глаз не поднимали.

— Я могу произнести речь, — предложила Грир. — Например, об упразднении должности федерального прокурора. Кеннет Старр — воплощение зла!

— Может, что-нибудь более мирное? — возразила Рокко. — Ты же не хочешь оскорбить республиканцев?..

— Почему нет?

Тихое шуршание. Всего лишь крохотная пауза между молнией и ударом грома, напряженное мгновение тишины между шшш-тсс стрелы, проткнувшей блузку от Версаче Лоры Вулфорд, и криками остальных учащихся.

— О боже!

— Откуда!

— Она ВСЯ истекает кровью!

Шшш-тсс. Не успев вскочить на ноги, Мигель получил стрелу в живот. Шшш-тсс. Стрела вонзилась между лопатками склонившегося над Лорой Джеффа. Я могу только предполагать, что в те бесконечные часы, проведенные в нашем заднем дворе, Кевин мысленным взором видел в центре мишени идеальный круг ткани от Версаче. Первая стрела попала точно в сердце, Лора была мертва.

— Он там, наверху! — показал Денни.

— Дети, вон отсюда! Бегом! — приказала Рокко, хотя и запоздало: кто еще не был ранен, бросились к главному выходу, но тот оказался запертым. А еще через пару мгновений жертвы поймут, что во всем спортзале нет ни единого квадратного фута, где можно спрятаться от стрел перегнувшегося через перила арбалетчика.

— О черт, как я не догадался! — воскликнул Джошуа, поднимая глаза и одновременно дергая дверь раздевалки, в которую только что ломился Маус. — Качадурян!

Шшш-тсс. Джефф Ривз колотил по главным дверям и звал на помощь. Стрела, торчавшая из его спины, дрожала, и тут сзади в его шею вонзилась еще одна стрела. Маус метнулся к выходу из мужской раздевалки, двери чуть-чуть разошлись, но цепь выдержала его напор. С вонзившейся в ягодицу стрелой он заковылял к последнему выходу, начиная понимать, что эта стрела не смертельная, но он вполне успеет получить ту, последнюю.

Дана Рокко добралась до женской раздевалки, сгибаясь под тяжестью тела Лоры — бесплодная, но отважная попытка, которую потом особо выделят в поминальной службе. Маус встретился с ней взглядом и отрицательно покачал головой. От двери к двери, по кругу, как тесто в миксере, метались крики его одноклассников. Перекрывая их, Маус крикнул:

— Двери заперты! Все двери заперты! Ищите укрытие!

Укрытие? Зал был пуст.

Работник кафетерия, менее учащихся осведомленный о массовых школьных убийствах, уже разобрался в ситуации и крался вдоль стен, словно нащупывая один из тех тайных выходов, без которых не обходятся в детективных фильмах. Он двигался медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, и в конце концов свернулся в комочек, держа баскетбольный мяч между стрелком и своей головой. Кевин, несомненно разозленный даже малейшей преградой, пусть и неэффективной, выстрелил. Шшш- тсс! Стрела отскочила от мяча.

— Кевин! — крикнула учительница, заталкивая Мауса в самый дальний от алькова угол и прикрывая его своим телом. — Пожалуйста, прекрати! Пожалуйста, пожалуйста, прекрати!

— Эфебофобия, — отчетливо прошипел Кевин. Джошуа потом удивлялся, с