туда.
— Ребята хотели бы пойти, — сказал Трэвис, кивая туда, где бушевала бесшумная битва. — Они знают, что у нас другая задача, но их это не радует.
Чейсон вздохнул.
— Меня тоже. Флот проклянет мое имя, потому что меня там нет. Все мы, вероятно, уже заклеймены как предатели. Если мы вернемся без головы флагмана Фалкона, Кормчий прикажет выпороть меня публично. В лучшем случае.
Чейсон удостоверился, что под ногами есть опора, и встал навстречу ветру.
— Мы идем туда, — крикнул он, указывая в сторону Формации Фалкона. — И шансы таковы, что мы никогда уже не увидим свет Слипстрима. Так смотрите же, Трэвис! Любуйтесь, пока можно!
— Спуститесь, сэр! Он покачал головой.
— Когда буду в порядке. Оставьте меня. Трэвис убрался.
Чейсон Фаннинг остался. Ему было одиноко. Впервые за много месяцев рядом не было Венеры, и он скучал по ней сильнее, чем ожидал. Она приводила его в бешенство, от нее невозможно было отделаться; и все же она заставляла его улыбаться так же часто, как и приводила в ярость.
Они не попрощались при расставании, но напоследок она оглянулась и отыскала его взглядом у дверей ангара. На мгновение глаза ее расширились, и затем она снова отвернулась.
Он улыбнулся. Ветер вырвал соленые капельки из глаз и бросил их в вихрящийся след за кормой «Ладьи».
Кандес был тлеющим угольком, когда четыре путешественника расселись по местам, и Хайден включил горелки турбовентилятора. Тыл стал низом, а они устремились прямо к солнцу. Хайден повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на домик, и улыбнулся. Потом поправил очки на носу и открыл дроссель.
Следа за ними не оставалось, вероятно, из-за высокой температуры воздуха около Солнца Солнц; впрочем, какова бы ни была причина, шансы на, то, что их заметят с крейсеров Гехеллена… все еще патрулировавших окрестности Листа Хора, уменьшались.
По крайней мере он убеждал себя в этом первые десять минут полета; потом заметил, что Карриер машет рукой с противоположной стороны байка.
Вытянув шею, Хайден выглянул из-за металлического цилиндра и в первый момент не увидел ничего необычного — только лодки-катафалки да коллекторов, осторожно пробирающихся к солнцу. Через минуту, однако, он заметил то же, что и Карриер: восемь искр света, поднимающихся над черным утесом саргассов. Золотистого цвета солнца, они четко выделялись на фоне сиреневых сумерек.
Карриер наклонился к Венере.
— На байки не похожи — больше! — Но меньше, чем коммерческие суда; подумал Хайден. Скорее двухмоторные и двуместные — пилот и стрелок — катамараны. Быстрые. И если сблизятся, разнесут их байк в щепки.
Хайден подергал дроссель, оценивая отдачу. Потом пригнулся, почти вжавшись в горячий металл, и включил форсаж. Женщины с обеих сторон от него тоже уткнулись носом в корпус, воздух взревел, и Кандес как будто стал ощутимо ярче.
Но только на несколько минут, а потом Солнце Солнц начало гаснуть. Погасло оно не сразу. Прищурившись, Хайден различил в его сиянии некую структуру. Кандес, с удивлением понял он, был не одним солнцем, а скорее облаком солнц. Он попытался посчитать их, но они слились быстрее, чем он успел это сделать. Каждое оставляло блекнущее красное пятно и свой оттиск на сетчатке глаза.
Но жара не спадала. Он почувствовал ее сначала в тех местах, куда не проникал ветер: в ложбинке под горлом, на икрах. Через несколько минут жара навалилась на байк, который будто врезался в эластичную поверхность из выхлопного газа и огня. Они прошли пятьдесят миль, и воздуха окутал их пеленой; еще сто миль — и стало трудно дышать. Коммерческие суда отстали, но катамараны все еще шли за ними, и свет их фар дрожал в колышущемся воздухе.
В уголке глаза появились крохотные вспышки. Хайден забеспокоился — уж не отрубается ли он? — и затем увидел инверсионные следы, прочертившие небо, словно линии меридианов.
Венера отчаянно махнула рукой. Когда он поймал ее взгляд, она сложила пальцы пистолетом. Он кивнул и повел байк зигзагом, как слаломист, сначала мягко, чтобы не сбросить пассажиров, потом резче, так как пули прошивали воздух со всех сторон.
Через минуту огонь прекратился. Он оглянулся — преследователи еще держались, но на приличном расстоянии.
Хайден улыбнулся. Ему некуда деваться — так думали эти люди. Они полагали, что если повиснут у него на хвосте, он в конце концов сдастся. Спрятаться здесь негде, а внутрь Кандеса ему не проникнуть.
Что ж, их ждет сюрприз.
Длинное крыло тени скользнуло в зиму позади объекта Саргассо-44. Скрюченный в черный кулак сожженный лес, очертания которого смягчались туманом, не производил большого впечатления после Листа Хора, но все же простирался на добрых три мили в поперечине. «Ладья» и остальные суда подкрадывались к скрытой верфи с неосвещенной стороны, погасив ходовые огни. Два байка отправились на разведку с флагмана Чейсона Фаннинга, и он ждал их возвращения не на мостике, а в ангаре.
К черту приличия. Он поглядел на тикающие стенные часы. Через два часа солнца Фалкона погаснут, перейдя в свой вечерний цикл. Через два часа его план увенчается либо успехом, либо катастрофой. И все знали это, но никто не говорил об этом вслух.
Они установили радары на носу каждого корабля и уже опробовали их. Конечно, они не работали, только в катодно-лучевых трубках, привинченных к корпусу рядом со штурманской рубкой, возникало яркое свечение. Какая-то невидимая энергия определенно давала о себе знать. Чейсон ободрился — как-никак намек на будущий успех.
Экипаж тоже ждал… Ждал и готовился. Тренировки проходили ежедневно и по несколько часов кряду — доводили до совершенства искусство стрельбы вслепую по приказам с мостика. Ракетчики держались уверенно.
Он покачал головой и рассмеялся.
— Парни, не хочу никого обидеть, но вы сильно смахиваете на пиратов. — Изможденные, раненые, в наспех заштопанной форме… да, вид еще тот. Что отличало их от других экипажей, с которыми работал Чейсон, так это украшения. Час сражения приближался, и его люди все усерднее обвешивались драгоценностями, как будто от веса этих символов будущего богатства зависела их судьба в предстоящем сражении.
Наказанию за столь вопиющее нарушение инструкций можно было подвергнуть каждого. Ожерелье могло попасться в глаза или зацепиться за руку в решающий момент.
Но наказывать их никто не собирался, и они все это понимали. И то, что они это понимали, почему-то грело Чейсона. Ни к одному из своих прежних экипажей он не испытывал столь теплых чувств.
Инверсионные следы байков зацепили край саргассов и пропали. Размеры и возраст объекта под номером 44 не предполагали наличия в нем токсичных веществ, тем более с учетом бурной промышленной и транспортной активности. Чейсон тем не менее настоял, чтобы разведчики надели защитные костюмы. Не хватало только, чтобы они вырубились от ядовитых испарений и свалились прямо на верфь.
— Теперь нам остается только ждать, — сказал Трэвис. Чейсон усмехнулся.
— Опустились до банальностей?
Трэвис пробормотал что-то, но Чейсон только махнул рукой.
— Не обращайте внимания. Сегодня я впервые за несколько недель чувствую себя свободным.
— Да, сэр. — Потом Трэвис указал куда-то. — Сэр? Смотрите.
Байки уже возвращались. Должно быть, верфь Фалкона находилась ближе к поверхности саргассов, чем он думал.
— Ладно. — Чейсон хлопнул в ладоши. — Давайте посмотрим, что тут у нас.
