Камараден, прекращайте вести боевые действия! Переходите в одиночку или группами на сторону Национального комитета «Свободная Германия», уполномоченным которого я являюсь! Национальный комитет приведет вас на свободную немецкую родину!
Кипиани выключил фонарик.
— Камараден! — продолжал Виктор после небольшой паузы. — Если вы меня поняли, то сделайте в воздух три выстрела!
Майору с трудом удалось увести Виктора в укрытие, откуда они стали напряженно прислушиваться, не раздадутся ли выстрелы с немецкой стороны. Прошло несколько томительных минут, и вдруг сразу в нескольких местах почти одновременно послышались выстрелы, а спустя некоторое время где–то далеко раздались три автоматные очереди. Пулемет молчал.
Кипиани встал и по–дружески похлопал Виктора по плечу.
— Сегодня ты хорошо говорил, с душой! И они стреляли уже не в тебя, а в воздух!
— Интересно, что произошло там, в пулеметном гнезде? — задумчиво спросил Виктор.
— Возможно, об этом нам расскажут сегодня новые пленные. Вероятно, там произошел спор с офицером: солдаты хотели послушать тебя, а он не позволял им этого.
В эту же ночь Виктор выступал с воззванием еще в четырех местах на участке этой же дивизии: на опушке леса, прислонившись к дереву, из–за большого сугроба, из–за сожженного танка и даже стоя на бруствере заброшенного окопа. И каждый раз его мучил только один вопрос: удастся ли вырвать своих соотечественников из плена лжелюбви к фатерланду, чтобы спасти их ради нового, свободного отечества?
В одном месте, выслушав Виктора, немецкие солдаты не ограничились одними выстрелами в воздух, они стали громко кричать, что хотели бы лично поговорить с ним.
— Иди к нам! — закричали сразу несколько человек. — Подойди поближе!
Виктор обрадованно вскочил на ноги.
— Товарищ майор, вы слышите?! Они зовут меня. Они хотят поговорить со мной.
— Я слышу.
— Я пойду, товарищ майор.
— Вы этого не сделаете, — спокойно заметил Кипиани и медленно встал.
— Но ведь такая возможность… Ее нельзя упускать!
— Неужели вы забыли, что произошло с одним из уполномоченных Национального комитета? — И Кипиани коротко напомнил Виктору, что немцы точно так же пригласили на переговоры к себе в окоп уполномоченного, а когда тот подошел к брустверу, застрелили его.
— Но не все, кто еще сражается на стороне фашистов, негодяи, товарищ майор, — защищался Виктор. — Если бы мы с вами придерживались именно такой точки зрения, то сидели бы сейчас не с рупором, а за пулеметом.
— Не забывайте, что список погибших из числа членов Национального комитета и без того слишком длинен. Мы не имеем права поступать необдуманно и легкомысленно.
Тем временем Виктора еще раз позвали с немецкой стороны. Нетерпение его росло.
— Товарищ майор, вы же знаете, что на место одного убитого встанут десять новых бойцов. Я должен, я обязан пойти к ним.
Кипиани хорошо понимал состояние Виктора. За полгода, пока они находились вместе, деля все тяжести и невзгоды фронтовой жизни, они сблизились, Кипиани считал, что он нашел в Шенке многие черты, которые, по мнению майора, относятся к национальному характеру немцев. Дядя майора, Нодар Кипиани, известный грузинский писатель, в свое время учился в Германии, в Мюнхене, и был лично знаком с Герхардом Гауптманом и Томасом Манном. Из многочисленных рассказов дяди майор составил для себя представление о немцах, которое как бы подтвердил теперь Виктор Шенк.
— Я отвечаю за вашу жизнь и безопасность, — твердо произнес Кипиани. — Было бы легкомысленно идти туда, полагаясь на счастливый случай.
Возбужденный Виктор сорвал с головы шапку.
— Товарищ майор, вы не должны мешать мне выполнить мой долг! — выпалил он. — Когда я стал уполномоченным комитета «Свободная Германия», мне была обещана всяческая поддержка…
— Я лично за вас отвечаю! — оборвал его Кипиани. — И вы никуда не пойдете!
Заложив руки за спину, майор молча прошел мимо Виктора и поднялся на небольшое возвышение. Остановившись, он смотрел в ту сторону, откуда время от времени все еще доносились крики: «Иди к нам!» Майор, конечно, понимал, что не ответить на этот призыв плохо, так как это может породить у немцев сомнения и даже в какой–то степени лишить их надежды.
Виктор не спеша подошел к майору и тихо начал:
— Товарищ майор, у меня есть предложение…
— Хватит с этим!
— Я могу ответить им, что готов встретиться с их невооруженным представителем на полпути, на ничейной земле, вон у той сосны!
Немного подумав, майор согласился с предложением Виктора. Однако не успел Виктор двинуться с места, как к ним подошел капитан и передал приказ из штаба дивизии, который гласил, что майор Кипиани вместе с антифашистом Шенком должен немедленно покинуть передовую и отправиться в город, так как дивизия готовится к наступлению.
Кипиани кивнул. Так было всегда: когда войска начинали новое наступление, немецких антифашистов переводили из опасной зоны. Майор посмотрел на часы: семнадцать минут пятого. Если бы капитан пришел чуть раньше, Кипиани не пришлось бы попусту спорить с Виктором. Однако он тут же подумал о том, что споры с Виктором Андреевичем, являющиеся своеобразным воспитанием дисциплины, вовсе не напрасны, ведь после окончания войны Виктору и его товарищам в Германии придется решать массу очень сложных задач, а для этого голова Виктора должна быть ясной.
5
В городе было полно всевозможных машин. Танки и тыловые колонны двигались в сторону фронта, а в обратном направлении в тыл на грузовиках вывозили раненых. В самом городе происходило переформирование пехотных подразделений, которыми усиливались части первого эшелона. Машина майора Кипиани с большим трудом пробивалась к центру города, где его уже ждали.
На большом перекрестке, увидев майора Кипиани, на подножку вспрыгнул какой–то полковник.
Показывая рукой, куда им следует ехать, полковник скороговоркой объяснил Кипиани и Шенку, что из Москвы только что прибыла делегация Национального комитета «Свободная Германия», а немецкий генерал, возглавляющий эту делегацию, пожелал лично побеседовать с немецкими пленными (их было около двухсот), которые взяты в плен сегодня утром.
Ошеломленные услышанным, Кипиани и Шенк остановились перед входом в полуразрушенный зал клуба, на полу которого, тесно прижавшись друг к другу, сидели, полулежали и лежали в грязном обмундировании немецкие солдаты. Всего несколько часов назад они оказывали сопротивление советским войскам. Над их головами висело облако табачного дыма. Куда ни посмотри, повсюду небритые, изможденные лица. Многие тупо уставились прямо перед собой в пустоту. Некоторые до сих пор держали в руках изрядно потертые листовки, послужившие им своеобразным пропуском в плен. Лишь на очень немногих лицах можно было заметить выражение слабой надежды и удивления тому, что им удалось вырваться из котла и остаться в живых. Перед импровизированной сценой висели две штабные карты с нанесенной на них обстановкой, которая красноречиво свидетельствовала о том, что немцы проиграли не только эту операцию, но и все сражение за Корсунь–Шевченковский.
— Пленные! — громко произнес по–немецки полковник, который показывал путь майору. Поднявшись на сцену, он обратился к немцам: — Пленные! Я хочу сделать вам одно заявление… Сейчас с вами будет говорить член Национального комитета «Свободная Германия», такой же, как и вы, пленный. Ваши соотечественники расскажут вам о положении окруженных немецких войск в этом районе. Сделают, это вице–президент Национального комитета «Свободная Германия» генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц и генерал–майор Отто Корфес. В зале сразу же поднялся невообразимый шум.
— Кого вы хотите учить?!
— Ложь все это!
