Гостиница называется «Золотой клоп». Неофициально… Сумерки за окном. Кто-то одним пальцем выуживает незнакомую мелодию.
— Интересно, когда этот тип вернет стеклянную тару? Пить охота. — Стас повернулся лицом к стене.
— Тара, брутто, нетто. — Филипп заводит механическую бритву «Спутник» и разглядывает себя в зеркальце. Умещается только часть лица. — В этом краю непуганых лабухов можно пить из любой лужи. Бактерии отсутствуют.
— Энцефалит, менингит, гастрит… У тебя был гастрит? Не был? Я ж говорю, что ты святой. — Стас сел на кровать и уныло свесил ноги в безразмерных носках. — Если этот Моцарт примется за «Подмосковные вечера», я ему раскокаю черепок…
В коридоре раздался скрип досок. В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, вошел тощий, длинный парень. На нем свитер, джинсы цвета хаки, синие кеды сорок четвертого размера. Бороденка и баки раздвигали диапазон его возраста от двадцати до тридцати. Это был третий и последний обитатель гостиницы. Инженер-геофизик Борский.
Стас воспрянул духом.
— Послушайте, сэр… Где вы так научились наяривать на аккордеоне? И почему вы бережете остальные девять пальцев?! Во-вторых, где наш стакан? Или пить ладошками из лужи?
— Стакан лопнул, подлый… Пуф! — Борский всплеснул руками, объясняя, как лопнул стакан. — Пошли в столовку!
Это предложение усмирило Стаса. Он — за! Филипп тоже — за! Борский исчез в своей келье и через минуту явился франтом: в клетчатом пиджаке, огромных «вездеходах» и шапке…
Деревянные мостки, и между ними грязь — так выглядит улица Нюрбы. В конце сентября выпадет снег, и все наладится. А сейчас временные неудобства, не стоит обращать внимания. Зона вечной мерзлоты. Что вы хотите? Тает! Иногда проваливаются мостки…
Два дня Стас и Филипп ходят по мосткам в изящных полуботинках бывшего черного цвета. Им надо лететь дальше, в базовый лагерь. А там густой туман. Так им сказали сегодня днем…
Утром они приходят в экспедицию, как на работу. К девяти. Вчера управляющего не было. Никто толком не знал, где он. В тайге… Сегодня он в управлении. Когда вернулся, неизвестно. Возможно, ночью.
— Подождите, мальчики… У него замминистра. Из Москвы, — уговаривает секретарша.
Придется ждать. Все-таки замминистра. Интересно, почему он прилетел именно сегодня?! Секретарша ответила, что самое подходящее время: и комаров мало, и не холодно. Якутский бархатный сезон. Вам тоже повезло. Кому повезло, кому надоело…
Стрелки-копья на огромных ленивых часах сошлись на цифре двенадцать. «Доброе утро, товарищи! Начинаем наши радиопередачи. Московское время — шесть часов». Только шесть утра. С ума можно сойти. Из кабинета вышел начальник радиометрической лаборатории Симбирцев. Стас и Филипп вопросительно посмотрели на него. Симбирцев был в курсе их командировки и обещал узнать все, что надо.
— Ты не представляешь, что творится. — Симбирцев обратился к секретарше. — Замминистру попалась радиограмма Манукяна. С его очередным «целую»…
— Подумаешь, — сказала секретарша. — Три года получаем радиограммы с поцелуем. И ничего…
— Замминистра приказал собрать все радиограммы! Подсчитать количество «целую»! Отчислить от его зарплаты сумму, заплаченную радистам за это слово в течение трех лет. По высшей категории! Плюс строгий выговор…
Симбирцев подошел к Стасу и Филиппу.
— Могу вас обрадовать. Изотопы отправлены в базовый лагерь. Иначе как на самолете туда не добраться. А погода нелетная — густой туман. Надо ждать…
— Сколько?
— Задайте вопрос полегче. Гуляйте. Сходите к Вилюю. Вспомните ссыльных просветителей. Чернышевского… Кстати начальник вашей базы — золотой парень. Манукян, Георгий Месропович. Комик! Три года шлет радиограммы: «Сгорел движок. Ждем новый. Целую. Манукян» или: «План выполнили на девяносто процентов. Целую. Манукян». Комик!
Вилюй им надоел. Берег напоминает склад. Бочки, мешки, трубы, подъемные краны…
— Немного фантазии — и ты в ленинградском порту, — прокомментировал Стас. — Где таинственная экзотика?! Хотя бы какого-нибудь затурканного шамана увидеть…
Но шаманов не было. Их доконали кинотеатры и клуб. В одном кинотеатре — «Грешница», в другом — «Исповедь». Проводилась неделя по борьбе с богом… В клубе танцы. Кукарача и липси. Девушки в сарафанах сидят на скамейках вдоль стены. Парни в кепочках посмеиваются и покуривают. В рукав…
Единственное развлечение — столовая. Вечерами там шикарно, у школьной вешалки дежурит гардеробщик, старый якут. Сдают шапку — берет, не сдают — не берет… Смирный якут, философ. Оленей видел много, людей мало. Сейчас людей видит много, оленей мало. Работы нет — песни поет. Протяжные и скучные. Наверно, колыбельные…
Вошли Борский, Стас, Филипп. Борский бросил шапку на «прилавок». Старик якут повесил шапку и кивнул. Номерков не было. Кому надо?! Уносить некуда, кругом тайга…
Народу полно. Вокруг каждого столика не меньше восьми человек. Днем столовая на самообслуживании. Никелированные стойки и цветные столики. Модерн! На стене огромная картина из жизни Тараса Бульбы. После шести здесь вечернее кафе. Появляются официантки. Две русские и якутка. Они перешагивают через лениво протянутые ноги, отпихивают назойливые руки, рассчитываются, приносят, уносят, — работают…
Якут-буфетчик оперся толстыми руками о стойку и спит. Ну да! Просто у него такой разрез глаз. На столах бутылки, гуляш с вермишелью, консервы рыбные, консервы овощные, консервы просто… Женщин не видно. Нет, есть! Человек пять. Попробуй отыщи место. Тем более три… От столика, что стоит у самого буфета, кто-то машет рукой и кричит: «Братцы ленинградцы!» Вгляделись — начальник радиометрической лаборатории Симбирцев. Он уже «в порядке». Правда, не совсем. Кто-то организовал два стула, третий передал буфетчик прямо через блюдо с бутербродами. «Ай, гости! Ай, хорошо! У нас Якутия — страна безлюдия…»
Симбирцев придвинул молодым людям зеленоватые граненые стакана.
— Ну, как живем?
— Как в роддоме. Ждем, не знаем кого! — ответил Стас.
Удивительно быстро он ориентируется!
— Ничего. Завтра улетите. Все улетите. АН-2 пойдет.
В стаканы полилась водка. Прозрачная, пузырчатая.
— Ладно. За тех, кто в поле! — выкрикнул Борский.
— Масло возьми. Масло дайте! — заорали со всех сторон. Борский смахнул с бороденки капли водки и спокойным жестом отодвинул масло. Но не выдержал и перекосился. Дает, проклятая!
Филипп немного отпил. Черти, налили сразу двести граммов.
Стас пил спокойно и равнодушно. Выпил. Закусил. Приподнялся и протянул буфетчику пятерку:
— Еще водки!
Симбирцев ухватил Стаса за рукав:
— Куда?! Не годится! Вас угощают! Человек в отпуск уходит, полная мошна денег.
Отпускник сидел в конце стола и качал головой:
— Я в Ялту еду, а вы?! Эх, вы… Аида, три порции вермишели с мясом! — Отпускник поднялся с места и протиснулся к ребятам. Борский подвинулся.
— Хорошие вы ребята. Вы не думайте, что я выпимши… Это я Димке Симбирцеву шепнул, чтоб вас позвал. Сколько к нам приезжает молодежи, и все хорошие. Не с наружности, нет! С наружности вы какие- то смешные, цыплячьи…
— Оставь ты ребят, Викентий. Дай поесть, — проговорил Симбирцев.
— Тс-с-с… Тихо, Дима! Поговорю с ребятами.
Раскосая Аида принесла три порции вермишели с консервированным мясом.
