Вот волосы у Елизара оставались красивыми, густые, каштановые, с каким-то металлическим отливом.
– Чего тебе? – повторил он, приблизившись.
– В тамбур бабочка залетела. Лето уже, Елизар.
– Ну? – искренне обрадовался Елизар. – Бабочка?
Магда рассмеялась, тронутая его детской интонацией.
Елизар поднялся в вагон.
– И вправду бабочка, – ему очень хотелось не сердиться на Магду, тем более он и не знал, за что. Мало ли зачем может навестить проводника начальник поезда…
Бабочка сидела как прежде, сложив фиолетовые крылышки.
– Пусть с нами катается, безбилетница, – предложил Елизар.
– Выпусти ее, выпусти, – заупрямилась Магда. – Открой дверь.
Елизар достал ключи и осторожно, боясь спугнуть бабочку, потянул на себя торцовую дверь. Видно, ее давно не отворяли. Бабочка снялась со стекла, продержалась на месте, отчаянно размахивая крылышками, и упорхнула…
Елизар стоял в распахнутых дверях. Вид уходящих из-под ног рельсов почему-то вызывал у него щемящее чувство.
– Елизар, – окликнула Магда, – давай поженимся.
Елизар повернул голову. Что это она? Нашла время шутить. Да и неловко как-то, хотя никого из пассажиров поблизости нет. Он видел поднятое к площадке лицо Магды, черные с проседью волосы…
– Я не шучу, Елизар. Ты всегда меня ревнуешь, дурачок… Давай поженимся. Предложение тебе делаю. На полном серьезе. Вернемся из рейса и распишемся.
Елизар захлопнул дверь и вытащил ключ.
– Знаешь, я думал это как-то иначе произойдет, – пробормотал он, машинально опуская ключ в карман. – Иначе…
Магда засмеялась. Ей и самой было странно. Еще минуту назад она вовсе и не думала о подобном разговоре. А сейчас верила, что думала, и давно. Нет, ей не нужен Аполлон Николаевич, ей нужен Елизар, нескладный, добрый, заботливый и верный. И она любит его, – может быть, не так, как любят красивых мужчин, но ее любовь не слабее. И даже крепче, потому как Елизару она будет не только женой, но и матерью. Без нее Елизар сопьется и пропадет, это точно.
Елизар соскочил на платформу, не сводя с Магды сияющих глаз.
– Знаешь, а я так и не уснул. Ворочался, ворочался… Предчувствие, что ли? – проговорил он серьезно и осекся: к вагону приближался Яша, а за ним трусил Гаврила Петрович Пасечный, поездной электрик.
– Чего вам? – насторожилась Магда.
– Радиограмму получили по Харькову, – запыхался Яша. – Вагон под подозрением возгорания.
– Что?! – испугалась Магда.
– А то! – ответил Яша. – Еле разыскал Петровича, спал где-то.
– Не спал я. Газету читал, – оправдывался электрик. – А хотели бы сгореть, давно бы сгорели… Паника это. У меня в деле ажур.
– Ажур, ажур, – переговаривал Яша, осматривая бурый вагон, точно удивляясь, что тот до сих пор еще цел. – Не горишь, Савина?
– Горю! – Магда подмигнула Елизару.
Тот смущенно потоптался и отправился к себе.
– С вами и сгореть нельзя, – не унималась Магда. – Такие мужчины пошли.
– Чего тебе еще надо? – возмутился Гаврила Петрович. – Подключил к подаче. Ночью ползал.
– Спасибо! Хотя бы видим друг друга в вагоне, – ответила Магда. – А кто мне обещал ремень на генератор? Не ты ли, Петрович?
– Ладно. Ликвидирую безобразие, – кивнул электрик. – Пришпандорю тебе ремешок. В Харькове у молодцов перекупил, сдается мне, что свой собственный… Только успею ли натянуть?
С этими ремнями одна беда. Не могут их надежно укрепить. То сами соскакивают, то их уворовывают. Крепкие ремешки, можно под всякую разность приспособить.
– Успеешь! – произнесла Магда. – И не волынь, натягивай. Дай людям свет, Гаврила. Только на рельсы не свались, ноги небось от чтения газет не держат. Пользуешься, что Аполлона Николаевича нет.
– Держат еще ноги, – обиделся Гаврила Петрович. – Дам сей момент. Будет светло, как в театре.
– Бывал ты в театрах, – усмехнулся Яша и пошел к себе. Ошибка, видно, какая-то с радиограммой. Пусть электрик и разбирается.
Гаврила Петрович принялся за работу, не переставая ворчать.
– Ну и вагончик подсуропили…
– Конечно, если спать всю дорогу, – обиделась Магда за бурого своего бедолагу. – Только в подушку и смотришь.
– А ты вспомни, какая посадка была в Северограде! – оправдывался электрик. – А платформа там какая высокая. Вровень с площадкой. Поползай под вагонами. Разгляди, где нет ремня на шкиву?!
– Работай, работай, – торопила Магда.
– А я что делаю? Ну, кажется, все! Ажур!
Успел Гаврила Петрович, натянул ремень. И вовремя… Поезд напрягся. Вот-вот тронется в путь.
Электрик бросился бежать к себе, в штабной. Не очень-то хочется возвращаться вагонами от самого, считай, конца поезда, мараться в тамбурах, хлопать дверьми, синяки набивать. По платформе удобней…
– Ты, Савина, пригляди за щитком! – крикнул на бегу Гаврила Петрович. – Доверяю.
Магда махнула рукой: чего смотреть на щиток, не телевизор. Не видела она эти лампочки! Помнится, много лет назад, когда службу начинала, ох и перепугалась. Смотрит – плюсовая ярче горит. Чуть-чуть, правда, но все же… Стоп-кран сорвала, тревогу подняла. Искали-искали электрики утечку, так и не нашли. Из графика поезд выбили, скандал. Так что научили Магду. Верь после этого инструкциям… А сейчас вообще минусовая горит, годами с ней катаются. Видно, тот пассажир в пижаме бучу поднял. Дал телеграмму, что с электричеством неладно в вагоне. Вот тип! Встречаются еще такие…
Магда тронула ладонью упругую ленту ремня. И отблагодарить не успела Гаврилу Петровича как положено. Ладно, потом сочтутся, свои люди…
Весенние ночи в степи свежие. Бурый бедолага-вагон за день, правда, согревался, да ночью все тепло выдувало. Конечно, не сравнить с зимней спячкой в парках отстоя, под присмотром старушек-охранниц с собачкой. Его сосед, плацкартный вагон, еще бодрился, даже корил бедолагу. Ему-то хорошо корить, не хвостовым замыкает поезд, с обеих сторон, считай, прикрытый… Но ничего, терпеть можно. Известное дело, если бы всякие охотники до казенного добра не обобрали вагон зимой, не содрали бы все, чуть ли не до ходовых тележек, то любая степная промозглость была бы нипочем, а так… Как ни восстанавливай на заводе то, что лихие руки наворотили, – все равно пустое: ремонт, он и есть ремонт. Разве сделают так, как было? Да никогда! Что-нибудь да упустят. Недаром столько жалоб на вагоноремонтные заводы. Говорят, куда выгоднее новый вагон соорудить, чем восстанавливать старый…
Вот о чем судачили между собой наши прицепные вагоны во время поездки. А что еще делать? Стоят они рядышком, сцепка в сцепку, вот и судачат. Косточки перемывают деповским работничкам…
К примеру, вчера, в Ярославле, когда отдыхали колесо в колесо с «фирмой», молодость свою вспомнили, девчонок-проводниц из прибалтийского городка. Не то что эти нынешние – Магда и Елизар. Тоже люди неплохие. Стараются, ухаживают по мере сил, поддерживают порядок. Да разве справишься теперь? Взять, к примеру, ту же пыль. Годами скапливается под крышей, в закутках всяких. Ну и растрясается по всему вагону. Не дай бог, искра какая-нибудь залетит. Порох, а не пыль! За считанные минуты вагон сгорит. Раньше-то, когда паровозы бегали – сколько пожаров от встречных искр происходило. Не то что в наши дни… Но и теперь случается. Кто из пассажиров сигаретой балуется: бросит за окно, а ее между рамами ветром затянет. Там и тлеет до пожара. Кто с пьяных глаз костер в купе устроит. Но это еще куда ни шло… Обидно, когда конец приходит из-за расхлябанности тех, кто по должности своей обязан следить за вагонами. От разгильдяйства их, от безответственности… Если по-честному: как его, бурого, из парка отстоя вытащили? Из всего стада его одного… Удобней всех стоял, у самой горловины. Вот и весь секрет. Наспех
