бывшего пути к коммунизму. У дома с рогами мы обгоняем какого-то мальчишку с коловоротом, в валенках и в десантной фуфайке. Вообще, мальчишек здесь много, и я их боюсь – никогда толком не знаешь, чего от них ожидать. Этот, как видно, удрал с уроков и направляется на водохранилище удить рыбу, но, завидев в проезжающем автобусе Космонавта, забывает все свои важные дела, открывает рот и выкатывает глаза. Космонавт жестом показывает ему: мол, захлопни едало, простудишься на морозе. Тот смеется, гонится за автобусом и машет коловоротом внеземному существу.
Проезжаем мимо учреждения без вывески. Владислав Николаевич просит на минутку остановить автобус, он, на минутку, что-то там забыл – наверно, составить завещание, отбывая на два дня в Кузьминки. Пока ожидаем, Маринка с Татьяной затевают стародавнюю игру, которая состоит в том, чтобы загрузить пароход (в нашем случае – автобус) предметами на одну букву. Буква выбирается так: Маринка произносит про себя алфавит: «А, Б, В, Г…», а Татьяна останавливает ее:
– Стоп!
– Грузим автобус на букву 'Д', – объявляет Маринка.
– А как это, как это? – интересуется Тронько Андрей Иванович.
– Сейчас поймете. Я первая. Гружу доски.
Следующий Ашот. Он грузит дрова.
Андрей Иванович уже все понял и грузит динамит.
Татьяна – дроздов.
– Что? – откликается Дроздов.
– Дроздов я погрузила.
– А я – дур, – отвечает Дроздов.
– Тогда на следующем заходе я погружу дегенератов, – огрызается Татьяна.
Я же говорил: быть скандалу.
Софья Сергеевна грузит диверсантов, а Михаил Федотович, не переставая думать об акте ревизии, грузит дисплей стоимостью в двенадцать тысяч долларов.
Ведущий-ТВ грузит демонстрантов, а Космонавт -добровольцев.
Сейчас чья очередь?
Моя.
Все ожидают, но я ничего не могу придумать…
Думаю.
Думаю, думаю, думаю… В голову ничего не лезет, кроме обстрактного японского персонального компьютера из акта ревизии. Минута на размышление, а потом меня выгонят из игры. А когда выгонят, я разом вспомню все слова на 'Д'.
– Дьявола! – гружу я в последнюю секунду. Это я удачно придумал.
– Дьявол не пройдет! – протестует Маринка.
– Это почему?!
– По габаритам, – вставляет Дроздов.
– А он у меня маленький. В автобус влезет. Пусть едет. Что ему – пешком ходить?
– Нет, не потому, – объясняет Маринка. – Дьявола в природе не существует.
– Кого не существует?! Дьявола? – возмущаюсь я. – Это с какой точки зрения посмотреть.
– В самом деле… несуществование дьявола наукой строго не доказано, – заступается за меня Ведущий-ТВ.
Начинается схоластический диспут: можно ли погрузить в автобус дьявола?
Мнения разделяются. Ашот доказывает, что без дьявола ехать неинтересно. И жить тоже. Ему затыкают рот. Он обижается. Он обижается. Спрашивают Космонавта, не встречал ли он на Марсе вышеупомянутого господина или хотя бы какие-нибудь следы его жизнедеятельности, а тот отвечает, что в экспедиции был один странный случай: какая-то неопознанная нечистая сила выпила весь спирт из нераспечатанного флакона в корабельной аптечке.
Вот! Вот вам и доказательство! Я подаю протест: если моего дьявола не погрузят в автобус, то я выхожу из игры. Из принципиальных мировоззренческих соображений. Да-с! Дьявол – это важная философская категория, которая имеет под собой… и так далее.
Выслушав меня, мне идут навстречу.
Погрузка продолжается, а Владислава Николаевича все нет. Мальчишка в десантной фуфайке опять догнал нас, остановился у переднего колеса и снизу вверх с жадным любопытством разглядывает Космонавта. Я понимаю этого мальчишку – он не верит ни в Бога, ни в Черта, но верит в первого человека, ступившего на поверхность Марса.
Наконец появляется Владислав Николаевич. Человек с кобурой несет перед ним громадную корзину живых роз, а Владик так старомодно смущается, что даже мне становится за него неловко. Подумать только, этот человек руководит нашим время от времени взрывающимся учреждением без вывески, он тут Бог и Царь (когда Владик кем-то недоволен, то цедит сквозь зубы: «Иди гуляй», и провинившийся летит исправлять то, что он там натворил), иногда он даже повышает голос в высоких кабинетах, но в присутствии Татьяны его можно намазывать на хлеб и есть. Во-первых, корзина роз ей в подарок, да еще зимой – это чересчур; а во-вторых, для достижения желаемого эффекта
Татьяне надо дарить розы пренебрежительно и грубо – Владислав Николаевич этого никогда не поймет.
