Эти стихи хорошо передают тогдашние настроения Гамилькара III. Ему все надоело. Ничего не хотелось. Есть не хотелось — даже любимое украинське сало (к экзотическим русским щам он относился равнодушно, а вот итальянские макароны ненавидел всей душой). Раньше ему хотелось в Крым, в Эльдорадо, в Атлантиду, хотелось прошвырнуться по Африке. А сейчас — лежал па львиной шкуре, ничего не ел, пил. только теплую воду, слабел и однажды попросил Гайдамаку исполнить его последнее желание.
«Встать! — заорал Гайдамака, сдерживая слезы. — Желаний должно быть много!»
«Камень сварится, месть останется твердой. Убей Муссолини», — прошептал Гамилькар и умер.
Ночью опустилось облако. Гамилькар откинул шкуру, поднялся и ушел в облако с таким равнодушием, что даже сам удивился; а его тело завернули в ту же львиную шкуру и положили в дровницу. Колдун достал уже палочку с камешком, по тут из Москвы Гайдамаке позвонил очередной генсек. Церемонию придержали. Через два часа в Офире приземлился «Антей» со свежесрубленной сибирской лиственницей. Мендейла установил ее над дровницей, и все сожженные Pohouуат'ы зааплодировали в Эдеме. Колдун добыл огонь первобытным методом трения палочки о камешек. Вся Африка опять ликовала:
«В Офире опять жгут Pohouyam'a, значит, Офир живет! Pohouyam умер, Pohouyam родился!»
Дровница еще не успела сгореть, а к Гайдамаке подошли колдун Мепдейла с послами от всех африканских племен и предложили ему рассказать тронную байку.
Сашко никак не ожидал такого подвоха и наотрез отказался. Его опять попросили:
— Расскажи, Командир!
Ситуация становилась опасной, двусмысленной. Отказавшегося от звания Pohouyam'a могли и съесть. Гайдамака подумал и ответил:
— Я собираюсь писать стихи. Поэт и царь несовместимы в одном лице… Кроме, пожалуй, Марка Аврелия.
— Какие стихи, Командир?!! — взвыли старейшины и упали на колени. — Офир почти не виден!
Колдун Мендейла подмигнул Сашку. Гайдамака подумал: «А хули нам пули?» (А почему бы и нет?) — и рассказал тронную байку «О недоступной девственнице».
Одна очень красивая лиульта не хотела выходить замуж даже за самых видных женихов, потому что все мужчины глупы, а между ног у них болтается эта нелепая штука. Ее отец был в отчаянии, никто не мог лишить его дочь девственности! Но вот нашелся умный, добрый и миловидный юноша с немереным достоинством, но такой бедный, что с ним не хотели спать даже самые последние проститутки:
«Да, конечно, — говорили они, разглядывая товар, — эта вещь у тебя неплоха, но очень уж ты беден».
Тогда юноша пришел к колдуну Мендейле, тот выслушал его, дал ему женское платье, посоветовал прикинуться девицей и подружиться с недоступной красавицей. Что и было исполнено — юноша стал лучшей подругой лиульты. Дальше события развивались так: однажды па озере в жаркий день юноша сказал, что будет купаться на той стороне, в кустах, потому что стесняется.
«Вот дура!» — засмеялась лиульта, столкнула подругу с крутого берега, сама разделась и во всей своей первозданной красе прыгнула вслед за нею. Подруга вынырнула и с ужасом стала объяснять, что колдун Мендейла запретил ей купаться рядом с девушками, чтобы не превратиться в мужчину.
«Значит, предсказание уже сбылось?» — захохотала лиульта.
Ни слова не говоря, юноша вышел на берег, снял мокрое платье и показался во всей своей вздыбленной мужской красе.
«Господи, какой ужас! — вскричала лиульта, увидев такое дело, — Это я виновата в твоем несчастье! Не сказал ли колдун, как опять превратиться в девицу?»
«Для этого надо сесть сверху иа ту, которая купалась рядом».
«Всего лишь? Садись скорее!»
Дочь вождя опустилась на траву под кустами, закрыла глаза, а юноша пристроился сверху и прижался к ней.
«О, как это чудесно! — удивилась лиульта. — Как сделать так, чтобы ты навсегда остался мужчиной?»
«Всего лишь выйти за меня замуж».
Они пошли к отцу и женились, а вождь одарил колдуна Мендейлу богатыми подарками — ящиком коньяка, примусом, козой и тремя курицами.
