— Да. Когда я была в библиотеке, я встретила там человека, интересовавшегося «делом Беллы Кони».
— Неужели?! — поразился Эмиль.
Ана рассказала ему о происшедшем.
— Может быть, тебе просто показалось, что эта девушка интересуется тем же делом?
— Нет, нет, я уверена, что она изучала «дело Беллы Кони», — уверяла Ана?
— А в чём же твоя ошибка? — улыбнулся Эмиль.
— Мне не удалось… вернее, я даже не попыталась узнать её имя, — призналась Ана.
— Это не страшно… Имя можно узнать в любой момент, по библиотечной карточке.
— Да, ты прав, — облегчённо вздохнула Ана.
Они вышли на улицу. Сидя в ресторане, они даже и не заметили, что на дворе прошёл дождь. Мимолётный летний дождь. Теперь солнце снова показалось из-за тучи… Оно сильно грело сырой асфальт, и из него поднимались струйки пара. С водосточных труб ещё стекала вода, и её монотонный напев, казалось, располагал ко сну. Шоссе Штефан чел Маре было запружено спешившими прохожими. Трамваи и автобусы шли переполненные. Картина обычная для четырёх часов пополудни, когда люди выходят со службы. Эмиль остановил такси.
— Я подвезу тебя до дому, — сказал он. — Тебе нужно немного отдохнуть. Через два часа мы встретимся на работе. Может быть, нынче вечером у нас будет первая очная ставка.
— Ты поинтересовался: люди, которых подозревали двадцать лет тому назад, ещё живы? — спросила его Ана.
— Я ещё не знаю. Но у меня есть список их имён. Через несколько часов я буду знать это наверное.
Машина подошла к дому Аны.
— Значит, в шесть часов — опять за свой крест, — пошутила она, выходя из машины.
Эмиль поехал дальше, проклиная про себя безжалостное время, которое летит так быстро, когда этого не требуется.
Подозреваемых становится всё больше
В тот же день, к вечеру, не успел Эмиль войти в свой кабинет, как дежурный офицер сообщил ему, что его искал майор Николау из Архива Милиции; он просил, чтобы капитан Буня позвонил ему, как только придёт на работу. Эмиль вспомнил, что просил Николау найти ему досье всех людей, замешанных в «дело Беллы Кони». «Быстро работает наш майор», — улыбнулся Эмиль, набирая его номер. Телефон был занят. Майора «разрывали на части», как он обычно жаловался. Многие годы работая на одном и том же месте, он стал правой рукой тех, кто хотел поближе познакомиться с делами, казалось, уже канувшими в вечность. Благодаря своей исключительной памяти, долгой практике и особенно — редкостной страсти к своему делу, майор сам стал чем-то вроде ходячего архива.
Всегда готовый помочь своим сотрудникам — что доставляло ему подлинное удовольствие — Николау не просто добывал для них сухие данные. Он делал на полях многочисленные пометки, в которых наблюдательность переплеталась с иронией. И всё же у этого замечательного майора было своё слабое место: он постоянно ворчал, уверяя, что все его варварски эксплуатируют, не жалеют и пр. Это был небольшой реванш за те головоломные загадки, которые задавали ему эти «осквернители архивов», как он называл их, когда был сердит, или эти «заблудшие археологи», как он же называл их в шутку.
Видя, что по телефону его не найти, Эмиль решил спуститься в подвал, забитый архивными папками.
— Эка! Тебя только здесь не хватало! — проворчал, увидев его, Николау.
— Мне передали, что вы меня искали, — попробовал оправдаться Эмиль.
— Искал, как же… соскучился я о тебе! Может, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты навязал мне эту обузу? Слыханное ли дело — разыскивать карточки, заведённые на типов, которые двадцать лет тому назад бражничали по бухарестским кабакам? Прекрасное занятие! Где я их найду? Или ты думаешь, что они ждали тебя все эти двести сорок месяцев, то есть семь тысяч триста дней, для того, чтобы ты за одну неделю пролил свет на это запутанное дело, обнаружив убийцу? Смотри, молодой человек, не зазнавайся! Конечно, после «дела Оленя» ты стал знаменитостью…
Эмиль покорно пережидал, пока пронесётся буря. Так и случилось. Майор вдруг резко изменил тон:
— Всё с той хорошенькой сотрудницей работаешь?
— Всё с ней, — ответил Эмиль, чуть краснея.
— Да, так о чём ты меня просил? Данные о «деле Беллы Кони?» Да, я помню, оно наделало тогда много шуму. Я здесь же работал. Много подозрений, много разговоров — и никаких результатов. Если бы расследование продолжали, что-нибудь непременно бы выплыло. Но тогда было столько событий! Выборы, голосуйте за Солнце[2], полицию начали реорганизовывать… И страсти, вызванные смертью танцовщицы постепенно улеглись, а папка с делом прибыла ко мне. Но зачем я тебе всё это говорю? Тебя, наверное, тогда ещё и на свете не было, уважаемый коллега…
Вдруг Николау резко прервал свою болтовню.
— А вы сами что думаете об этом деле? — поспешил Эмиль воспользоваться паузой.
В Главном управлении говорили, что этими «паузами» — казалось бы, случайными, — Николау пользовался специально для того, чтобы проверить реакцию собеседника.
— О каком деле? — спросил Николау так, словно только что свалился с неба.
Эмиль, прекрасно знавший его «игру», спокойно напомнил:
— О деле Беллы Кони.
— Ах, да, «дело Беллы Кони». Много воды утекло, много пыли осело… Я — ничего не думаю… Кто я такой? В конце-концов вы начнёте спрашивать моё мнение обо всех преступлениях, совершённых в городе за последние двести лет!
— Вы всё же считаете, что это было преступление? — насторожился Эмиль.
— Нет!.. Просто Бёлле Кони вдруг страшно захотелось умереть. Так что ты у меня просил? Ах, да, карточки… Хм… вот они… у меня здесь целая папка. Погляди, не пригодится ли тебе что-нибудь, — продолжал Николау, вручая Эмилю пожелтевшую папку. С «делом Оленя» ты справился, посмотрим теперь… Только не требуй от меня отпечатков пальцев на кофейной чашечке двадцатилетней давности, — пошутил он.
Но Эмиль твёрдо решил вытянуть из Николау всё, что можно. То, что он упомянул кофейную чашечку, доказывало, что он помнит некоторые детали, связанные со смертью танцовщицы.
— Значит… вы об этом случае ничего не помните? — как бы между прочим спросил Эмиль.
Это тоже был приём, изобретённый сотрудниками майора. Притворяясь, что понимают его и сочувствуют его огорчениям, они покорно проглатывали его мелкие придирки, а потом начинали задавать вопросы, окольным путём выведывая немало ценных данных, которые Николау выкладывал после некоторого сопротивления.
Это было небольшое удовлетворение, которое майор получал за огромную помощь, которую он оказывал своим сотрудникам. По правде говоря, Николау и сам знал их «игру» и с удовольствием шёл в ловушку. Поэтому, мрачно нахмурившись, он продолжал:
— Ничего не помню!
— Жаль… — сказал Эмиль, казалось бы, смиряясь. — А я хотел задать вам несколько вопросов.
— Задал бы двадцать лет тому назад! — взорвался Николау. И добавил иронически: — Ах, да, я и забыл, ты ведь тогда только что родился… Да, кстати, отчего ты занялся именно этим делом? Почему ты, чёрт возьми, не оставляешь мертвецов в покое? Убийце осталось всего несколько дней, и он сможет совсем успокоиться. Наверное… дней десять-пятнадцать… а ты хочешь отобрать у него этот единственный в своём роде шанс! — продолжал майор вполушутку-вполусерьез. И вдруг резко вернулся к вопросу Эмиля: — Что я об этом думаю? В газетах появилась гипотеза, что убийцей был один из пяти претендентов на постель
