безоговорочно.
Рабочий вернулся к своим товарищам и рассказал им об ответе юноши.
– Дай ему почитать что-нибудь о нашей партии, – предложил один из них и вынул из своей сумки пару замызганных книжек. Тот, что первым заговорил с Адольфом, отнес ему книги.
– Вот, прочти это, и тогда поймешь, что нужно, чтобы иметь приличную работу.
Адольф взял книжки и вернувшись вечером с работы, приступил к чтению. Ему бросилась в глаза одна странная вещь. В книге было написано, что должен быть только один 'класс' – рабочий. К нему принадлежат те, кто работает руками на фабриках, стройках и в других подобных местах. Бюргеры, офицеры, служащие, учащиеся принадлежат к другому 'классу'. У них есть деньги, прекрасные дома и вкусная еда. Они – враги и угнетатели 'рабочего класса'. Пока что 'рабочий класс' находится в спячке, но он не долго будет оставаться в порабощенном состоянии. Объединившись, рабочие должны выступить против остальных, которых нужно будет изгнать или же лучше сразу умертвить, повесить.
Всякий, кто принадлежит к рабочему классу, обязан разделять эти убеждения, и тогда на земле воцарится мир и благоденствие. Не будет больше никаких войн; ведь и в других странах – Франции, Англии и России бедняки тоже прогонят богатых, и на земле будет образовано чудесное государство рабочих. Что касается 'отечества', то это уж слишком. Это выдумки богачей, королей и кайзеров, в действительности все рабочие – братья, будь то китаец, негр, эскимос, француз или немец. Когда они придут к власти, дела пойдут как нельзя лучше, у каждого рабочего будет прекрасный дом и все, что только можно пожелать. Кто заинтересован в этом, должен вступить в социал-демократическую партию. Когда, благодаря большому количеству вступивших в нее, партия окрепнет, можно будет основать государство рабочих. Прочитав все это, Адольф задумался. Рабочие живут плохо – с этим он был согласен, это видит каждый. Но в том, что станет лучше, если убить всех богатых, юный Гитлер сомневался. Он был бы рад, если бы бедным людям стало легче; но от того, что он вступит в социал-демократическую партию и, как говорится, окажется 'в рядах', лучше никому не станет. В конечном итоге молодой человек решил, что все, что написано в этих книжонках, изрядный вздор.
НЕСПРАВЕДЛИВОЕ УВОЛЬНЕНИЕ С РАБОТЫ
Утром товарищи по работе поинтересовались, не появилось ли у Гитлера желание вступить в партию.
– В ваших книгах написана чепуха, – прямо сказал им юноша. – Когда вы начнете все делить заново, опять у одних окажется больше, чем у других, и возникнет такое же самое государство, хотя вы и убьете всех богачей. Можете браниться с хозяевами и бастовать, но это вам не поможет!
Его слушатели рассвирепели. Они принялись кричать и ругаться между собой, как будто забыв об Адольфе. Он сидел и слушал, как они поносили всех: учителей, которые хотят воспитать из их детей рабов, заевшихся богачей, пасторов, которые лгут про любимого Бога, будто он всем дает по-разному, чтобы было лучше. От всего этого становилось тяжело на душе. Гитлер думал: 'Как же так? Все – рабочие, занимающиеся тяжелым физическим трудом, учителя, пасторы и военные, принадлежат к одному народу, а говорят друг о друге как о злейших врагах'. С тех пор никто не перекинулся с Адольфом ни словом. Однако спустя несколько дней, когда Адольф, вскарабкавшись на высокую площадку, хотел сложить поднятые им туда кирпичи, к нему подошли каменщики с искаженными злобой лицами.
– Отвечай, наконец, ты надумал вступать в партию?
– Нет, – твердо ответил Гитлер.
– В таком случае уходи со стройки.
– Я имею столько же прав работать здесь, сколько и вы, – заявил Адольф. Тогда голос подняли и те, кто стоял подальше.
– Уходи со стройки, иначе полетишь с помоста!
Адольф посмотрел вниз – он стоял на уровне пятого этажа, внизу – голая земля. Если его сбросят отсюда, все будет кончено. Потом рабочие могут сказать, что новичок оступился, и не будут наказаны ни по одному закону. Он вовсе не желал умирать, он собирался стать архитектором. Не говоря ни слова, Адольф спустился вниз и ушел. Он опять стал безработным.
Обдумывая происшедшее, молодой человек сначала был очень обижен, считая всех своих обидчиков злыми людьми. Ведь он так же беден, как и они, ему так же тяжело достается хлеб. Почему же они так жестоки к нему только из-за того, что он думает не так, как они?
Одна за другой его посещали разные мысли. Возможно, почти все эти рабочие несчастливы, они не знают радости, а знают только голод и заботы. Постепенно Гитлер пришел к выводу, что они достойны глубокой жалости, и стал размышлять о том, как им помочь. И вот что он понял: большинство при слове 'трудящиеся' представляет себе исключительно людей, идущих на фабрики. 'Но это иллюзия', – сказал себе Адольф. Потому что каждый, кто работает на совесть, – трудящийся. Можно неутомимо работать и за письменным столом. Например, архитектор, чертящий планы домов, такой же трудящийся, как и каменщик, возводящий по этому плану дом. Архитектор – умственный труженик, он работает, размышляя. Каменщик же трудится, прикладывая физическую силу. И чтобы построить дом, необходимы и тот, и другой. Пока что, к сожалению, происходит так, что архитектор едва удостаивает каменщика высокомерным взглядом, будто тот гораздо ниже его. Каменщик же ненавидит архитектора и вступает в социал-демократы. 'С этим надо покончить, – думал Адольф Гитлер. – И архитектор, и рабочий, и почтальон, и школьный учитель живут в одной стране, разговаривают на одном немецком языке и должны понять, что они не враги друг другу. Может быть, тогда не будет происходить того, что пришлось пережить сегодня мне'.
АДОЛЬФ ГИТЛЕР И ЕВРЕИ
Когда молодой Гитлер жил в Вене, среди горожан было много евреев. Поначалу он не обращал на них никакого внимания. И хотя еще дома ему приходилось слышать, что рядом с ним живут не только христиане, но и иудеи, и что у евреев другая вера, он был далек от всего этого…
Во многих газетах того времени ему приходилось читать различные высказывания, направленные против евреев, однако он считал, что несправедливо преследовать кого-либо за его религиозные убеждения.
И вот однажды, проходя по Старому городу, Адольф заметил странного мужчину с длинными черными прядями волос. На нем было необычное верхнее платье – кафтан, вид пальто, которые тогда носили евреи, живущие в России или в Польше. Некоторое время они шли рядом, и изумленный Адольф Гитлер вглядывался в лицо чужака. Сомнений не возникало, это был еврей. У себя дома он не встречал таких, тем более чуждым показался ему этот человек.
'И это тоже немец?' – задался недоуменным вопросом юноша. До сих пор он полагал, что евреи – просто немцы другой веры. Но этот человек показался ему уж слишком странным.
С того времени он стал обращать внимание на венских евреев, и прежде всего на то, как их много. Было очевидно, что они – не немцы: у них другие лица, они иначе ведут себя и иначе произносят немецкие слова.
В одной газете Адольф Гитлер прочитал, что евреи могут быть опасны для Германии: они пишут пропитанные ненавистью книги и сценарии, обманывают немцев при денежных расчетах, настраивают немцев друг против друга. Почему? Потому что сами они покинули свою родину и нигде не обрели дома. Потому они и хотят везде развалить порядок, чтобы господствовать над другими народами. Сначала Гитлер этому не верил, но мало-помалу он стал склоняться к мысли, что люди, относящиеся к евреям с подозрительностью, совершенно правы. Статьи в газеты, занимающиеся травлей кого-либо, как правило, сочиняли люди с еврейскими фамилиями; они же были авторами полных вражды и ненависти книг о 'классовой борьбе'; и распространяли такие книги евреи-торговцы. Но больше всего его задело то, что
