карфагенское государство было олигархически управлявшейся республикой, где во главе стояли и эксплуатировали государственную власть знатные и богатые фамилии; все остальные граждане, к которым эти правители относились подозрительно, не пользовались почти никаким влиянием. Такое правительство не могло сравниться по надежности фундамента с римским и в минуты опасности не проявляло того присутствия духа и той нравственной бодрости, которыми был проникнут и римский сенат, и весь римский народ. «Ни шагу назад!» – таков был девиз римлян в несчастье. Карфагеняне же часто колебались и отступали в последний критический момент. На чьей стороне, при таких условиях, должна была остаться окончательная победа – решить не трудно.
Поводом к взрыву первой Пунической войны, длившейся 23 года (264-241), послужило следующее обстоятельство. Кампанские наемные войска сиракузского тирана Агафокла после его смерти (289) овладели Мессаной. Они умертвили мужчин, разделили между собой женщин, детей и имущество и, подобно вышеупомянутым кампанцам в Региуме, основали здесь разбойничье государство. Гак как эти люди завоевали право на жизнь мечом, то они назвали себя сыновьями Марса, мамертинцами. Посредством завоевания других городов мамертинцы мало-помалу распространили свое господство по острову, так что через некоторое время занимали в Сицилии третье место после карфагенян и сиракузян. Но эти последние видели в них неудобных и ненавистных соседей. В Сиракузах узурпаторы-наемники поставили в это время во главе правления молодого человека из фамилии тирана Гелона, Гиерона, сына Гиерокла, отличившегося уже во многих походах. Приобретя себе умным и умеренным образом действий благосклонность и доверие сиракузян и вообще сицилийских греков, он отдалил от себя тех наемников, которым был обязан своим возвышением, снова дал оружие гражданам и таким образом организовал новое наемное войско, на которое мог положиться вернее, чем на прежнее. С этим войском Гиерон выступил против мамертинцев для наказания их за многие преступления, совершенные ими против сицилийских греков. Блистательная победа, доставившая ему со стороны его сограждан царский титул, принудила мамертинцев удалиться за стены юрода. Видя, что им не справиться с Гиероном, и боясь его кровавой мести, они стали придумывать, к кому бы из иноземцев обратиться за помощью; одни советовали передать город карфагенцам, другие – римлянам. Большинство решило в пользу Рима, и туда было отправлено посольство с поручением предложить римскому правительству вступить во владение Мессаной.
Римский сенат был в нерешительности. Он сознавал, что было бы политической ошибкой позволить опасным для Рима карфагенянам завладеть столь важной крепостью, третьим городом Сицилии; но, с другой стороны, не представлялось ли для почтенного государства позорным заключить дружеский союз с разбойничьей шайкой, приятелями тех самих мятежников Региума, которых сам же Рим еще незадолго до того наказал самым кровавым образом? Притом занятие Мессаны неминуемо должно было повлечь за собой войну с Карфагеном, исход которой нельзя было предвидеть. Так как сенат не знал, на что решиться, то консулы, желавшие войны, перенесли дело на рассмотрение народного собрания, и народ, руководимый правильным политическим чутьем, не колеблясь постановил – оказать просимую помощь и начать войну. Необходимые меры были немедленно приняты. Легионы двинулись в Региум, куда собрались корабли греческих союзных городов Южной Италии для того, чтобы перевозить римские войска.
Когда военный трибун Аппий Клавдий с авангардом римского ополчения прибыл в Региум, из Мессаны пришло ему известие, что карфагеняне вмешались в мессанские дела и устроили мир между мамертинцами и Гиероном, что карфагенский флот стоит в мессанской гавани, а карфагенский гарнизон – в тамошней крепости. Депутаты от той партии мамертинского населения, которая впустила в город карфагенян, явились к римскому полководцу и выразили благодарность за помощь, в которой они более не нуждались. Трибун, человек гордый, отважный и жаждавший славы, не обратил внимания на заявления посольства и приготовился к продолжению пути. Несмотря на то, что пролив был загражден карфагенянами, он переехал в лодке в Мессану, явился в народное собрание и там, в присутствии карфагенян, объявил мамертинцам, что Рим берет на себя роль избавителя их от карфагенского ига; молчание, которое обнаружили при этом испуганные мамертинцы, трибун признал за выражение их согласия, что они действительно желают римской помощи. Затем он снова вернулся в Региум и, не обращая внимания на встречный ветер, поднял паруса. Но ветер рассеял его корабли и загнал часть их в карфагенский флот, курсировавший в проливе. Карфагеняне хотели избежать войны с Римом, и их полководец Ганнон вежливо отпустил суда с просьбой воздержаться от похода в Мессану. Клавдий гордо отверг эту любезность и с небольшим количеством оставшегося у него войска прибыл в Мессану. Там он созвал народное собрание и пригласил в него также Ганнона под предлогом, что хочет посредством миролюбивого объяснения покончить спор между Римом и Карфагеном. После долгих и резких прений между обеими сторонами один римский солдат вдруг схватил карфагенского полководца и под крики одобрения мамертинцев вытащил его из собрания. Затем Ганнон был заключен в тюрьму, но позорно купил себе свободу тем, что, по требованию Клавдия, приказал своему гарнизону очистить город. Карфагеняне предали его за это смерти.
Таким образом Мессана, краеугольный камень Сицилии, перешла под власть римлян (264 г.). Но вскоре в ее гавани появился сильный карфагенский флот под начальством другого Ганнона, сына Ганнибала. Между тем как эти корабли курсировали в проливе с целью заграждения прохода римской армии, высадившееся на берег сухопутное войско карфагенян осаждало Мессану с северной стороны. Гиерон же расположился лагерем на южной стороне. Но в одну из темных ночей консул Аппий Клавдий Каулекс переправился со своим войском через пролив и вошел в город. Затем он разбил сперва Гиерона, а потом Карфагенян и освободил город от осады. Римская отвага победила, Мессана была во власти римлян. В то время как карфагеняне начали новые приготовления к войне, Гиерон как в этом, так и в следующем году был поставлен в кое стеснительное положение, что нашел нужным, в собственных интересах, заключить с римлянами мир. С этого времени он в течение своего долговременного царствования оставался их вернейшим союзником.
Карфагеняне продолжали войну одни. Приготовления их были окончены только в 262 г., и тогда они ввели в большой, сильно укрепленный город Агригент (Акрагас) 50 тыс. человек под начальством Ганнибала, сына Гискона. Оба римских консула осадили город и голодом поставили его в отчаянное положение; пришедшее на выручку многочисленное войско под начальством Ганнона они разбили наголову, и когда после этого сражения Ганнибал, воспользовавшись темнотой и усталостью неприятеля, удалился вместе с гарнизоном, римляне завладели городом. Агригент был подвергнут страшному грабежу, все жители проданы в рабство. Впоследствии римляне снова восстановили город.
Теперь в руках Рима находилась большая часть острова; карфагеняне держались только в своих укрепленных приморских городах. Для изгнания их из этих приютов и обеспечения за собой сделанных завоеваний, а также берегов Италии римлянам необходим был военный флот. Они построили его и разбили карфагенян на море. Герой, которому Рим был обязан первой морской победой, достоин того, чтобы мы посвятили ему особую главу, хотя о его жизни и других подвигах нам известно весьма мало.
18, Гай Марк Дуилий
В том году (260 г.), когда римляне решили построить флот, Гай Дуилий был консулом вместе с Кн. Корнелием Авиной. Римляне вели сооружение флота с величайшей энергией; за шестьдесят дней у них были уже готовы двадцать триерий и сто пентер. Триерии, по латыни триремы, военные корабли с тройным рядом весел, служившие грекам во многих битвах, были уже давно известны римлянам и находившимся в их подчинении грекам Южной Италии; напротив, большие линейные суда с пятью палубами и пятью рядами весел, применение которых на войне началось в новое время и именно карфагенянами, в Италии еще никогда до этих пор не строились. Поэтому римляне взяли себе за образец одну карфагенскую пентеру, потерпевшую крушение у берегов Бруциума. Гребцы обучались и упражнялись во время постройки. Конечно, эти наскоро сделанные из зеленого дерева корабли не могли сравниться прочностью и легкостью с карфагенскими, точно так же как гребцы и остальной персонал, которому было вверено управление судами, намного ниже карфагенских моряков, а между тем удачный исход битвы зависел главным образом от ловкого и быстрого движения судов, от умения маневрировать, так как тут все дело состояло в том, чтобы или пробить дно у неприятельского корабля, или переломить у него весла. Вследствие этого на военном корабле солдат было немного, всего человек восемь на каждой палубе, но гребцов – от 50 до 60 на палубе.
