посмотрели друг на друга с недоумением. Ох уж мне эти женские шуточки!
– Стало быть, молились они, – продолжал тем временем наш игрок, – пели священные гимны, били поклоны, совершали вокруг огорода шествия с хоругвями, и все такое прочее, что положено. И как раз во время очередного такого шествия небеса разверзлись, и пролился дождь. Но не простой, а золотой. Точнее – эйлоновый.
На этот раз смеялись все. Долго и очень громко.
– Настоятельница, которой самый крупный камешек сверзился прямо на макушку, стала немного того, – утирая рукавом глаза, продолжал рассказчик, покрутив пальцем у виска. – Она заявила, что эйлоны – святые слезы Девственницы, явившей чудо своим Верным. Несколько камней, само собой, оставили в Обители, а остальные продали и накупили всякой всячины, включая морковь. Очень много моркови!
После того, как все вновь отсмеялись и более-менее успокоились (хотя следующие минут десять каждый нет-нет, да и прыскал в кулак), магесса подмигнула Лесничему:
– Ну, и как ты себя чувствуешь в роли Замученной Девственницы, Френги?.. Нимб не жмет? А что касается моего маскарада и страшных баек, то это – прямое следствие того грешного дождя. Сами знаете, какой ажиотаж поднялся в Большом Мире из-за появления эйлонов. Все, кто не купился на историю о святых слезах, – а таких, поверьте, было предостаточно, – тут же начали искать эйлоновое месторождение. Вот тогда-то некий умник и вспомнил про Дубравы. Он, сам не зная, насколько был близок к истине, брякнул, что, если где и искать эйлоны, то именно там. То есть тут.
Я, путешествуя по миру, услыхала это и поняла, что Френги вляпался во что-то не то. И вот тогда-то я и начала распространять жуткие слухи о Проклятых Дубравах, чудовищах и Лесничем-кровопийце, а особо смелых искателей эйлонов посылала на Альпенштокский перевал Завьюженных гор. Пускай ищут!.. Что, теперь вы знаете ответы на все свои вопросы?
– Не совсем. Папа так и не рассказал, как тебе удалось получить его согласие на должность Лесничего. Может, поделишься секретом – вдруг пригодится на будущее?
– Никаких секретов, моя милая: в тот момент на нас обоих был самый минимум одежды… И, кстати, заранее отвечу на еще один вопрос, который у меня бы на вашем месте возник обязательно. Так вот, я вовсе не столь уж бескорыстная, как ни жаль это признавать.
– То есть…
– То есть Лесничий Спящих Дубрав, ни разу не видевший монарха Гройдейла, просто так не стал бы протягивать ему руку помощи, или как там говорится в подобных случаях? Ну так вот. Моя нежно любимая бабушка Василиса – кое-кто из вас уже о ней слышал – давным-давно подарила мне на день рождения такой миленький комплект неумехи-предсказателя: блюдечко…
– С голубой каемочкой? – ухмыльнулся Бон.
– А ты как думал! Между прочем, именно от него эта поговорка и пошла… Блюдечко это, кстати, бабуля выменяла у одной простушки за сущую безделицу: аленький цветочек. Наплела, понимаете ли, что его с помощью из любого чудища лесного мигом можно состряпать добра молодца изрядных статей, а у той как раз проблемы были на личном фронте: две сестрицы. Причем обе старшие – раз, и страшные как смертный грех – два. Понятное дело, пока отец их с шеи не спихнул, о замужестве для младшенькой он и думать не хотел. Вот деваха и решилась. Приметила она хримтурса поздоровее, зажала в угол и давай его цветочком по морде охаживать, а сама приговаривает: «Обращайся, мол, милый друг, да поживее, поскольку невтерпеж, и все такое». Смеху-то было!..
Так вот, а к блюдечку тому прилагалось золотое яблочко. Тоже не простое – его бабушке отдала ее кузина Фина, от греха подальше. В ее стране этот фрукт, который один глупый пастух не той красавице подарил, такого понаделал, что потом тридцать лет расхлебать не могли: половину мужского населения под корень извели, городов порушили, деревянных лошадей понастроили – ужас, одним словом.
– И как этот комплект действовал? – поинтересовался я.
– Да проще простого. Берешь яблочко и раскручиваешь на блюдечке волчком. Оно покрутится, покрутится, и покажет тебе того, кто тебе судьбой предназначен. Жутко удобно, вот только работает всего один раз. Так что – никакого альтруизма. Я, можно сказать, боролась за свое счастье.
Магесса нежно поцеловала Лесничего и закончила:
– И я его получила!..
Мы еще немного поболтали о разных пустяках, а потом Глори промокнула губы и решительно бросила салфетку на стол:
– Итак, папа, когда мы отправляемся домой?
Лесничий потупил глаза и тихо-тихо поправил:
– Вы отправляетесь.
– И когда же мы… Погоди, что значит «вы»?
– Дочка…
– Ну нет! Я бросаю дом, еду на край света в самой подозрительной компании, какую только можно представить, закладываю фамильные драгоценности, рискую жизнью, а он… Да знаешь, кто ты после этого?!
Первым из-за стола как всегда улизнул Сударь. Спустя несколько секунд тихонько встала Элейн и поманила меня, Бона и Римбольда за собой. Когда мы закрывали дверь, в столовой послышался звон разбиваемой посуды и голоса:
– Да как ты можешь?!
– Девочка моя…
Трах! Ба-бах!
– Глори, я…
Бум! Дзинь!
