красных. Северная Германия еще не готова, - холодно ответил капитан Рём.
Гитлер посмотрел ему в глаза и опустил голову.
- Время еще не пришло, - повторил он за Рёмом. Грегор и подполковник Крибель все-таки оставались сторонниками решительных действий и были готовы стрелять в солдат, однако Гитлер, молчаливый и хмурый, в течение всего дня отказывался следовать самым решительным советам.
Окруженные частями, защищающими правопорядок, мятежники вынуждены были с раннего утра оставаться на месте и не смогли отправиться домой до самой темноты. Красные демонстрации прошли без малейшего инцидента, а нацисты стали всеобщим посмешищем.
Гитлер навсегда запомнил позорное поражение на Обервайзенфельд, и ненависть, которую он питал к Рему, родилась именно в этот день.
Гитлер без устали готовил нацистскую партию к реваншу.
Установление в Саксонии красного правительства подлило масла в огонь. Казалось, что в этот раз Рём изменил свою точку зрения и генерал Франц Ксавер барон Риттер фон Эпп готов поддержать заговорщиков.
Правительство Германии, внезапно осознав опасность победы коммунистов на Севере, старалось навести порядок на Юге. Оно пыталось предотвратить гражданскую войну, которая казалась неизбежной в случае, если бы нацисты попытались устроить государственный переворот. 26 мая государственным комиссаром и премьером Баварии назначили волевого и решительного генерала фон Кара. Фон Эпп был отстранен от активной деятельности и заменен генералом Отто фон Лоссовом. В результате войска присягнули не рейху, а Баварии. Генералу Людендорфу запретили въезд в Мюнхен.
Людендорф и Эпп были взбешены. Рём, видя, что его влияние сходит на нет, был серым от злости. Гитлер едва сдерживал ярость, а Грегор, который всегда являлся сторонником самых решительных действий, настаивал на использовании для них малейшей возможности. По его мнению, необходимо было заставить новые власти Баварии поддержать восстание правых и выступить вместе с ними коммунистической Пруссии и красного Севера.
Каждый вечер заговорщики встречались в уединенных комнатах мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер», в которой был большой зал для проведения публичных собраний. Одним из завсегдатаев «Бюргербройкеллера» был Герман Геринг, опытный летчик и настоящий старый солдат, который никогда не ступил бы на скользкую тропинку авантюризма, если бы у него была возможность заниматься любимым делом. Выпускник кадетской школы, Герман имел консервативные взгляды, типичные для профессионального военного. Он был человеком небольшого ума, откровенно грубым и нечистоплотным, вел разгульную жизнь, любил хорошо поесть и выпить.
Еще одним постоянным посетителем пивной был безработный агроном Генрих Гиммлер, который однажды безнадежно возмечтал стать офицером. «Ты так всю жизнь и останешься инфантильным», «У тебя душа и чувства торгаша», - говорил ему обычно мой брат Грегор. Гиммлера нельзя было назвать жестоким, но ему были абсолютно незнакомы такие чувства, как жалость и сострадание. Спустя несколько лет по приказу фюрера он арестовал своего собственного брата и мог бы без колебаний убить собственных родителей, если бы фюрер приказал сделать это. Что касается его отношений с женщинами, то, глядя на Гиммлера, я всегда вспоминал слова Гретхен из «Фауста»: «Генрих, ты внушаешь мне ужас». У него было всего одно сексуальное приключение, о котором он сам мне рассказывал. По его словам, это случилось, когда Генриху было 22 года. Он проводил ночь в гостинице и был буквально изнасилован хозяйкой этого заведения, которой перевалило за сорок. Он остался навсегда привязан к женщине, сотворившей подобное чудо.
Я мало что могу рассказать о Рудольфе Гессе. Он был симпатичным молодым человеком, интеллектуалом и художником, офицером и поэтом. Энергичный и преданный, он никогда не скрывал своего пылкого увлечения Адольфом Гитлером. Его поклонение Гитлеру было так велико, что злые языки называли его «фрейлейн Гесс». Сам я, однако, считаю, что их отношения были абсолютно чисты.
Тем поразительнее был контраст между Гессом и сексуальным маньяком Юлиусом Штрайхером, которого постоянно мучили безудержные сексуальные фантазии. Для Штрайхера расовые теории национал- социализма служили оправданием для реализации безумных причуд своего больного воображения (как это демонстрировала его газета «Штюрмер»). «Я помещаю на первую страницу своей газеты рассказ о сексуальном преступлении, совершенном каким-нибудь евреем, как в начале обеда подают восхитительный коктейль или паюсную икру», - сказал он мне однажды. Он был из тех мужчин, омерзительность которых отталкивает женщин. Во время войны он был разжалован в рядовые за изнасилование юной французской гувернантки. Наконец, в список заговорщиков может быть включен и Вильгельм Фрик. Фрика прежде интересовало дело, которому он служит. Он был честным, открытым и беззлобным. Как сотрудник полиции он был в курсе того, что затевает шеф мюнхенской полиции и глава баварских монархистов Эрнст Пенер. Пенер сам был опытным конспиратором и не оставлял своей подпольной деятельности. Именно благодаря его усилиям Людендорфу позволили поселиться в Мюнхене после «капповского путча», а убийцы Маттиаса Эрцбергера были снабжены фальшивыми паспортами и вернулись в Германию. Мечтая о реставрации монархии Виттельсбахов в Баварии, он держал Фрика для слежки за идущей в гору нацистской партией, которую намеревался использовать в своих собственных интересах. Через несколько лет Пенер погиб при загадочных обстоятельствах в автомобильной катастрофе. Ходили упорные слухи, что он был убит по приказу Гитлера.
Портрет Фрика, таким образом, завершает описание группы, в которую входили также Геринг, Рём, Грегор Штрассер, Гесс и Штрайхер. Фрик был опытным юристом и много сделал для партии. Он также был самым старшим из заговорщиков и практически единственный среди них, у кого были дом, работа и устроенная жизнь.
Как же они собирались привлечь на свою сторону фон Кара, фон Лоссова и начальника полиции Баварии Зайссера? Гитлер был уверен в победе, если этот триумвират, представляющий государственную власть в Баварии, поддержит его. Военная, а вместе с ней и политическая революция могла начаться в Баварии, ибо здесь с Гитлером был Людендорф, а с авторитетом Людендорфа все еще считались даже прусские генералы.
Гитлер вступил в переговоры с фон Карам, фон Лоссовом и Зайссером. Ему не хватало хорошего образования, а кроме того, он слегка пасовал перед представителями старой аристократии и их титулами. Познакомившись с планами Гитлера, Лоссов решил, что имеет дело с человеком, больным манией величия, и у него появились большие сомнения в успехе данного рискованного предприятия. Фон Кар был амбициозным монархистом и хотел власти лично для себя. Он тянул время и придумывал тысячи отговорок, стараясь погасить энтузиазм Гитлера, хотя для себя Адольф все равно уже решил действовать. Когда фон Кара спрашивали, кому бы он мог доверить политическую власть в Германии, он отвечал просто: «Самому себе».
Фон Кар был настроен против планов Гитлера. Фон Лоссов требовал гарантий, а Зайссер пребывал в нерешительности.
Гитлер решил действовать самостоятельно. Дата путча была первоначально назначена на 11 и 12 ноября. Но в последний момент, узнав, что фон Кар проводит в «Бюргербройкеллер» митинг, на котором собирается выступить с речью о программе баварских монархистов, Гитлер изменил дату. Было торжественно объявлено, что историческим днем Германской революции станет 8 ноября.
Инстинкт Гитлера должен был подсказать ему, что лучше всего было бы избавиться от этих престарелых слуг одряхлевшего режима - все трое служили еще кайзеру. Несмотря на продолжающиеся неделями дискуссии, Герман Геринг также ничего не предпринимал. Но Гитлер жаждал действий, и с горсткой своих сторонников он мог навсегда поставить крест на великом деле Германской национальной революции.
В распоряжении Гитлера было 600 штурмовиков. Грегор Штрассер, который узнал обо всем слишком поздно, сумел собрать в Ландсхуте 350 человек и прибыл вместе с ними в Мюнхен. Генерал Людендорф был вообще не в курсе происходящего. Он находился в Людвигшене, куда за ним был немедленно послан автомобиль.
В этот роковой день Адольф надел фрак, на который приколол свой Железный Крест. Он рассчитывал ворваться в зал со своими людьми, пока штурмовики будут окружать здание, после чего фон Кар, даже не начав свою речь, принужден будет сдаться перед нажимом до зубов вооруженных путчистов.
