На этот раз Гитлер не скрывал ярости.
- Я социалист, и социалист совсем другого сорта, чем ваш друг Эрнст Граф цу Ревентлов. Я был когда-то простым рабочим. Я не позволю, чтобы мои шофер питался хуже меня. Но ваш социализм - это не что иное, как марксизм. Рабочим массам ничего не нужно, кроме хлеба и зрелищ. Они ничего не поймут, если мы будем говорить с ними об идеалах, и нет надежды, что их когда-нибудь удастся убедить в обратном. Мы должны сделать совсем иное - выбрать из нового класса хозяев тех, кто не позволит, чтобы ими руководила морали низов. Ты, например, именно такой человек. Тот, кто управляет, должен знать, что имеет право управлять уже потому, что относится к нордической расе. Они должны отстаивать это право решительно и безжалостно.
Я был ошеломлен этими идеями и прямо сказал об этом Гитлеру.
- Ваши расистские идеи, - добавил я, - которым вы обязаны господину Розенбергу, не только коренным образом противоречат великой миссии национал-социализма, которая должна состоять в возрождении германской нации, но и приведут немецкий народ к гибели.
Но Гитлер, не слушая меня, продолжал говорить так, как будто он выступает на митинге:
- Вы проповедуете самый обыкновенный либерализм. Возможен лишь один вид революции, и это не экономическая, политическая или социальная революция, а революция расовая, и так было и будет всегда; борьба низших классов и низших рас с высшей расой за власть. В тот день, когда высшая раса забудет об этом законе развития человеческого общества, она погибнет. Все революции - а я тщательно изучал их - были революциями расовыми. Когда ты прочтешь новую книгу Розенберга [Речь идет о знаменитой книге Альфреда Розенберга «Миф XX века», ставшей своеобразной библией нацизма], ты поймешь все это. Это самая сильная книга подобного рода, она даже лучше, чем «Основы девятнадцатого века» Хьюстона Стюарта Чемберлена. Твои мысли о внешней политике ошибочны, так как ты не обладаешь расовым знанием. Ты бы не стал открыто поддерживать движение за независимость Индии, если бы понял, что это призыв низших индусов к бунту против доблестной англо-нордической расы. Нордическая раса имеет право доминировать во всем мире - вот краеугольный принцип нашей внешней политики. Поэтому любой союз с Россией, этим несчастным славяно-татарским государством, которым управляют жиды, невозможен. Знавал я этих славян в своей собственной стране! Германия может объединиться с ними для достижения общих целей только тогда, когда над ними господствуют немцы, как это было в эпоху Бисмарка. Сегодня же такое поведение было бы преступным.
- Но, господин Гитлер, подобные идеи не могут стать основой для внешней политики. Для меня главная проблема состоит в том, является ли данное политическое объединение благоприятным или неблагоприятным для Германии. Мы не можем позволить, чтобы нами руководили симпатии или антипатии. Одной из главных целей внешней политики Германии, как я уже говорил, должна стать отмена Версальских соглашений. Сталин, Муссолини, Макдональд, Пуанкаре - не все ли равно? Мудрый германский политик должен ставить во главу угла интересы Германии.
- Конечно, - согласился Гитлер, - интересы Германии превыше всего. Именно поэтому необходимо добиться взаимопонимания с Англией. Мы должны установить германо-нордическое доминирование в Европе и затем, в сотрудничестве с Америкой, во всем мире... Нам - земля, Англии - море...
Наш разговор все еще не достиг критической точки. Я посмотрел на часы, было десять минут пятого. Гитлер во внезапном изнеможении упал в кресло. Он тяжело дышал, словно уставший бегун.
- Не могли бы мы продолжить разговор завтра утром? - спросил я. - Внешняя политика для нас имеет чисто теоретическое значение, по ее проблемам до сих пор не принято никаких решений. Мы достигли вполне приемлемого на данный момент соглашения по вопросу о том, что считать благом для Германии. Культурные проблемы имеют для меня второстепенное значение. Главный вопрос - это вопрос экономического и социального устройства общества. Меня не устраивает политика партии по этому вопросу, и я готов подвергнуть ее серьезной критике.
Гитлер протянул мне руку. В третий раз его глаза наполнились слезами.
- Завтра в десять часов.
В тот же вечер я подробно рассказал о нашей беседе своим друзьям - Рихарду Шапке, Гюнтеру Кюблеру, Герберту Бланку, Паулю Бринкману и они попросили записать для них содержание этих разговоров.
Я не спал всю ночь, делая записи и готовя вопросы, которые хотел поставить перед Гитлером на следующий день.
На следующее утро, перед выходом из дома, я коротко объяснился с Грегором, дабы уточнить его позицию.
Адольф Гитлер как раз заканчивал завтрак, когда я вошел в обеденный зал гостиницы. Он встал и попросил меня следовать за ним.
В читальном зале нас ждали четверо: Рудольф Гесс, издатель «Фёлькишер беобахтер» Макс Аманн, наш коллега Ганс Хинкель и мой брат Грегор.
- Господин Гитлер, я ожидал, что мы продолжим нашу беседу тет-а-тет, - выразил я свое недовольство. Мне казалось, что наедине с моим противником мне было бы легче понять его намерения.
- Этим господам, - ответил он, - будет очень интересно выслушать наши аргументы.
В конце концов это была не такая уж плохая идея - поговорить в присутствии свидетелей. Однако опасность моего положения была очевидной - эти люди изначально были на стороне Гитлера.
Адольф предложил мне начать разговор.
- Я хотел бы обсудить с вами несколько вопросов, господин Гитлер. Разделяете ли вы мою уверенность в том, что наша революция должна иметь тотальный характер, затрагивая политическую, экономическую и социальную сферы? Предполагаете ли вы, что эта революция будет с одинаковой силой противостоять как марксизму, так и капитализму? И не признаете ли вы в таком случае, что наша пропаганда должна с одинаковой силой атаковать и тех, и других, чтобы добиться победы германского социализма?
Затем я изложил ему пункты программы Штрассера в той форме, как они были записаны в Ганновере, и рассказал о нашей идее национализации промышленности.
- Это марксизм! - вскричал Гитлер. - Более того, это большевизм! Демократия уже превратила наш мир в руины, и вы еще хотите распространить ее действие на экономическую сферу. Это будет гибелью германской экономики. Вы хотите положить конец прогрессу человечества, который может быть достигнут исключительно личными усилиями великих ученых и великих изобретателей.
- Я не верю в неизбежный прогресс человечества, господин Гитлер. За последние несколько тысяч лет человек не изменился. Возможно, изменился его внешний вид и условия жизни, но не более. Но не думаете же вы, что Гете был бы более счастлив, если бы он ездил на автомобиле, я Наполеон - если бы он мог выступать по радио? Ступени эволюции человечества повторяются в жизни отдельных людей. Тридцатилетний человек уверен, что относительно своих двадцати лет он достиг существенного прогресса в жизни; такими же иллюзиями человек живет и в сорок лет. Но в пятьдесят человек уже редко говорит о прогрессе, а в шестьдесят он уже навсегда закрывает эту тему.
- Теории, голые теории, - ответил Гитлер. - Человечество движется вперед, и его прогресс является результатом деятельности великих людей.
- Но роль этих великих людей совсем не та, как вы об этом говорите, господин Гитлер. Люди не создают и не изобретают великих исторических эпох; наоборот, они - эмиссары и орудия судьбы.
Адольф Гитлер стал холодным и высокомерным.
- Ты отрицаешь, что я - создатель национал-социализма?
- Я вынужден это отрицать. Национал-социалистическая идея рождена временем, в котором мы живем. Она живет в сердцах миллионов немцев, и она нашла свое воплощение в вас. То, что она одновременно родилась в умах огромной массы людей, доказывает ее историческую необходимость; это также доказывает, что время капитализма прошло.
На это Гитлер ответил длинной тирадой. Он старался доказать мне, что капитализм как таковой не существует, что идея автаркии [(греч. autfrkeia) - самоудовлетворение - экономическая политика, направленная на обособление страны от экономики других стран. В качестве основных средств такой политики используются: установление высоких ограничительных пошлин на ввозимые товары; повышение цен на товары потребительского назначения и др. (Прим. пер.)] - это безумие, что европейская нордическая
