Девчонки! То, что я вам сейчас расскажу, – такого просто не бывает! Вот и не верь после этого в магическую силу языческих фигур!.. Я полюбила! Да, да! Теперь по порядку.
Сегодня мы поехали в «город богов» Теотиуакан смотреть пирамиду Солнца и Луны. Это высокое многоступенчатое строение. Каждый уважающий себя турист должен непременно добраться до самого верха и уже на вершине загадать желание. Там ты должен прочитать несколько раз заклинание, развернувшись туловищем в определенную сторону. Конечно, слепая вера и любовь к экзотике может загнать человека еще и не на такую верхотуру. Иначе, как пыткой, это восхождение назвать нельзя. Несчастный, потный турист под палящим солнцем карабкается наверх, отсчитывая сотые ступеньки, а у многих в руках еще и сумки с приобретенными каменными статуэтками. Каждая весит около двух кг и олицетворяет разных богов- покровителей. Эти символы нужно держать в руках и «освящать», когда обращаешься с молитвой к богам. А иначе не подействует. Роберт оказался на редкость внушаемым человеком и купил себе каменных идолов на все случаи жизни. Для себя я выбрала божество деторождения.
А потом мы отправились смотреть базилику святой Марии Гваделупской. Наш гид подвел нас к месту паломничества и говорит: «Вот этот недлинный эскалатор движется вдоль огромной базилики – святого лика Марии Гваделупской. Вы должны успеть загадать самое заветное желание и попросить ее помочь вам».
Мы с Робертом встали друг за другом на волшебный эскалатор и поехали. А я все никак не могла решить, что именно просить у святой, и вдруг вижу – эскалатор заканчивается. Тогда я быстро произнесла про себя: «Умоляю тебя, о Святая дева, пошли мне любовь огромную! Хочу встретить Единственного, полюбить и быть счастливой. Умоляю!» – эскалатор кончился. Девчонки, я была в полном смятении. Не поздно ли я сказала? Да и вообще – действует ли? Страна кактусов – менталитет другой. Сомбреры, текилы, койоты – далеки они от нас, сами подумайте.
Но вскоре я забыла о происшедшем. Море развлечений – глаза разбегаются.
Потрясение произошло ночью. Роберт уже спал. А меня вдруг накрыла такая волна чувств, такая необузданная нежность. Я лежала рядом и, как зачарованная, смотрела на его затылок. Вот она, моя любовь! Я нашла тебя. Ты был рядом, просто я не знала, что это ты. Девчонки, как он прекрасен! Солнышко, он воплощение моей мечты. Молодой, сильный, прекрасно сложенный, ласковый, нетребовательный, надежный – вот какой подарок послал мне боженька. Я обняла его и целовала спину. У него лучшая в мире спина! Широкие плечи, грудь колесом – вы увидите, обалдеете! Вот так бывает. Ну все, пока.
Мы уже на побережье. Наверно, Канкун – один из самых достойных курортов в Северной Америке. Роскошные отели, белый песок, рестораны в океане с акулами-попрошайками, плавающими в метре от столиков.
Сегодня ездили в Чичен-Ицу смотреть поле для игры в мяч. Это тоже было важным ритуалом у майя. На вертикальных стенках поля крепились каменные кольца, в которые должны были попасть игроки. Затем капитан победителей или побежденных обезглавливался (!). Конечно, не просто для развлечения публики, а для повышения плодородия земли.
Огромный пустой древний стадион. Каменные зрительские места. Сейчас прольется чья-то кровь… Жуть. Я вышла на середину поля и крикнула, подняв руку вверх: «Здравствуй, Цезарь! Идущая на смерть, приветствую тебя!» В свое время внутрь Колизея в Риме меня не пустили, поэтому знаменитое приветствие гладиаторов я решила применить по ситуации.
И все-таки непостижимо! Ты и чужая история под твоими ногами. Ты и вокруг тайны языческой религии, добрые и злые духи, леденящие кровь истории о жертвоприношениях. Маленькая букашка-человек, попавшая в иную, берущую начало еще во II веке до н. э. цивилизацию.
Подавленные соприкосновением с вечностью, мы возвращались обратно в отель. А по пути встретили свадьбу. Обычную мексиканскую свадьбу. На улице играла музыка, шум, гам, танцы.
Роберт вдруг спросил меня: «А у тебя было свадебное платье?»
Я вспомнила, что одалживала его у подруги. А он и говорит: «Ты будешь самой красивой невестой…» Я поинтересовалась: «Это ты к чему?» Он: «А просто так».
Ой, подружки мои, че делаеца-то! Намек, что ли?
Мы безумно влюблены. Днем поехали с ним в магазин за шмотками. (Ну, сами понимаете, как я могла обойтись без шопинга?!) Там он меня оставил и вернулся загорать на пляж. Я походила-походила по бутикам и чувствую – не хочу ничего покупать, неинтересно, лишь бы его увидеть скорее. Ничего не купила, села перед входом в «Молл» на лавку и приготовилась ждать. Мы договорились, что он приедет за мной через четыре часа. И вдруг такси подъезжает, и он бежит ко мне. Представляете? Не стал загорать, все бросил и вернулся. Соскучился. Малыш! Я его так зову. Он любит меня безумно, а я его. Целую вас, мои красавицы.
С ужасом думаю о возвращении. Что будет дальше? Вернется к ним или останется со мной? Семья его сейчас отдыхает в Турции и возвращается через три дня после нас. Понятно, что жена увидит загар и визу в загранпаспорте. Что он скажет ей? Будет врать или признается? Окажется таким же трусливым, как большинство гуляк, или честно поставит все точки над «i»? Ой, девки, как мне вас не хватает!
В аэропорт за мной приехала Любушка-голубушка, моя наставница-продюсер.
Любовь Воронина была популярным в тусовке человеком, поэтессой, тонкой души леди, что, однако, не мешало ей материться так, что мужчины робели.
– Так, сразу едем во Внуково. Вылет через три часа, – проигнорировав моего спутника, сообщила мне продюсер. Действовала Любовь Григорьевна всегда быстро и безапелляционно.
– Познакомься, это Роберт, – перевела я ее внимание на моего избранника.
Любовь Григорьевна была старше меня, а значит, опытней. Она оценивала сразу и вслух.
– Хорош. Молод. Денег на шоу-бизнес даст?
Я смутилась:
– У нас это… любовь!
Люба схватила меня за руку и скороговоркой зашептала:
– Нормальный мужик, хуже одиночества ничего нет, нам пора, тебе еще надо домой заехать за костюмами, прощайся с мальчиком и бегом.
Невозможно было представить, что вот так просто мы сейчас расстанемся с Робертом. Невозможно было разорвать пополам то целое, которым мы стали за эти две недели. Он стоял рядом со мной, на моей стороне. Если бы он встал напротив меня – это проигрыш, если боком – нейтралитет. Он встал в единственно возможном для меня варианте – рядом. Мы были МЫ. А все остальные были – против. Отсоединиться и уйти было физически больно. Я представила, как он будет сидеть эти сутки у себя дома, и этот родной уют, эти занавески, утюги, ложки-чашки, диваны с пледами будут перетягивать его в привычную жизнь. Особенно страшной представлялась мне картина его встречи с дочкой. Когда она протянет ему в ладошке ракушки и скажет: «Папа, это я тебе собрала».
Мы с Робертом, как сиамские близнецы, бросились вместе догонять убежавшую вперед Любовь Григорьевну.
– Я никуда не поеду, – сообщила я ей бесстрашно.
– Ты что, мать, ох…ла? – Люба, как всегда, была точна в выражениях.
– Я понимаю, прости, пожалуйста, ну, скажи, что я заболела, верни гонорар, извинись, ну придумай что-нибудь…
– Это скандал. Тебя больше не пригласят. – Она любила сгущать и пугать.
– А ты им напомни, что они сами трижды сроки переносили. В конце концов, ты меня не предупредила заранее и там, кроме меня, еще полно коллективов.
Водитель и охранник Роберта стояли поодаль в ожидании распоряжений. Носильщик подвез багаж, и Роберт, извинившись, отошел к ним.
– Понимаешь, – продолжала я, – нельзя сейчас оставлять его одного. Он будет чувствовать себя
