тожить Тухачевского? Во всяком случае, отмена зарубежного визита об этом не говорит. Отправка маршала за рубеж, а затем отмена его, свидетельствует о том, что в это время уже шла какая-то проверка. Тухачевский не должен был стать невозвращенцем. Эта история может быть истолкована как недоразумение, а может свидетельствовать о первых, слабых пока подозрениях.
Германский чиновник П. Шмидт (псевдоним П. Карелл) высказал версию о том, что визит в Лондон и отмена его под благовидным предлогом должны были успокоить Тухачевского. Врезуль-тате он отложил переворот, первоначально намеченный на 1 мая (легко стянуть войска на первомайский парад) 27. Но подобная версия тоже не выдерживает критики - если переворот готовился, то чем манипуляции с визитом могли ему помешать? «Успокоив» Тухачевского, Сталин лишь обеспечил ему возможность спокойно готовить переворот. Если бы датой переворота планировалось 1 мая, Тухачевский все равно нашел бы повод остаться в стране. ИСталин, возможно, был бы свергнут.
Вапреле имя Тухачевского замелькало в показаниях руководителей НКВД из команды Ягоды, арестованных во время ежовс-кой чистки «органов». Один из них, М. Гай (не путать с товарищем Тухачевского Г. Гаем), после того как Ежов обещал сохранить ему жизнь, сообщил о заговорщической работе Тухачевского. Но этого, разумеется, было недостаточно, чтобы арестовать маршала. Уничтожавшиеся чекисты могли и клеветать на полководца, которого сам Сталин выдвинул на второе место в армии.
Настроение Сталина определилось как раз к 1 мая. После праздничного парада на Красной площади вожди и часть военачальников собрались на квартире у Ворошилова, и Сталин «сказал, что враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, и поднял тост за тех, кто, оставаясь верным, достойно займет свое место за славным столом в Октябрьскую годовщину»28. Благодушное настроение в отношении командного состава на февральско-мартовском пленуме было забыто.
Второго мая был арестован командующий Уральским военным округом Б. Горбачев, которому предложили подписать признание в подготовке группой военных переворота, включая захват Крем- ля29. Никакого шпионажа и вредительства. Горбачев подписал эти показания только 31 мая, после свидетельств других высокопоставленных военных. Вфинальных показаниях этих чинов тема переворота уже сильно разбавлена «вредительством» и «шпионажем».
Всамом начале мая Ежов передал своему заместителю Фри-новскому задание искать заговор среди высшего командного состава. Тот «сориентировал» соответствующим образом следователя Ушакова. Самостоятельно решиться на такой «поворот» следствия Ежов не мог. Решение о переориентации следствия с бывших троцкистов на высшее командование мог принять только Сталин. Вкон-це апреля он убедился, что разоблачение военачальников во главе с Тухачевским - первоочередная задача.
Сталин пришел внезапно. Чем были вызваны его подозрения? Вспоминая об отношении сталинцев к военным, Каганович говорил: «Что многие из них носили у себя в портфеле жезл Наполеона - это несомненно. Тухачевский был, по всем данным, бонапартистских настроений. Способный человек. Мог претендовать»30. Снедавнего времени в отечественной историографии стал рассматриваться вопрос о том, были ли эти опасения основаны на реальной угрозе переворота, готовящегося в мае-июне 1937 года31. Мы еще вернемся к этому вопросу.
Апока Сталин действует так, будто действительно столкнулся с серьезной угрозой заговора. Вначале мая единоначалие в армии было ликвидировано, командиры теперь делили власть с членами Военного совета, назначенными партией. Комиссары при командире - верный признак недоверия офицерству.
10 мая Политбюро приняло решение, которое должно было смешать планы заговорщиков и дать Сталину выигрыш во времени: Тухачевский был перемещен с поста первого заместителя Наркома на пост командующего Приволжским военным округом. На место Тухачевского перемещался Егоров, начальником штаба назначался Шапошников, а на его место - начальника Ленинградского военного округа - был переведен Якир из Киева. Штатное в общем перемещение, где понижался в должности только Тухачевский. Но при этом сразу несколько военачальников срывались с насиженных мест, и даже если команды заговорщиков окопались во всех округах, нужно было время, чтобы восстановить связи. Сталин мог быть уверен, что в ближайший месяц переворота не произойдет. 13 мая Тухачевский встретился со Сталиным. Тот объяснил решение Политбюро. Как рассказал Тухачевский своему старому товарищу, дело в том, что его порученец и знакомая были арестованы как враги народа. Понятное недоверие в обстановке антитеррористического режима. Но со временем все образуется, полагал Тухачевский. Война не за горами.
6 мая был арестован отстраненный от должности еще в 1934 году по обвинению в злоупотреблениях, бывший начальник управления ПВОМосковского военного округа Медведев. Этот человек уже был деморализован заведенным на него уголовным делом, но только побои заставили его дать показания. Сначала он подтвердил «традиционную» версию о причастности к военной троцкистской группе, главой которой назвал заместителя командующего Московским военным округом Фельдмана. Через два дня, 10 мая, в соответствии с новой генеральной линией следствия стал рассказывать о заговорщической деятельности высшего командного состава, включая Тухачевского. Но Медведев разочаровал следователей. На встрече с членами Политбюро, а потом и на суде, он отказался от показаний. «Физические методы воздействия» снова показали свою неэффективность.
8 мая внезапно заговорил Примаков. Он сам объяснил причину, заставившую его прервать долгое молчание, которое не могли сломить ни побои, ни пытка бессонницей - с подследственным встретился Сталин и сказал: «Примаков - трус, запираться в таком деле - это трусость»32. Что имел в виду Сталин? Что еще он рассказал Примакову? Если Примаков оставался идейным большевиком (что характерно для троцкистов, даже бывших), то Сталин мог попытаться убедить его, что успех заговора опасней для страны, чем сохранение существующего режима. Примаков не был лидером недовольных военных и знал, что Тухачевский, Якир и его группа симпатизируют правым, а с Троцким только заигрывают. Троцкисты же как правило предпочитали Сталина правым. Выслушав аргументы Сталина (возможно пока - очень неконкретные), Примаков решил поставить «общественные» интересы выше личных.
Но принятие решения Примаковым происходило постепенно. Несколько дней он не называл имени Тухачевского. Сначала «раскрыл» свои троцкистские связи (уже разгромленные), а 14 мая назвал Якира, однако в очень осторожной форме: «Троцкистская организация считала, что Якир наиболее подходит на пост народного комиссара вместо Ворошилова»33. Иными словами, в конфликте военных кланов группа Примакова поддерживала группу Якира. Это еще не уличает Якира в заговоре.
Якир Иона Эммануилович (1896-1937).
14 мая в результате ночного допроса-марафона удалось добиться от Путны показаний на Тухачевского и других военачальников. Поскольку Путна последнее время находился на военно-дипломатической работе в Европе, он был соблазнительным кандидатом на роль «курьера» между Тухачевским и Троцким. Путна признал, что возил письмо Троцкого Тухачевскому, на которое Тухачевский просил ответить на словах, что Троцкий может на него рассчитывать. Эти показания полностью соответствовали тенденции следствия и были получены под сильным давлением. Но даже если они соответствовали действительности, в случае прихода Тухачевского к власти устные обещания Троцкому ничего не стоили. Даже на суде, в резком противоречии с тенденцией следствия вполне «раскаявшийся» подсудимый Корк заявил, что руководители «организации смотрят на связь с Троцким и правыми как на временное явление»34.
Корк Август Иванович (1887-1937).
Только 21 мая Примаков дал долгожданные показания на «крупные фигуры»: Тухачевского, Шапошникова, Гамарника и др. Примаков это делал правдоподобно: он рассказывал о беседах, в которых высказывалась критика Сталина и Ворошилова. Следователи фиксировали имена, и формулировали показания по-своему, возводя эти беседы «в степень заговорщической деятельнос-ти»35, как
