– Думаю, чистый. Я знаком с ним давно, не будет он сдавать меня, чтоб от таких бабок отказаться, – предположил Вольский. Срывая с держателя мобильный телефон, он мрачно заметил: – Проблемы обычно приходят оттуда, откуда их меньше всего ждешь!
– Ты о чем? – насторожился Обухов, приготовившись к неприятностям. – Что-то случилось?
– О наших чеченских братьях! – раздраженно бросил главарь. – Вот что случилось! Случилось то, что они в нашей команде!
Едва сдерживая злость, Вольский набрал номер и вслушался в паузу между телефонными гудками.
– Зураб, это я! Нужно срочно встретиться! Нет, они как раз мне и на хрен не нужны! Давай через полчаса! Не надо на стройке! А ты успей, не на ишаке ездишь!
Связь прервалась.
«Ауди» взяла старт без перегазовки.
Эстафета торговцев оружием заработала пару часов спустя. Шлепик дернул нужную ниточку, позвонил посреднику, и сигнал, словно электрический ток по нервному волокну, побежал из Москвы на далекую Балтику. По отмашке Шлепика началась опасная работа по доставке ПЗРК «стрела» из гаража мичмана Балтийского флота в столицу России. Ракетному комплексу предстоял длинный путь, полный неожиданных опасностей для перевозчиков.
Но их проблемы Вольского не касались. Он щедро платил за товар, и эта цена включала в себя в том числе плату за отсутствие проблем лично у него.
Жесткие колеса джипа замедлили вращение и замерли каменными жерновами. Зураб спрыгнул с подножки и приблизился к десантникам. Поздоровались.
– Что случилось? – с озабоченностью поинтересовался афганец. Он не хуже собаки чувствовал, когда сгущаются тучи и закрывается солнце.
– Это вы в «Канарейке» четверых ухлопали? – жестко и без предисловий спросил Вольский. Его взгляд был пронизывающим и беспощадным, как радиация.
Зураб медлил с ответом, будто соображая, о чем речь. Он знал ответ, но думал, какую ее часть можно озвучить.
– Ты не понял вопрос? – распалялся Вольский. – Вы или не вы!
Раз старший спрашивает, значит – знает. Обманывать бессмысленно и опасно – одна маленькая ложь может породить большое недоверие. Преодолеть его потом будет ой как нелегко!
– В ресторане я встречался с агентом. Аслан и Нияз меня прикрывали. Из-за налета шпаны все могло сорваться, – говорил Зураб, медленно, но уверенно подводя к ответу на вопрос. Он тщательно взвешивал слова и додумывал окончания фраз. Он хорошо знал русский язык и все-таки опасался, что великий и могучий может сыграть с ним злую шутку, из-за которой слова будут неправильно поняты. – Охране ничего не оставалось делать, как стрелять. Это плохо, я согласен, но так случилось. Неизбежность. Ты не спрашивал раньше – я не говорил.
– Что ты мне еще не говорил из того, чего я не спрашивал?! – напирал Вольский. Его ничуть не интересовали секреты и тайные связи московской ветви «Аль-Каиды», но волновала безопасность его собственной операции. – Что за агент?!
– Немой! – афганец сообщил псевдоним Сватко. – Да что случилось-то?
– Из какого оружия убиты чекисты? – холодно спросил Вольский, не ответив на вопрос.
– Возможно, из того же самого, – констатировал Зураб, пытаясь определить направление вопросов. Но вектор не выстраивался, а Вольский спрашивал и спрашивал, будто допрашивал. Афганцу это не понравилось.
– Вы покупали патроны к «береттам»? – словно кость на игровой стол, вбросили новый вопрос.
– Недавно парни ездили к надежному человеку и кое-что приобрели, – отвечал Зураб. – В том числе и патроны. Какие проблемы, брат?
Он никак не мог понять, чего от него хотят услышать. Афганцу не хотелось, чтобы русский знал о купленном для него оружии. Стволы взяты «на черный день», на всякий случай. Для будущих операций. Про этот «неприкосновенный запас» Вольский не знал и не должен был знать.
– Приобрели – это убили и забрали?! – повысил голос главарь. – А теперь их ищут все! Вы что, блин! Совсем бошки потеряли?! Кто у вас командует: ты ими или они тобой?!!
– Как убили? Подожди, брат, не торопись… – растерянно пролепетал афганец. Для него это стало полной неожиданностью. – Мы воины, а не бандиты. Чеченцы деньги заплатили, я сам им дал!
– Значит, кинули тебя твои воины, а бабки присвоили! – глядя в упор, бросил обвинение Вольский.
Теперь и Зураб догадался, что чеченцы его надули. Просто, без прекрас и выдумки. Он никогда не доверял им до конца – чеченцы себе на уме, и вот, опасения подтвердились.
Зураб злился, как раненый волк. Он готов был расстрелять этих «ваххабитов» собственноручно! Но не злость Вольского волновала афганца в данный момент. И даже не обман бойцов его армии. Если об инциденте, поставившем под удар основную операцию, узнают в Центре, ему тоже не сносить головы.
– Что хочешь делай, дарагой, только не говори Ашрафу! – взмолился афганец. – Хочешь – я расстреляю этих шакалов при тебе! Клянусь Аллахом, моя рука не дрогнет!
Зураб так распалился, хоть прикуривай. Никто и не сомневался, что он с легкостью застрелит боевиков. Тем более – ради собственного-то спасения!
– Моя тоже не дрогнет! – злился Вольский. – Короче, так! Твои люди – ты с ними и разбирайся! Мне лишней крови не надо! Но и к стройке они чтобы близко не подходили! Пусть сидят дома и на улицу носа не показывают!
Зураб пообещал, что все будет именно так, как сказано.
Вольский выпустил пар, немного успокоился и начал давать четкие указания:
– Скажи им, чтобы «беретты» сбросили в реку или закопали в землю – слишком много наследили! – афганец согласно кивнул в ответ. – И самое главное! Трупы чекистов должны быть спрятаны так, чтобы ни одна собака их не нашла. Иначе ФСБ может насторожиться – с чего это вдруг сразу двое ихних убиты! Понял?
– Все понял, командир! Сделаем, как положено! – клятвенно заверил Зураб. – Отсидятся на квартире – я их на старую работу переведу! На понижение пойдут! Так не скажешь Ашрафу?
– Договорились! – согласился Вольский.
Афганец искренне и страшно злился на чеченцев, но еще больше боялся наказания за собственный промах. Получив слово русского, Зураб радовался, что Ашраф ничего не узнает.
Так обещал ему Вольский.
Почему-то никто не спросил афганца, что такое «старая работа», на которую он собирался перевести чеченцев. Видимо, за главным не обратили внимания на мелочь.
А следовало бы поинтересоваться.
После утренней оперативки полковник Каледин сделал паузу, но вместо поедания «Твикса», как навязчиво советует реклама, засыпал в крутой кипяток ложку чая. В одиннадцать – совещание у генерала Волкова, и документы на доклад уже разложены в красные папочки с прицепленными к ним записками. Чтоб не перепутать. Надо прикинуть, как лучше доложить.
Зазвонил телефон. Каледин оторвался от чая и по тусклым вспышкам неонки в аппарате определил – городской. По собственному опыту полковник знал, что ранние звонки из города никогда не бывают приятными, тем более – в понедельник. Даже жена в такое время не звонит – знает, что утро понедельника всегда тяжелое.
Однако зудящий звук не прекращался и требовал обратить на себя внимание.
– Каледин, – представился полковник, подняв отполированную пальцами трубку. Вообще-то представляться положено лишь в сети оперативной связи, но выработанная привычка так глубоко засела в голове, а аппаратов так много, что Каледин представлялся по всем.
– Доброе утро, Михал Юрич! – ответил динамик. В шероховатом голосе безошибочно определился майор Миронов из криминальной милиции. Не спится, видать, мужику не только в мочь глухую, но и утром ранним.
