простое решение, но с политической…
Как убедить арабов, что эффект от взрыва «грязной бомбы» с сотнями тонн горючего в огромном мегаполисе будет не менее убедительным, чем запуск ракеты, а может, и более. Но в этом случае на первый план встают три вещи. Поверит ли ему Ашраф во второй раз, не разорвет ли контракт немедленно, потребовав возврата истраченных сумм, и, наконец…
Нет, кажется, третье, о чем могло подуматься – о том, что Вольский говорит о Москве, о России, – ушло на дальний план. Остались лишь первые два пункта. Ну, может, еще один – за провал акции арабы его просто убьют, а Россия пока не входила в планы «Аль-Каиды»!
Второй путь – искать и найти иной, возможно, фантастический способ проникновения на КП, пусть даже перебив охрану «Метро-2» и взорвав здание управления специальных программ! Какая разница – как!
Со стройплощадки убрали лишних людей, оставив только доверенную охрану. Вернулся Зураб. Останки трагически погибшего рабочего подняли на поверхность, упаковали и погрузили в машину. Зураб повез тело для передачи землякам. Соблюдая обычаи, погибшего похоронят до того, как солнечный диск скроется за горизонтом.
Где – неизвестно. Скорее всего на какой-нибудь безвестной стройке.
Голубые слои сигаретного дыма перламутрились, нанизываясь на острый луч света. Глубокое молчание не нарушалось ни единым словом. Террористы искали выход из сложного положения.
Кажется, все уже издумали-передумали, а все равно – тупик. Все равно бетонная преграда поперек дороги. Безысходность, безвыходность. Только арабам этого не объяснишь – охотников найдется мало. Да и слушать они не станут. Даже по понятиям – за слово отвечать надо. Тем более – задаток взяли немалый.
Когда уперлись в каменную стену, у Вольского лопнуло терпение.
– Все, я сказал! Если ничего сделать нельзя – мы захватим «Метро-2»! – сказал он, как по рельсе железкой ударил. Обухов и Сватко пришибленно молчали, соображая, что это – верная смерть.
Сватко лучше других представлял гибельность «лобовой атаки». Он знал схему охраны спецсооружений и на сто процентов был уверен в том, что нападающие не только не проникнут в тоннель, но даже не приблизятся к нему. Нападающие будут схвачены или убиты еще наверху, в зоне инженерных систем защиты.
Предложенный Вольским план – путь в никуда. Неужели ему выпало по нему пройти?
Это был еще один знак судьбы, которая давала Сватко последний шанс остановиться. Но бывший прапорщик не понял этого и несся к пропасти без оглядки.
Видимо, в подобные критические моменты загнанная в угол человеческая психика начинает работать с удвоенной производительностью, демонстрируя неисчерпаемость мозговых ресурсов. Бывший прапорщик КГБ находился именно в таком пограничном состоянии. И тут, как всегда это бывает, внезапно, Сватко вдруг вспомнил еще один короткий эпизод службы под землей. Проходя однажды по тоннелю, он увидел странную решетку в полу. Поинтересовался у мужиков, что это такое…
«Это же шанс!!! Вот что это такое!!!» – фугасом рвануло в голове.
Вспомнив, Сватко ожил и, ко всеобщему удивлению, бодро и по-деловому заявил:
– Есть еще путь!
Недоверчиво, но с надеждой на лучшее, Вольский глянул на подельника.
– Наверное, есть! – взволновался прапор. – Только я не уверен – столько лет прошло! Может, все изменилось.
– Да не томи ты, рожай уже скорее! – рявкнул главарь.
– Можно попробовать пройти по коллектору! – с видом победителя сказал Сватко, но ответного восторга не заметил.
– Это в каком смысле? – попросил уточнить Обухов, подумав, что прапор несет очередную ересь.
– Чтобы не допустить затопления в случае прорыва грунтовых вод, в тоннеле есть «естественная» дренажная система, – растолковывал идею замысла Сватко. – Без всяких насосов. Воду собирают на верхнем уровне до того, как она протечет вниз. Для этого есть специальные колодцы, естественно, закрытые решетками. Один такой я видел собственными глазами, недалеко от КП! Ясно! Если попасть в него – до КП рукой подать!
– Ты нас туда по блату, что ли, проведешь! – усмехнулся Обухов.
Но главарь уже заинтересовался.
– Так, давай, притормози немного! – велел Вольский. – Теперь помедленнее и поподробнее. Итак, что нам известно?!
– Через отстойник все соединяется с ливневой канализацией, а она – скрытно впадает в Москву- реку.
– Что такое скрытно? – уточнил Обух. Словно охотничий пес, он пытался уловить запах, направление, возможность.
– Ну, видимо, выход трубы находится ниже уровня воды в реке, чтобы ее не было видно с берега. Там у них все так сделано – чтобы не было видно! – торопливо говорил Сватко, даже не заметив соскользнувшего с языка слова. ТАМ у НИХ… Его бывшая работа, друзья и годы жизни остались где-то там. Все это у НИХ, а не у него. Прапорщик неосознанно дистанцировался от собственного прошлого. – На трубе наверняка решетка, и не одна. Не уверен, но, вероятно, в спецтоннель можно попасть через эту дренажную систему! Из него, если повезет и охрана нас не ухлопает раньше, – на КП!
– Откуда ты все знаешь? – спросил главарь, усомнившись в достоверности информации.
– У нас каждую неделю занятия проводили! – обиделся Сватко. – Мы должны были все знать, что только можно и нельзя! Мало ли чего может случиться! Сам я по этим трубам не лазил, но ребята рассказывали, что человек по ним свободно пройдет.
– А где труба в реку впадает? – задал важный вопрос Вольский.
– Не знаю. Но если взять карту Москвы, прикинуть объект и кусок примыкающего тоннеля, по памяти, конечно, то примерно можно сориентироваться! – предложил Сватко.
На него упала волна эйфории. Ее крыло захлестывало и будоражило, заставляя наслаждаться просыпавшейся на голову звездной пылью. Теперь все поймут – кто есть кто! Без Сватко им ничего не сделать! ОН – ГЛАВНАЯ ФИГУРА ОПЕРАЦИИ!
Застарелые амбиции обрели благодатную почву, пустили корни и пошли в рост.
Вольский мигом простил прапору все его прежние прегрешения и даже зауважал по-особенному. Оказывается, есть мозги у парня!
– Молодец, Сашок! – поощрил главарь, похлопав по плечу. – Какие еще проблемы нас ждут?
– При консервации шахты вход на КП со стороны тоннеля заложили кирпичной кладкой. Работали при мне – я сам все видел. Стенка тонкая, вполкирпича, – не переставал удивлять Сватко. – Не оштукатурена даже – просто красный кирпич.
– Если попадем в тоннель – что нам какая-то кладка! Сломаем в два счета! Или взорвем! – обрадовался Обухов. Его боевой дух подрос на глазах. – А если охрана наедет – грохнем, всех делов-то!
– Остынь! Голова без каски! – придержал Вольский. – Не забывай, что нам нужна не эта паршивая стенка! И даже не тоннель, будь он трижды секретный! Нам нужен командный пункт с его потрохами!
– Не знаю, как сейчас, а раньше охрана объезжала пути каждый час! – предупредил бывший прапор. – Даже если мы стенку не сломаем, а аккуратно по кирпичику разберем, охрана это заметит, и тогда хана. Они по маршруту много раз в день проезжают и знают его как пять пальцев! Чего им еще делать от скуки остается – только глазами в стены упираться!
– И сколько там охранников? – спросил Вольский, не оставив мысль о нападении на спецтоннель.
– Много! На дрезине двое с автоматами, но это неважно! – сдавал секреты Сватко. – Если что – к ним прибудет тревожная группа – человек десять, а там – еще резерв! Это целая армия! Против них – мы не вояки! Считай – против ФСБ! Да и что даст захват участка тоннеля пусть даже на час? Ты правильно сказал: НИ-ЧЕ-ГО! для подготовки пуска время нужно, много времени, ясно! А что я вам за час сделаю? В лучшем случае электричество подам и свет включу!
– Значит, облом?! – насупился Вольский.
– Не знаю, – с полным отсутствием энтузиазма ответил прапор. – Сказал все, что знал.
Щелкнула зажигалка. Вольский закурил, жадно хватая дым. В наступившей тишине наемник напряженно
