Но в кафе никакой милиции не было.
– Мы на месте! – доложил Суворкин. – Уже никого нет!
– Странно, – прошипела рация. – Так быстро он уйти не мог… Если, конечно, это не проверка на вшивость.
– Какая проверка? – из-за шума проезжавшего мимо грузовика не расслышал капитан.
– Нас с тобой проверка! – буркнуло в динамике. – Посмотрите там вокруг, может, кого увидите, – без надежды произнес старший. В тот же момент рация снова оживилась, но вызов был обращен к другой группе. – Вы на месте?
– Подъезжаем уже! – доложилась заступающая смена «наружников».
– Повнимательнее там, поняли?
Оперативники подтвердили прием.
Постояв недолго, стремная «десятка» уехала. Уставшая смена наблюдателей торопилась домой.
За окном начался дождь, отбивая по подоконникам и крышам ноту за нотой. Допив кофе, Обухов промокнул губы салфеткой и, скомкав ее, бросил на стол. Ему не давала покой лишь одна мысль: случайное совпадение или Шлепика пасут? Постояв немного, Обухов выскочил на улицу и, добежав до машины, нырнул под ее крышу.
«Ауди» ехала знакомой дорогой, пока Обухову вдруг не пришла мысль проверить все еще раз. Он перестроился влево и развернулся через две сплошные. Гаишников поблизости не было.
Подъехав, Обухов оставил машину на дороге и, не обращая внимания на моросящий дождь, снова отправился к дому Шлепика. Проходя через двор, он еще более внимательно изучал припаркованные машины, но особенно его интересовала та «десятка»… Не появилась ли она снова?
Приближаясь к подъезду, он заметил, что на ее месте стоит синий «Форд». У Обухова отлегло. «Десятки» не было…
И вдруг снова кольнуло! Как финкой под лопатку. Асфальт под «Фордом» оказался сухим, несмотря на дождь. А в салоне машины снова двое!
Нет, Обухов не верил в такие совпадения! Садясь в «Ауди», он находился в твердой уверенности.
Обобщив собственный опыт, Обухов купил новый мобильник и симкарту. Он вставил ее в старую трубку, а прежнюю, со своим номером, в новый телефон. Проделав все это, Обухов выехал на МКАД и влился в плотный поток машин. Только после этого он набрал мобильный номер Шлепика.
Вместо «абонент недоступен» раздались протяжные гудки. У Обухова заломило в груди.
«Может, роуминг…» – надеялся он.
– Слушаю! – бодрячком ответил Шлепик.
– Привет! Меня не называй! – велел Обух. – Ты где, кости на солнце паришь? В море плаваешь?
– Да не! Тут заморочка одна получилась… – темнил торговец оружием. – Короче, я задержался немного, но со дня на день улетаю загорать! – беззаботно разрисовал Шлепик.
– Где задержался-то?! – занервничал Обух.
– В Москве, конечно! – не скрывал планов торговец. – А че ты такой нервный-то?
– Ладно, пока, братан! Потом поговорим! – отключился Обухов. Вырулив в крайний левый ряд, он добрал до ста двадцати и, опустив стекло, бросил мобильник на дорогу. Через секунду трубку раздавили колеса следовавшей сзади машины. Все последующие лишь мельчили кусочки пластмассы.
Выслушав рассказ Обухова, Вольский негодовал.
– Убираем козла! И погромче! – бросил он.
Через два часа Обухов снова позвонил Шлепику.
– Ты когда дома будешь? – спросил он без лишних слов. – Поговорить надо.
– Часиков в шесть подгребай, – велел тот. – Перетрем. А что – проблемы?
– Проблем нет, есть дело, – ответил Обухов и отключился.
За час до встречи, с большими предосторожностями, люди из группы Вольского заложили в урну у подъезда радиоуправляемую противопехотную мину. Чтоб наверняка.
Очередной мобильный телефон был выброшен Обуховым, как использованная резиновая перчатка.
Игнатов доложил Каледину о повторном звонке Шлепику и назначенной неизвестным встрече.
– Разговаривал, будто знал, что мы их слышим? – переспросил полковник. – Но почему около дома, если они что-то подозревают? – Поразмыслив, Каледин сказал: – Знаешь что, скажи-ка «наружникам», чтобы у подъезда все проверили. Что-то не нравятся мне такие встречи…
Через полчаса Игнатов перезвонил.
– Михаил Юрьевич! В урне армейская радиоуправляемая мина! Трогать не стали, но не показали, что обнаружили!
– А встреча через полчаса? Значит, он там… – переспросил полковник.
– Кто? – уточнил майор.
– У кого пульт от нее! – рыкнул Каледин. – Эх, жалко, наших ребят там нет! Так! Саперы пусть едут… Раньше, чем появится Шлепик, рвануть не должны. Пусть «наружники» попробуют загородиться и скрытно подменить урну, чтоб люди не пострадали! А потом милиция пусть шорох на всю катушку наводит – с сиренами и мигалками. Надо его испугать, чтобы он кнопку не нажал!
Игнатов все понял.
Выполняя задание, оперативники остановили и подогнали к подъезду два грузовика, которые загородили Обухову обзор. Он не придал этому значения – может, мебель везли, может, заблудились… Прикрываясь длинными фургонами, оперативники спрятали заминированную урну в кузов первой машины, не рискнув извлекать саму бомбу. От соседнего подъезда поднесли такую же урну и поставили на положенное место.
Оперативник сел за руль и отвел машину подальше от жилой зоны. Когда двор опустел – Обухов не заметил подмены. Но через пару минут раздались сирены пожарных, милиции и «Скорой помощи». Поднялся невообразимый шум! Потеряв мину, Обухов был вынужден уйти, не выполнив задание.
– Ладно! – сказал он со злостью. – Если мина тебя не взяла, то пуля точно догонит. Она же дура!
Когда Каледину доложили, что все разрешилось благополучно, он устало произнес:
– Молодцы мужики! Мину срочно на экспертизу, и пусть мне точно скажут, из какой части она ушла!
– Ничего, Обушок! Бывают в жизни огорчения! – произнес Вольский и, добавив голосу твердости, напомнил: – Задание я не отменяю!
– Понял, шеф, – виновато подтвердил Обухов.
С утра Аслан и Фатима поехали «смотреть Москву». Только в круг их экскурсионных интересов попадали почему-то не памятники архитектуры, музеи или театры, а такие, казалось бы, прозаические постройки, как гостиницы, административные здания и места массового скопления людей…
В это время Нияз остался дома с Айгуль. Женщина была замкнута и напряжена, к тому же чувствовала, что вот-вот произойдет то, зачем она приехала. Ей все равно, потому что с момента гибели ее семьи вместо чувств осталась лишь отрешенность, а вместо слез – песок, режущий глаза…
Нияз сидел на кухне и ковырялся со взрывчаткой. Мимо него к плите проскользнула Айгуль. Чеченец оторвался от проводков и, подняв глаза, исподлобья смотрел на женщину. Легкое дешевое платье обтягивало ее бедра, давая волю фантазии. Нияз поднялся. Айгуль зажгла спичкой конфорку и, набрав полный чайник воды, поставила его греться. Женщина собиралась уйти, но вдруг почувствовала на себе жесткое прикосновение грубых рук. Она встрепенулась, отшатнулась непонимающе, но Нияз крепче сжал объятия и прижал ее к себе. Глаза Нияза источали безумный блеск.
– Ты что? – прошептала она срывающимся от стыда голосом. Или стыд уже не застилал глаза, а тоже умер вместе ее ребенком, мужем и братом от бомбы федералов?
– Нэ говори ничего! – прошептал чеченец, заходясь в блудной страсти. – Они отняли у тебя все, а Аллах велел помогать воинам, которые отомстят…
Пафосной речи не получалось, зато, огладив Айгуль снаружи, Нияз запустил руку под платье. Закатывая глаза, он начал шарить под нижним бельем… Это называлось поднимать боевой дух, ведь чем больше женщину унизить, тем проще ей будет мстить. А кто во всем виноват – конечно, неверные!
– Нэ говори, сестра! Мы тут воюем… надо помогать… почему ты должна пропадать, если завтра уже не сможем этого сделать…
