— Слушаю вас, Василий. Какие проблемы? — прозвучал в трубке деловито-озабоченный голос Петра.
— Проблемы, собственно, не у меня, а у вас.
— Что случилось?
— Скажите мне, Петр, почему?
— Почему, что?
— Почему вы с хозяином держите меня за полного идиота?
— Значит, вы уже все знаете, — обреченно молвил герой-чекист.
— Естественно.
— Понимаете, шеф подумал…
— Надеюсь, вы понимаете, что я имею полное право бросить к чертовой матери это дело, оставив себе в качестве компенсации аванс и деньги на текущие расходы?
— Игорь Сергеевич просто-напросто хотел еще раз проверить, на что вы способны, и я не понимаю… — «включил дурака» на полную Петр. Все он прекрасно понимал. Одно дело, когда клиент хочет, чтобы я разобрался с какой-то «левой» бригадой, другое, когда явно с собственной крышей самого клиента. Это две большие разницы, как говорят у нас в Улан-Баторе.
— Эта проверка встанет ему ровно в тридцать процентов от суммы моего гонорара.
— Мы будем вынуждены обратиться к людям, которые вас рекомендовали.
— Ваше право. Я и сам сейчас же извещу их о ваших фокусах. Уверен, что меня поймут правильно… — на самом деле все обстояло не совсем так. Особых претензий ко мне со стороны «профсоюза» в таком случае не будет. Просто следующий денежный заказ наверняка пройдет мимо меня, а может быть, и все другие. У нас тоже не так все просто…
— Я должен доложить шефу.
— Вперед и с песней. Да, едва не забыл, в течение часа вы должны отзвонить мне и подтвердить его согласие. Половина дополнительной суммы должна быть переведена на известный вам счет до исхода завтрашнего дня. Так что дерзайте.
— Подождите, Игорь Сергеевич сейчас на переговорах…
— Да хоть в вендиспансере. Все, время пошло, — и, не прощаясь, отключился.
Глава 19
Бывший милицейский опер Голиков перевернулся на живот и, опираясь на дрожащие руки, попытался подняться, но не успел. Сильнейший удар ногой под ребра отбросил его к стене.
— Хорош, Юра, — попытался успокоить разбушевавшегося компаньона Дивотченко. — Пусть человек расскажет.
— Человек? — Босоногов подошел к лежащему, наклонился и ударил еще раз, прямо по носу. — Этот пидор, бля буду, ботаника ошкурил и отпустил. А маски-шоу его же бывшие друганы из ментуры и устроили за долю малую. А на самом-то ни царапинки… не было — вытирая платком ладони, отошел от лежащего на полу и вернулся на свое место за столом. Похрустел пальцами, закурил. — Вставай, дохляк, — приказал он Голикову. — И все по порядку, с самого начала.
— Присаживайся, — кивком головы Дивотченко указал ему на стоящий перед столом стул и тот, неуверенно ступая, направился к нему, прижимая к разбитому носу платок.
— Стоять! — Босоногов завелся по новой. — Нехрен жопу греть! Колись, сука!
«Зря я того мужика не послушал», — промелькнуло в голове у отставного опера. — Этим уродам, что ни говори, один черт, не поверят». Он еще искренне порадовался, что среди них нет Парамонова. Уж тот бы его расколол влет.
Он застонал и схватился за живот. С видимым трудом проговорил:
— В туалет разрешите, я быстро.
— Ты сначала на вопросы ответь, — потребовал Дивотченко.
— Не хватало еще, чтобы засрал здесь все, — Босоногов треснул кулаком по столу. — Пять минут тебе!
— Я быстро, — Голиков, по-прежнему держась за живот руками, повернулся и пошел к дверям.
Ни в какой туалет он, конечно же, не пошел. Прижимая к лицу окровавленный платок, быстро почти бегом, пересек коридор и спустился вниз по лестнице. Охранник у входа, ехидно улыбаясь, нажал на кнопку, и дверь растворилась.
Он вышел на улицу и исчез в толпе. «А вот теперь ищите меня, придурки».
— Что он там, заснул? — полюбопытствовал Дивотченко, глядя на часы. — Пятнадцать минут прошло, пора бы уже и просраться.
— Штаны стирает, — хохотнул Босоногов, наливая себе виски в широкий стакан.
— Не думаю, — поднял трубку и набрал трехзначный номер. — Вахта? Голиков не проходил? Что? — грохнул трубкой об рычаг. — Поздравляю, — сообщил он компаньону. — Этот урод смылся. Говорил же я…
— Да, ладно тебе, — отмахнулся тот. — Найдем, куда денется. Он же мент, а тупее ментов только «сапоги».
— За базаром следи.
— Ладно, проехали. Ты помнишь того жирного, еще приезжал к нам на прошлой неделе?
— Ну.
— Не нукай, не запряг. Заказ от него намечается, очень сладкий. Готовь свою бригаду.
Глава 20
— Он едет в Шереметьево-3, шеф!
— Понятно. Где будете принимать?
— У поворота на аэропорт, только, боюсь, что не доедет.
— Что так?
— Несется как угорелый, а дорога скользкая.
— Бог даст, доедет. Вы где?
— В пятидесяти метрах за ним.
— Как только его остановят, сразу пакуйте и ко мне.
— Понял.
Финансист давил на педаль газа так, как будто за ним гнались черти. Черный джип объезжал движущийся в одном с ним направлении транспорт, едва не чиркая бортом о борта, как слаломист на трассе — флажки. Убежать, вырваться, соскочить. Билет до Нью-Йорка с открытой датой в бумажнике, десять тысяч долларов в дорожных чеках, загранпаспорт с открытой визой. Главное, успеть добраться до Штатов, пока эти двое уродов и старый душегуб Валерьяныч не поняли, что к чему. А в Америке он начнет новую жизнь.
В прошлом месяце звонил Дональд, интересовался, не надоело ли ему в России, и опять звал к себе. «Кредитный департамент моего банка ждет тебя, дружище». Вот, туда он и двинет. Уж лучше быть живым шефом департамента банка в Филадельфии, чем покойником в Москве. Да хоть бы и начальником отдела или просто клерком, зато живым. Намного приятнее, размеренно попивая кофе без кофеина, стучать по клавишам компьютера в отдельном кабинете где-нибудь на двадцатом этаже офиса, чем валяться на кладбище под крестом или просто в овраге неотпетым.
А у этих двоих без него ни черта не получится. Придется по-прежнему честно и преданно до самой пенсии служить Организации и навсегда забыть о ее миллионах. И никто никого не убьет. Никто и
