Через пару часов, прислушиваясь к голосам охранников (один пищал как кастрат, второй говорил глубоким басом), я начал потихоньку разминать конечности, напрягая и расслабляя мышцы, потом сделал себе легкий массаж, повертел головой, несколько раз сжал и разжал пальцы рук.
Я отодвинул занавеску, осторожно вылез из-под прилавка и, стоя на четвереньках, высунул голову из-за стойки. Первое, что я увидел, был уже немного мне знакомый охранник, направляющий в мою сторону ружье, тот самый нереально дорогой «Зауэр Три Кольца», который мне даже не дали потрогать. Решительно выдвинутая вперед челюсть, горящие глаза, обнаженный хилый торс.
— Даже не пытайся, сука! — никогда бы не подумал, что такой дохловатый с виду юнец, способен орать басом…
Глава 32
— Николай Валерьяныч, я…
— Может, сначала поедим, Гена?
— Да выслушайте же, наконец!
— Черт с тобой, излагай, — Специалист положил руки на стол и, откинувшись назад, замер.
— Сегодня с утра я… В общем, я отдал двести тысяч евро своих денег на то, чтобы вас и Виктора Владиленовича…
— Ну, смелее.
— В общем, на вашу и его ликвидацию.
— Это сколько же всего за нас двоих запросили?
— Шесть сотен тысяч евро.
— Шесть? — Специалист расхохотался. — Развели тебя, Гена, как лоха на колхозном рынке. Эта акция стоит пару сотен, максимум — три, — придя в восторг, хлопнул ладонью по столу так, что тот жалобно затрещал. — Ну, жулики! Ты когда в следующий раз с кем-нибудь из них обнимешься, сразу же проверь, на месте ли бумажник, а то сопрут, чего доброго.
— Вы это серьезно?
— Куда уж серьезнее. Да, разочаровал ты меня. А я — то, старый дурак, перепугался было, решил, что враг силен и коварен, а они копейки друг у дружки тырят.
— Ничего себе, копейки!
— Это как считать. Для тебя лично двести тысяч налом, — сумма не запредельная, но и немалая. А по сравнению с тем, что вы хапнуть собрались, — просто гроши.
— Я ничего хапать не собираюсь!
— Ну, прости старика, оговорился. Ты скажи лучше, когда они нас с шефом валить-то будут?
— Насколько я понял, в начале следующей недели.
— А поточнее?
— Это все, что я знаю.
— Эх, Гена, Гена, шпион из тебя, прямо скажем, еще хреновее, чем заговорщик.
— Николай Валерьяныч…
— Что, Николай Валерьяныч? Мы обедать сегодня будем или как?
— Я пас.
— Что так?
— Да не могу я есть! — напрочь потеряв контроль над собой, заорал Финансист. — Кусок в горло не лезет!
— Приглуши звук, Гена, — прозвучало в ответ. Сказано было так, что он осекся.
— Не могу понять, — продолжил, теперь уже шепотом. — Почему у вас-то с аппетитом полный порядок? А вдруг у них все получится?
— Если бы я каждый раз, когда меня собирались грохнуть, начинал голодать, давно бы сыграл в ящик от язвы, без всяких там киллеров. И тебе, Гена, советую, кончай бренчать нервишками, давай-ка лучше поедим. Сегодня здесь солянка отличная, мне шеф-повар по секрету шепнул.
— Как хотите, Николай Валерьяныч, я пошел, — и начал вставать со стула.
— Сидеть! — гаркнул он, и Финансист рухнул на стул. — Успокойся, Гена, расслабься. Сейчас примем по рюмашке, пожуем чего-нибудь вкусненького, и жизнь опять станет удивительно прекрасна. — С этими словами он нажал на кнопку, вызывая в кабинет официанта.
Глава 33
— Деньги передал?
— Естественно.
— Что люди сказали?
— На следующей неделе всех сделают, не волнуйся.
— Всех не надо, пока достаточно двоих.
— Как скажешь. Я выпью немного, если не возражаешь? — спросил Юрист.
— Валяй, — его собеседник махнул рукой в сторону бара. — А не рановато ли ты пить, Славик, начинаешь, вроде еще не вечер.
— Что-то хреново мне, — пожаловался тот. Налил пол стакана шотландского виски, отхлебнул немного, и вдруг взял да и жахнул благородный, двадцатилетней выдержки напиток залпом, как распоследний самогон.
— Заболел, никак?
— На душе неспокойно, — потер ладонью грудь в районе сердца, налил себе еще, со стаканом в руке прошел к столу и сел. — Какая-то подстава катит, жопой чувствую.
«Вот и говори после этого, что все менты — дебилы», — думал его собеседник, лучезарно улыбаясь компаньону.
— Ничего жопой чувствовать не надо, Славик. На ней надо просто сидеть. А для души сходи в филармонию.
— Да в гробу я…
— Тогда в бордель, — отрезал тот. — И, ради бога, хоть ты не истери, а то прямо, как Гена.
— Что с Геной-то делать будем? — поинтересовался Юрист, шумно отпивая из стакана.
— Ничего. Пока ничего. Когда с деньгами определимся, тогда и запустим нашего мальчугана вслед за стариками.
— Я, знаешь, что подумал? — Юрист мощно глотнул, тоскливо заглянул в стакан, не осталось ли чего на дне и, наклонившись к собеседнику, затараторил: — А, может, ну его на хрен? Вырвем лимонов по десять-пятнадцать, разберемся с Геной и ту-ту.
— Что значит, ту-ту?
— Съедем из страны, и гори оно все.
«Нет, все-таки, он конченый дебил». Собеседник Юриста вовсе даже не собирался ограничиваться мелким щипачеством. Да и уезжать он, честно говоря, никуда не собирался, чтобы потом, сидя в тропиках, дрожать от страха, гадая, найдут или нет. Не для того он все это задумал, чтобы хапнуть часть, какой бы большой она ни была. Он давно решил, что брать надо все, то есть Организацию, целиком и полностью.
— Нет, Слава, этого нам маловато будет, — встал, подошел к Юристу и, преодолевая отвращение, положил руку на плечо. — Терпение, мой друг, очень скоро ты будешь сказочно богат.
— А, может, Гене яду подсыпать? Я недавно читал, что есть такие специальные яды, длительного воздействия. Допустим, человек его сегодня принял, а умрет только через пару недель.
— А если он раньше времени ласты склеит, что тогда? Ты лучше вот о чем подумай. Понимаешь,
