— Правильно, они знали о том, что в универмаге ведется видеозапись, и подстраховались.
— Точно, — он увеличил изображение этой пары, — не опознаешь.
Двое в джинсовых костюмах и бейсболках, один…
— Какой рост у нашего парня… был?
— В районе ста восьмидесяти.
— Понятно.
Один, получается, чуть ниже ста восьмидесяти, второй изрядно повыше, под сто девяносто. Оба худощавые, без лишнего жира. Все. Разве, что, тот длинный, который нанес удар… Длинноногий, длиннорукий с неширокими покатыми плечами.
— Включи еще раз запись.
— Медленно?
— Нет, в реальном режиме.
Ну, точно, постановка головы, походка, пластика.
— А парень-то из бывших спортсменов. Явно занимался единоборствами и не один год.
— Ну, и что?
— Ничего, давай смотреть дальше.
Парочка обогнула киоск, быстро проследовала дальше и скрылась из кадра.
— Там еще одна лестница, — ответил на мой незаданный вопрос резидент.
К упавшему рванулись двое молодых людей в светлых брюках и ветровках. Один склонился над телом, второй достал телефон и принялся с кем-то разговаривать.
— Полиция или контрразведка.
— Точно.
— Кто же его так?
— Сам не пойму. Главное, зачем? Он буквально всем был нужен живым.
— Да, — протянул Борис, — ребус, однако. Да, там тебя Славик дожидается. Будешь беседовать?
— Обязательно.
— Сейчас позову. Кстати, награда за изделие возросла до пятнадцати миллионов.
— Ни хрена себе.
— До сих пор стыдно, — полноватый вихрастый парень покачал головой и виновато потупил глаза. — Как я лопухнулся.
— Это случается со всеми, — успокоил я, — и, вообще, не ошибается только тот, кто ни хрена не делает.
— Все равно…
— Проехали, Слава. Скажи лучше, ты принимал участие в той операции?
— Немного.
— Вот об этом и поговорим.
— По распоряжению Бориса Константиновича я обеспечивал транспорт и связь.
— То есть?
— В соответствии с требованиями того оперативника…
— Вы встречались?
— Нет.
— Дальше.
— Пригонял в нужное место машину, забирал ее. В тот день, когда его взяли, приобрел ему билеты на автобус до Мальме и на паром до Стокгольма. И то и другое оставил в тайнике. Еще вел с ним переговоры по телефону.
— О чем разговаривали?
— Он отдавал распоряжения, я докладывал об их исполнении. Последний раз он звонил накануне задержания. Разговора не получилось.
— Почему?
— О чем говорить? — он хмыкнул. — Мужик просто визжал и нес какую-то чушь, дескать, шандец, отбегался. Прислали, называется, опера.
— То есть, ты считаешь, что Центр ошибся с кандидатурой?
— Честно? — он снял очки с носа, протер их и возвратил на место.
— Честно.
— Думаю, что не из кого было выбирать.
— То есть, все мы — последние лохи, и я в том числе?
— Уверен, что настоящие профессионалы остались в прошлом, как и великая держава, — поджал губы и глянул исподлобья. — Без обид, товарищ майор.
— Какие уж там обиды. Иди, Слава, еще поговорим, если будет время.
Этих пятерых у гостиницы не было. Наверное, они все еще таскались по городу за притворившимся мной Константином. Ничего страшного, пешие прогулки полезны для здоровья, а моему бывшему, не самому безнадежному ученику, неплохо лишний раз вспомнить основы ремесла. Я вошел в номер и сразу же отправился в ванную, отмачивать под краном, ставшую квадратной голову. Целых пять часов без остановки я просидел над записями переговоров Славика с Ником, внимательно вслушиваясь в каждый звук, стараясь не упускать из виду ни посторонних шумов, ни оттенков интонации. Особые надежды я связывал с последним их разговором, когда тому оперу было уже совершенно ясно, что его вот-вот возьмут за жопу. Все напрасно, действительно, сплошные писки, визги и стоны на тему «шандец, приплыли». А мне казалось, что он обязательно подбросит еще какую-нибудь подсказку, без которой ребус не решить. Выходит, напрасно Костя счел его серьезным мужиком.
Вытащил башку из-под крана и принялся массировать точки на висках и у основания черепа. Вроде, помогло, туман в мозгах рассеялся, сразу же захотелось есть и пить, в смысле, выпить и закусить. Ничто так не восстанавливает мой хилый интеллект, как хорошая обильная еда и некоторая толика спиртного. А потому… Я переоделся, причесался и засобирался в кабак, морально разлагаться, то есть, жрать и пьянствовать. В каком-нибудь тягомотном фильме, российский разведчик на моем месте провел бы вечер за бокалом минеральной у себя в номере, пуская скупую мужскую слезу на извлеченную из-под стельки сапога, фотографию супруги с детишками и размышляя о судьбах отечества. Разведчики из фильмов, вообще, не спят, не едят и даже не посещают сортир, а только и делают, что совершают подвиги и скучают по родине. Я, увы, совсем не такой, жена от меня давным-давно ушла, а детишек бог не дал.
Оставив в номере пару незамысловатых «секреток», я запер дверь и двинулся на выход. Зазвонил телефон в кармане куртки.
— Да.
— Вы уже в гостинице, сэнсэй, — доложил Костя.
— Давно?
— Минут двадцать.
— Ты где?
— Еду домой.
— Тогда, до завтра… — и отключился.
Для начала я залпом проглотил в баре ресторана двойную «Финляндию». Повторил заказ, закурил и принялся неторопливо цедить ледяную водку, любуясь видами через зеркальную стенку. Любопытно было посмотреть, кто же зайдет в ресторан следом. Дело в том, что на выходе из гостиницы меня опять подхватили.
Невысокая тучная негритянка в обнимку с высоченным и тощим длинноволосым блондином. Не первой свежести, слегка обвисший, молодящийся красавчик с малолетней шлюхой. Пожилая пара, по виду, из Германии. Крашеная, спортивного вида блондинка лет тридцати в брючном костюме цвета чайной розы. Вошла, осмотрелась и решительно двинулась к бару. Заказала на ломаном английском двойную водку и устроилась за стойкой через два табурета от меня.
