— Да почему хлеба-то нету? Неурожай, что ли?
— Да меня это не касается, вот штука-то! Не знаю, может, неурожай. Я пахал хорошо. И получил хорошо — на курорт вот поехал... Хватило.
— Вань...
— Не ванькай! Я ж за колхоз волнуюсь, а не... чего-нибудь. Мне тоже понять охота.
— Значит, вы живете хорошо,— подвел итог конструктор.
— Хорошо. Вон у меня ряшка-то — с похмелья не... это... Она и у те... Да. Хорошо живем!
— А почему вы в город из деревни бежите?
— Это не вопрос, это — семечки. Я же эти сто двадцать рублей везде могу заработать. Заработаю же я их в городе?..
— Наверно.
— Заработаю! Силенка есть, и башка на плечах — сумею...
— Сумеешь.
— То в городе я на эти сто двадцать рублей... интересней проживу. В городе у меня все под боком: и магазин, и промтовары, и парикмахерская, и вино... А у себя-то я со своим рубликом еще побегаю поищу — где пальтишко девчонке купить, где рубаху себе, где пальто демисезонное супруге... За любым малым пустяком — в райцентр. А до райцентра — семьдесят километров. Да еще приедешь, а там тоже нету.
— Мда. А куда сейчас-то? Место подбирать, куда бежать?
Иван обиделся.
— Ать,— поймал! Пойма-ал, конструктор...— Посмеялся недобро.— Что, есть на примете хорошее местечко?
— Обиделся!— Конструктор тоже посмеялся — добрее.— Оби-иделся пахарь. Не обижайся, я без всякого Умысла. Куда едете-то?
— Я же говорил — к югу.
— А, да. К югу — это хорошо,— похвалил конструктор.— Я сам думаю махнуть скоро...— И конструктор пропел шутливо: — «Там море Черное, песок и пляж, там жизнь привольная чарует нас!..» Да?
Нюра засмеялась. Она была очень смешливая женщина. И смеялась как-то очень доверчиво и мило — хотелось ее смешить.
— Так-так,— сказал довольный конструктор. И поднялся. И достал из-под сиденья чемодан.— Ну, что нам тут положили? Собираешься вечно второпях... вечно торопишься... Ну, конечно,— ключи забыл дома. На пианино. Вечная история! Ножик есть, Ваня?
— Есть.
— Да зачем же ломать такой добрый чемодан!— встряла Нюра.
— Ничего. На наш век чемоданов хватит. Верно, Иван?— Конструктор ловко поддел концом ножа блестящие замочки, и они один за другим отскочили.
— Вы не по тракторам конструктор?
— Нет. По железной дороге.
— А то бы я вам задал пару вопросов...
— Нет, лучше не надо, Иван.— Конструктор с чрезвычайным любопытством рылся в чемодане, отвечал на вопросы нехотя.— Я устал от вопросов... Ага — коньячишко!.. КВК. Прекрасно. А тут что?.. Кюпюры. О, мне эти интеллигенты: кто же деньги кладет в чемодан!— Конструктор переложил деньги из чемодана в карман.— Что-то я не вижу здесь литературы. Обычно этого... Мда. Ну?— Конструктор весело посмотрел на Ивана, на Нюру... И какая-то мысль влетела ему в лоб. Он достал из чемодана очень нарядную кофточку.
— Ну-ка, Маруся, встань.
— Нюра. Маруся у нас дома осталась.
— Ну-ка, Нюра, примерь...
— Зачем?
— Примерь, я посмотрю.
— Ой, да я сроду и не нашивала таких...
— Да примерь — просют!— воскликнул Иван.
— Ну, отвернись.
Мужчины отвернулись. И, отвернувшись, поговорили малость.
— Какое отношение к коньяку?— спросил конструктор негромко.
— У меня? Хорошее.
— Рюмочку — не возражаешь? КВК.
— Что это, коньяк?
— Да. Генеральский.
— Не возражаю.
— Ну, глядите!— сказала Нюра. Кофточка так ее скрасила, так преобразила!.. Нюра покраснела под взглядами мужчин. Засмеялась милым своим смехом.
— Идет вам.
— Это кому же вы такое богатство везете?— спросила Нюра.
— Носите на здоровье,— просто сказал конструктор.
— Да что вы!— испугалась Нюра.
— Ничего, носите. Это так вам к лицу!..— Смугловатый джентльмен улыбнулся.— У нас хватит. Ах, как она вам идет! Шик-блеск — тру-ля-ля, как мы говорим, когда заканчиваем какую-нибудь конструкцию.
— У нас... это...— растерялся и Иван,— деньжонок в обрез... На дорогу только. А она ж дорогая, наверное...
Конструктор укоризненно покачал головой.
— Не обижай, Иван. Деньги — это бяка. Скажи лучше, чем мы закусим коньячишко?
— У нас огурцы малосольные есть...
— Нет, огурцы здесь не... Ага!— Конструктор нашел в чемодане шоколад.— Ах, молодцы! Все продумали.
— Заботливая у вас жена,— сказала Нюра, желая сказать что-нибудь очень хорошее доброму человеку.
— Ничего... Немножко рассеянная.
— Работа, видно, такая. У нас на квартире жил один ученый — такой умница, такой башковитый, добрый тоже такой, а ширинку вечно забывал застегнуть.— Нюра засмеялась. Конструктор тоже засмеялся. И Иван посмеялся. Все посмеялись, так всем что-то хорошо стало.
— Держи, Иван.
Нюра дернула было Ивана за пиджак — чтоб он не увлекался коньяком-то, но Иван только ногой дрыгнул и досадливо, с укором поморщился.
— Вот так вот живешь, работаешь... а радости — нет. Радость — на нуле.— Конструктор чего-то вдруг взгрустнул.— Настоящей творческой работы мало. Так — мелочишка суффиксов и флексий... устаю. Все время в напряжении, все время нервы как струны натянуты, и я боюсь, что когда-нибудь они лопнут.
— Железная дорога!— понимающе сказал Иван.— Тут так-то просто проедешь, и то голова кругом, а вам все время думать надо. Это же не печки-лавочки, понимаешь.
— Ну?
— Поехали...
Они хватили по рюмочке дорогого коньяку, заели шоколадом. Конструктор закурил сигарету с золотым обрезом — тоже из чемодана, вытянул ноги, чуть прикрыл глаза.
— Покой нам только снится,— сказал он негромко.
— Но я вам так скажу, Виктор...
— Александрович. Друзья меня называют — Виктор.
— Я вам так скажу, Виктор,— пустился в подхалимаж Иван,— без вашей работы мы бы тоже далеко не уехали...
— Куда вы без нас!
