пожитками, которые удалось вытянуть наверх. Некоторые из мужчин держали в руках ружья. Вечерело, и мародеры приходили по воде.
Катя тоже смотрела на экран.
— Переключи…
— Хорошо… Договориться с личем, да? Ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что лич пришел не для того, чтобы наказывать меня за проказы с кластером. Он пришел за треком. Ему, нет — им, им нужен кластер. И… договариваться с ними бесполезно. Ты не знаешь, кто они такие. Не такие, как мы… совсем не такие. Нельзя договориться с фонарным столбом, чтобы он не отбрасывал тень в летний полдень. Понимаешь? Нельзя!. Ты понимаешь меня?.. — Он сказал это почти шепотом.
Катя встала с кресла и подсела к нему. Ее еще влажные руки обняли его за голову.
— Да, маленький, я тебя понимаю. Что гейткиперы могут сделать с тобой? Убить?
Он продолжал смотреть на экран.
— Ничего ты не понимаешь, — сказал он и обнял ее.
Он уткнулся ей в грудь и тяжело задышал, потом по его телу пробежала дрожь. Катя знала эту привычку и силой оторвала его от себя.
— Ну что такое? Как ты себя ведешь? Напугал меня своими гейткиперами до полусмерти, а теперь хихикаешь?
Он отдышался.
— …ха, хм… ага… Но Кать, насчет самолета — это не шутка. Надо улетать, чем дольше мы сидим здесь, тем больше у нас шансов облажаться. В Штатах у гейткиперов слабые позиции. По крайней мере на местных магистралях им развернуться не дают. Так что карету мне, карету. Милая, сделай то, что я просил, хорошо? Сделаешь?
— Сделаю, сделаю. Хорошо.
— Завтра же. Хорошо?
— Хорошо, — совсем тихо сказала она.
На экране мигал курсор. Логотип центральноевропейского консорциума GK вращался вокруг своей оси, а под ним светились поля, где можно было пробить логин и коды доступа к проводникам Кибернетического Глобуса, которые могли найти любую нужную информацию.
«Везде они». Славик опять начал жать на кнопки. Остервенело, даже не всматриваясь в то, что показывают на экране.
Катя не видела этого, взяла стакан и налила туда немного сока. Придерживая за полы халат, она перебралась на кровать рядом с креслом.
— Дай сюда, ты всегда такую чушь смотришь.
— Отстань…
— Да, вместо того чтобы чем-то более полезным заниматься, ты часами валяешься и смотришь этот дурной ящик.
— Слушай, может, ты перестанешь мне указывать, что я должен, а чего не должен делать?!
Славик вскочил с кресла и отдал ей пульт.
— Ты куда?
— Отлить! Может, мне еще на это разрешения испрашивать?!
Катя взяла пульт и стала серфить по каналам.
Он вернулся то ли надутый, то ли серьезный. Эти резкие перемены настроения уже не были неожиданными, как раньше. Как-то она даже сильно обиделась на него в ответ, но поняла, что надо быть умнее и терпеливее. Его глупая выходка со взломом банкомата в Пильзене. Банкомат стоял на улице, а они сидели в кафе напротив. Он взломал его, пересек улицу и взял деньги. А через несколько минут в кафе зашли два полицейских. Она сказала ему тогда, что он глупый мальчишка, и он обиделся. Чем дальше, тем эти перепады становились чаще и скоротечнее. Когда он выходил на очередную операцию, Катя вообще предпочитала уезжать, мотивируя это тем, что у нее тоже есть дела. Те две-три недели, когда он проворачивал очередное дело на Магистрали, делали его еще более дерганым и невыносимым. Потом он неделю ходил как в воду опущенный и только его кластер, работа над проектом для «Гаваней», ослаблял это напряжение.
— Ну ладно, не дуйся… Иди сюда. — Она положила пульт на теплое коричневое одеяло, лежавшее на кровати.
Славик изменил выражение лица и как бы нехотя перебрался к ней.
Они лежали на кровати, а монитор терминала переливался праздничными оттенками слайд-шоу музыкального канала TVM-Grammy+. У Кати тоже был стакан, но без водки, только сок. Она запахнула халат и надела толстые шерстяные носки.
— Слав, а что было тогда у гейткиперских бустеров? Ты никогда особо не рассказывал о том, что там было.
— А ты никогда особо не спрашивала.
— Ты не любишь говорить на эту тему.
— Это был кризисный период в моей жизни. О чем вспоминать? О своей слабости.
— А личи? Что в них такого? Что-то вроде тайной полиции гейткиперов?
— Чушь это все. Никакая они не тайная полиция.
— А кто?
— Да какая разница?
— Слава, ты не боишься, что они сейчас вломятся и сделают все так, как им надо? Залепят мне лицо лентой, запрут в ванной, тебе введут катетер и скачают все, что им надо?
— Я думаю, что ребята Толстого успеют продержаться… минут десять. — Они рассмеялись. — За это время я успею демонтировать адаптер у себя в затылке, а ты успеешь позвонить сестрам.
— А если у нас будет всего пять минут и они накроют колпаком связь кепминга? — Она налила себе еще сока и не стала поправлять съехавшее плечико халатика.
— Схемы нейроразъемов можно сжечь обычной электробритвой. А катетер штука запрещенная и возиться с ним ой как долго. Шум ребята Толстого успеют поднять такой, что здесь очень скоро будет еще много таких же ребят… — Он оголил ее второе плечо и принял у нее стакан. — Это крайние меры. Да и не сунутся джаки в кейдж. Им же дороже будет.
— То есть беспокоиться нечего?
Он поцеловал ее в оголенное плечо и поправил халат.
— Беспокоится надо. Понимаешь, если операцией руководит деми-лич, то в деле задействованы серьезные ресурсы. Три-четыре десятка узлов, дюжина спутников, парочка эй-ай корпоративного класса, работающих на две трети номинала. Если на верхушке такой человек, то айсберг этот довольно большой. Если здесь лич, то дело точно не будет двигаться по обычному расписанию. У них всегда есть пара гадостей в запасе, причем гадостей вполне законных или таких, из-за которых виновники отделаются легким штрафом. Но с другой стороны, чтобы провернуть эти гадости, нужно очень постараться. Не все и не всегда им удается. Так что у нас есть шанс.
— Ну хорошо, если ты так уверен. Хотя я не понимаю, что делать — плакать или смеяться?
— Улетать отсюда, Катя, улетать. Начинать новую жизнь. А сейчас давай спать.
Олаф Мортон был старшим братом ее матери, Кристины Мортон. В середине 80-х годов он покинул Штаты для того, чтобы получить образование в Старом Свете. Получив магистра экономики в Сорбонне, он устроился маркетологом в парижский офис малоизвестной тогда издательской компании Infogrames, которая в то время переходила в новый сегмент рынка: компьютерные игры на платформе PC. Через десять лет Infogrames, после длинного ряда поглощений своих ближайших конкурентов, стала одним из крупнейших издателей этих самых «игрушек», а Олаф, своевременно купивший акции родной компании, — обладателем суммы настолько круглой, что можно было смело начинать свое дело, не прося помощи из-за океана.
Олаф Мортон имел за спиной больше десяти лет опыта в игровой индустрии, он также имел достаточно широкие связи и не менее широкий взгляд на то, что происходило с индустрией развлечений тогда. Игра на бирже с акциями издателей и репутация компетентного бизнес-аналитика и специалиста по
