— Дома Полюшко-тюле не живет уже неделю. Жена примирилась с мыслью, что у него есть другая.
— А уехать из города он не мог?
— Нет. Позавчера его видели на заправке: заправлял свой «ЗИМ». Залил всего двадцать литров. Для дальнего пути вроде бы маловато.
— Постовые милиционеры предупреждены?
— Еще вчера.
Ильичев задумался. «Куда же делся Полев? Конечно, следовало ожидать, что он, почуяв что-либо неладное, постарается скрыться. Но куда?»
— Гостиницы и рестораны под контролем?
— Все сделано. Если Полюшко-поле появится, нам сразу будет известно.
— Хорошо, Гриша! Ты отлично поработал! Но теперь у нас есть записная книжка Полева. Ее нашли у инженера Лопаева. А в ней — уйма адресов…
— Что же вы молчите?
— Всему свое время. Вот точные копии этой книжки. Сюда перенесено все. Один экземпляр тебе, другой мне, а третий — ленинградским товарищам. Надо им отправить немедленно.
— Тогда я бегу.
— Беги! И попроси для нас карту Ленинграда. А то мы знаем его, как туристы.
— Ясно! Разрешите идти?
— Иди!.. Нет постой… Мы с тобой сейчас штатские люди, проводим в Ленинграде отпуск. Так что забудь всякие официальные обращения.
— Будет выполнено! — Доронов улыбнулся и добавил: — Это последний раз, товарищ капитан…
Перед отъездом Дмитрий еще раз долго беседовал с инженером Лопаевым, пытаясь проникнуть в психологию этого человека. Тот отчетливо сознавал свою вину и с презрением говорил о Полеве. Кстати, он рассказал о буйных попойках, в которых, кроме Полева, участвовали какие-то женщины.
Лопаев уверял, что о золоте эти женщины ничего не знают, но их влечет «красивая жизнь» и они не прочь продать себя любому, кто хорошо заплатит.
Дмитрий пытался узнать, где живут эти женщины, у которых Лопаев бывал с Полевым, но инженер либо не помнил, либо не хотел сказать их адреса. Дмитрий уловил только из его рассказа, что попойки происходили в старом: деревянном доме на Каменном острове.
«Не легко найти по такому адресу людей, которых ты не знаешь», — думал Дмитрий, обходя улицы Каменного острова. В одном дворе он попал на открытие детской площадки, в другом успел на собрание уличного комитета, обсуждавшее вопрос о «добрых соседях».
Участники собрания уже расходились, и Дмитрий присоединился к группе женщин, которые оживленно рассказывали что-то стройной белокурой девушке с блокнотом а руках.
— Мы выступим, вы не бойтесь, — говорили женщины. — Пусть попробуют от народа отмахнуться!
— Правильно, правильно! Выведем их на свет божий! — волновалась старушка в темном платке и теплых домашних туфлях. — Пусть-ка перед народом покраснеют!
— Ой, да вы даже не знаете, как это здорово! — с энтузиазмом подхватила девушка с блокнотом. — Да мы с вами… горы свернем!
Прощаясь, девушка оказала несколько приветливых теплых слов, а взволнованную старушку даже расцеловала.
— Простите, я опоздал, — обратился к владелице. пышных белокурых волос Ильичев. — Если не секрет, чему вы так радуетесь?
— А вы тоже корреспондент? — обернулась она.
— Да, только я приезжий, с Дальнего Востока.
— А-а, — разочарованно протянула девушка. — А я думала… Понимаете, это же находка!
— Скажите же, наконец, — улыбнулся Дмитрий. — Чем вы так пылко восхищаетесь?
— Вы подумайте, как женщины за дело берутся! Сегодня на собрании они постановили: дружить всем
жильцам коммунальных квартир! Не просто жить, а именно дружить. Шестнадцать человек выступило. Здорово, правда?
—. Здорово!
— А теперь предлагают еще одно собрание. Название даже придумали: «Кто не работает — от стола долой!» Это о тех, кто не хочет служить обществу. Есть такие, к сожалению. Кто их знает, как они живут… По закону их к ответственности не привлечешь, вроде бы не за что, вот женщины и хотят спросить у них: «На что вы живете?». Газета «Известия» подобные вопросы давно поднимает…
Девушка увлеклась и, шагая рядом с Дмитрием, с волнением рассказывала о своих впечатлениях.
Когда дошли до автобусной остановки, она вспомнила:
— Ой, да мы еще не знакомы…
— Михайлов. Дмитрий Михайлов, — отрекомендовался Ильичев.
— Лена Шаитала.
— Знаете, товарищ корреспондент, все это очень интересно. И если у вас будет время, поможем им подготовить это собрание, а?
— Конечно, поможем, — обрадовалась девушка. — Приходите к нам в редакцию.
— Хорошо. Только вы еще раз поговорите с этими женщинами, узнайте имена тех, кто не работает или живет не по средствам. Телефон я ваш записал, Лена. Завтра позвоню… Кстати, у меня о Каменном острове было совершенно другое представление. Я ожидал увидеть старинные деревянные дома с резными наличниками, террасами, шпилями. А здесь почти все новые кирпичные здания…
— О, в блокаду мы все деревянные дома на дрова разобрали. Я тогда девчонкой была, но очень хорошо это помню…
— Все дома?
— Почти все. И на Охте, и за Нарвской заставой, и на островах. Здесь на Каменном острове один или два деревянных дома остались. Там, где мы сейчас были, только подальше. Как раз мои женщины и живут в таком деревянном доме.
Дмитрий с удовольствием пожал руку Лене.
— Значит, до завтра?
— До завтра!
Автобус увез белокурую девушку, а Дмитрий поймал такси и вернулся к дому, во дворе которого недавно проходило уличное собрание. За красивым каменным особняком с выступающими «фонариками» следовало несколько нарядных многоэтажных кирпичных зданий, почти на самом конце улицы стоял двухэтажный дом, обшитый «вагонкой».
Других деревянных зданий Дмитрий не увидел.
Глава двадцать первая
Прошло еще два дня, но Полев по-прежнему не давал о себе знать. Зато у разыскивавших его работников милиции 'появилось много дополнительных данных. Нашли двух зубопротезных техников, которые по очень дорогой цене ставили коронки из «своего» золота. Нашли человека, который значился в записной книжке Полева под именем Адик. Сын довольно крупного инженера, исключенный из института за неуспеваемость, он вел праздную жизнь и, подражая «золотой» молодежи Запада, был завсегдатаем ресторанов и танцевальных залов. Адик поражал девиц умением шиковать и невероятными костюмами.
— Этот юнец часто вертится возле ювелирного магазина. Правда, неясно, какова его роль: покупатель он или продавец, — сказали Ильичеву в Ленинградском угрозыске.
Дмитрий долго рассматривал фотографию черноволосого красавца с тонкими, презрительно сжатыми губами. Потом поделился с Дороновым своим планам.
