никаких сведений.
— Товарищ контр-адмирал, — начал начальник разведки. — Я запросил Москву. Немцы, которые сейчас работают у нас по «Фау», сообщили, что в последние годы в Германии производились работы по созданию «летающих дисков». Мне всегда представлялось, что это «деза», чтобы цену, может, набить, ну или скрыть чего-то. Вот теперь я понимаю, что они и скрыли. В Германии остались только тупиковые и смежные разработки. Основное производство было выведено сюда.
— Что говорит немецкая делегация? — поинтересовался контр-адмирал, почесывая мундштуком трубки нелепые усики-щеточку, чем-то походившие на усики фюрера.
— Обещают-то они золотые горы… — процедил сквозь зубы начальник разведки. — Да и делегация там та-а-акая — паноптикум настоящий. Все фашист на фашисте. В орденах — аж до пят! Можно себе представить, сколько наших они извели. Один там есть моряк, подводник, когда я ему задал вопрос — даже обиделся, говорит: «за 6 лет войны я ни одного русского даже не поцарапал».
— Проверяли?
— Вообще ничего — какой-то Нойман. U-2413. У Дёница такая даже не числится.
— А она есть вообще?
— Есть. На ней они приплывают. Номер да, совпадает.
— Он что, всю войну тут, что ли, сидел?
— Не похоже — Рыцарский крест с бриллиантами, японский орден… Девка там у них еще — переводчица — без слез не взглянешь — худющая, бледная, как призрак. У нас в школе точно такая училка немецкого была — «крыса» ее звали.
— Ладно, лирику отставить. Что они предлагают конкретно?
— Во-первых, готовые атомные заряды. Ну, видимо, есть у них… Во-вторых, говорят, дайте нам людей — будет уран. У них тут рудник. Причем, насколько я понял, уже разрабатываемый. Все есть, оборудование есть, говорят, людей нет. Хотят, чтобы мы отдали им несколько тысяч пленных за их уран. Такая вот сделка…
— Ну это уж — дудки! Своими руками дать фашистам несколько тысяч пополнения…
— Ну да, выглядит это так… Мы им пленных возвращаем сейчас. А уран — потом.
— Да как-то это все выглядит… не очень… может, наших зэков отправить или НКВД?.. Такой троянский конь…
— Надо, конечно, все эти предложения покрутить… Это еще не все! Поднимался вопрос, как перспектива, что сдать в аренду один из фортов под научную станцию. Ну и ракетные технологии у них, конечно… К нам в Капустин Яр, получается, попали какие-то недоделки.
— А что американцы?
— Ну что? Раны зализывают… Наваляли им фрицы по первое число…
— А ты вроде и рад как будто?
— А чего? Нам же лучше. С этими-то, что в горе, уж как-нибудь мы справимся. А вот с теми, — он махнул рукой в сторону американской эскадры, — еще как попотеть придется, так что враг нашего врага получается нам… друг…
— Ну ты, братец, конечно, дал, фашистов в друзья записал… Где бы мы сейчас были, если бы не война? Наверное, уже бы Луну осваивали.
— Ну, у вас и здоровье, дорогой мой, — восхищался Майер, — выдержать поле Z больше часа! Вас теперь можно будет перемещать самого по себе! Как вы себя чувствуете-то?
— Спасибо, куда лучше, чем двое суток назад. Вот только нога, как свинца в нее налили. Вы говорили — мозг, а тут нога. Какая связь?
— Я потом объясню, какая связь, — встрял Карлевитц. — самая прямая.
— Ладно, оставляю вас, — откланялся Майер. — Мы пока еще не победили. Только отбились. Вторая атака может оказаться серьезнее. Они могут и атомную бомбу применить.
— Наконец-то я смогу о тебе заботиться, — сказала Вероника, как только мужчины ушли. — Ты ведь мне никогда не давал такой возможности. Я так счастлива. Я никогда и нигде не была так счастлива, как здесь, во льдах.
— Это точно, — улыбнулся Ройтер, — ты здесь звезда… — Он провел рукой по ее волосам. — Иногда я даже начинаю тебя ревновать.
27 февраля «Тайгеркэт», на котором адмирал Бэрд летел на восток, чтобы отыскать и сфотографировать аэродромы, на которых предположительно базировались немецкие «Ханебу», подвергся внезапной атаке двух истребителей П-63 с красными звездами на крыльях. Прострелив адмиральскому самолету один двигатель, они вынудили его к посадке на ледяное поле. Через несколько минут на то же поле сел транспортный Ли-2 с десантниками, которые не более не менее как взяли прославленного адмирала в плен. Русские отнеслись к Бэрду со всем благодушием и добросердечностью, на какую только были способны по отношению к бывшему союзнику. Красная и черная икра, водка «Столичная», любимые самим Сталиным папиросы «Герцеговина-Флор» — все это было предоставлено американцу в избытке, но он также честно был предупрежден и о том, что если президент Трумэн не пойдет на мирные переговоры, то адмирала придется самым натуральным образом… ликвидировать, да так, чтоб все концы в воду. Разбился, и точка. Ищи-свищи в Антарктиде-то… Получив соответствующие заверения, русские отпустили адмирала с миром и даже снабдили в дорогу гостинцами. В «Записках», вышедших позднее, адмирал описывает этот случай и приводит некоторые фамилии своих высокопоставленных русских «приятелей» — Иванов, Петров, Сидоров. То же самое, как если бы всех немцев звали Мюллер и Шульц. Люди, знакомые с историей полярных исследований в СССР, тем не менее угадывают в них личности контр-адмирала Папанина и генералов Каманина и Ляпидевского.
Немцы предложили хороший выкуп за русское невмешательство в конфликт. ГПУ немедленно ухватилось за документы по вербованным генералам. Это казалось невероятным, но события июня 41-го не оставляли сомнений — многое из предъявленного соотносилось с фактами и объясняло причины катастрофы. Не хватало только ключика — и вот этот ключик появился. Причем было ясно, что немцы слили далеко не все. Но самым ценным были, конечно же, готовые ядерные заряды — они были не столь мощные, сколь американские — но Курчатов пока не мог предложить ничего, а война могла начаться уже завтра. Немцы обещали уран, причем уран отменного качества, да и просто присутствие СССР в Антарктиде при условии вооруженного нейтралитета уже открывало большие перспективы.
Русская сторона решила сделать ответный жест. Из плена были освобождены некоторые инженеры. Их скоро доставят в распоряжение Папанина на судне снабжения «Звезда». Вероятно, также немцы заинтересуются документацией по «Корсару», поднятому со дна бухты в Люйшуне.
Глава 22
УТЕС СЧАСТЬЯ
Холодные волны бились о подножие гранитного утеса, величественно выступавшего из-под ледяных
