детскую мечту.
— Увы, чтобы представлять интересы государства, нужно его иметь… То, что сейчас находится на месте Германии, трудно назвать таковым…
— Пожалуй, да… — Анна встала из-за стола и с бокалом в руках подошла к балкону, как бы приглашая гостя проследовать за ней. Огромная равнина открывалась с балкона, посверкивающая закатными бликами уже у самого горизонта. Длинные тени от холмов легли на дорогу и низкорослые кустарники. Овцы сбились в кучи в своих загонах, готовясь к ночлегу.
— Извините, я сегодня вас назвала чужим именем. — Она его снова пристально изучала. — А как ваше настоящее имя?
— Дон Диего…
— Нет. Настоящее. Как вас называли в той жизни?
— Какое это имеет значение? Той жизни нет.
— Простите, но я не могу называть вас Диего. Это какой-то маскарад. Тупой и пошлый. Баварец Диего. Смешно… Кстати, ваше произношение не похоже на баварское…
— В немецкой колонии в Токио было много северян. Я ведь только родился в Баварии.
— Так как вас называть, Диего?
— Мне вполне нравится имя Хельмут, но если у вас оно вызывает неприятные воспоминания, тогда называйте меня Конрад.
— А знаете, Конрад, — повернулась к нему Анна — Вы чем-то похожи… Не могу точно сказать чем… Нет, лицо у вас совершенно другое, но… Вы сигару закуриваете, как он… машину ведете, как он… меня это немного пугает… Хотя… нет… мне все это кажется. Просто прошлое крепко удерживает меня…
— Нас всех удерживает прошлое, и мы должны жить ради него, ради того, что нас объединяет.
— Вы — член Партии?
— Почему вы так решили?
— Говорите как агитатор. Прошлое… объединяет… Мое прошлое вон — она ткнула недопитым бокалом в сторону спальни. — И прошлое, и настоящее, и будущее. А с тем прошлым я порвала раз и навсегда.
Ройтер увидел, что Анна слегка ежится от вечерней прохлады, и придвинулся ближе. Если ему в голову не летит бокал, а то и бутылка — значит, он
Ройтер встал за спиной у Анны. Ее золотые волосы спадали на плечи, он вдыхал этот запах, который пьянил, а она казалась хрупкой и беззащитной. Как тогда на полу прихожей в доме, куда она приехала на вечеринку в 19-м. Анна улыбалась — она откинулась на его грудь и попыталась заглянуть ему в глаза.
— Смелее, Диего, — прошептала она.
— Вы не боитесь, что я вас покусаю? — проговорил Ройтер, приникнув губами к ее уху.
— Ухо откусите?
— И не только ухо…
— Значит, буду без уха…
На другом конце мира в этот момент наступал новый день. И в здании МГБ на Лубянке начиналась обычная работа. Сегодня полковнику Лапшину было что сказать своему шефу. Нашелся «Серж». Он молчал почти 2 года, но вчера Георгий Иванов (в оперативной переписке «Палтус») отбил телеграмму, в которой сообщал, что на него вышел человек от «Сержа», назвавший пароль. И не с пустыми руками. Он предлагал ни больше ни меньше — архивы Анненербе, вернее, ключи к этим архивам. Он, безусловно, знал о предмете сделки куда больше, чем группа немецких моряков, с которой он вел переговоры до этого. Не было ни гроша — и вдруг алтын…
— «Серж» пытается сделать нам любезность, — заметил начальник отдела «Ф». — С чего бы?
— Полагаете, ему нельзя доверять?
— Доверять нельзя никому. Тем более этот «Серж» — хитрый гусь. Видимо, действительно серьезный игрок, если знает про архивы. Вопрос — не ходил ли он уже с таким предложением к англичанам или американцам.
— Исключать нельзя. «Палтус» сообщает, что «Серж» вполне может и блефовать. Он знает все о прошлом архива, но ничего не знает о настоящем…
— Вы не замечали, полковник, что «Серж», в какой бы ситуации он не находился, всегда играет собственную игру. Что тогда с зарядами, что сейчас… Надо бы его изучить получше. Как «крот»
— «Палтус» говорит, «Серж» готов перебраться в Москву и наладить работу с архивами уже в ближайшем будущем.
— Красиво… — усмехнулся Судоплатов. — Настолько красиво, что тянет на внедрение. Дайте команду «Палтусу», пусть прощупает его на предмет связей с нашими английскими друзьями. А что говорят эти, «пираты»?
— Говорят, что контейнеры подверглись радиационному заражению. Им нужны специалисты для дезактивации контейнеров.
— Понятно, хотят время потянуть… А времени мало… Вообще все это выглядит как плохо спланированная провокация.
— Может, оно и хорошо, что плохо спланированная… Британцы обычно тщательнее готовятся.
— Может, и так… Удалось что-то узнать про «пиратов»? Кто это вообще такие?
— Достоверной информации нет. Вроде бы они работали по «Ипсилону».
— Вроде бы? — Генерал удивленно поднял брови. — Вроде бы у Володи волосы выросли на ж…
— Я понимаю. Дам команду «Палтусу», товарищ генерал.
— И пускай не стесняется в средствах. Мы должны знать все. Это может быть величайшая удача, но ровно с таким же успехом это может быть и величайшая провокация. Второго допустить нельзя!
— Не спишь? — удивленно спросил Ройтер.
Анна едва заметно качнула головой. Она нервно курила. Свет луны падал на ее плечи, она слегка сутулилась, обхватив себя руками.
— Ты что? — Ройтер подошел сзади и попытался обнять ее. Анна коротким резким взмахом ладони дала понять, чтобы он не приближался.
— Что-то не так… — прошептала она. Ройтер увидел невероятное. Ее глаза блестели от слез. — Я никак не могу отделаться от своих демонов. Мне все время кажется, что я с ним, а не с тобой! Я ненавижу его, я хочу его забыть… Но он как будто преследует меня из могилы. Твои руки я чувствую как
— Извини… я не хочу быть похожим на него…
— Ты не похож… — тихо всхлипнула Анна. — Ты не похож Это дело во мне… Знаешь… после его смерти… я хотела забыть… А у него был такой одеколон… хотя вы в Люфтваффе, наверное, не знаете… ну неважно. В общем, приходит ко мне любымый, — она намеренно произнесла это слово коверканно, чтобы придать комичность истории, — получилось неважно. И вот ведь сука, от него пахнет тем же одеколоном! Меня чуть не вырвало!
— И?