Она попыталась саркастически засмеяться, но ее опять прервал приступ кашля.
— Я люблю тебя, Анна! — выкрикнул Ройтер.
— Да пошел ты! — прошептала она. — Одно только хочу тебе сказать… Не дай пропасть Ади. Все-таки это твой сын. Отец тогда, в 45-м, оставил наследство и тебе.
— Анна!
Она затихла. Ройтер попытался ее поднять, обнимая ее за спину, он почувствовал, что вся спина в чем-то теплом и липком. Он попытался стряхнуть это липкое, но оно тут же возникало снова.
Анна снова открыла глаза.
— Надо же… — Она глядела вверх, запрокинув голову. — Какие же в Аргентине красивые звезды… Никогда не думала…
Звон в ушах понемногу стихал, и Ройтер услышал топот двух пар ног. Это были свои. Марченко и Зубофф. Марченко прямо с трассы. Услышал по радио про британцев и догадался. Они подбежали к командиру.
— Что случилось?
— Фугас с радиодетонатором… Есть раненые. Двое.
— Где англичане?
— Ушли. Их колонна движется на юг. Их нельзя упустить.
— Командир, мы можем вам чем-то помочь?
— Только вызвать наших, и догоните же наконец этот долбаный конвой!
— Есть, командир! — выкрикнул Марченко. — Я их не упущу! Знали бы вы, что у меня в цистерне! О- хо-хо! Это такое!
— Что?
— Нитроглицерин! 4,5 тонны! Рванет так рванет! — Ройтер плохо соображал, что происходит, но этот русский, похоже, радовался. У него горели глаза, он улыбался, его голос звенел воодушевлением… 1,5 тонны нитроглицерина — не спасется никто. И он в первую очередь. Он знает это, и его глаза блестят, как будто он осуществляет свою детскую мечту.
— Что вы делаете, Марченко? Отставить!
— Не волнуйтесь, командир, я выпрыгну! Не впервой!
В ушах снова начал нарастать гул, и он мог видеть, как по направлению к шоссе, к траку с цистерной бегут две фигуры.
— Я с тобой! — крикнул Зубофф.
— Нет!
— Что?
— Нет, я сказал!
— Да как ты… — Зубофф запрыгнул на подножку трака, но Марченко был уже в кабине и ударом ноги вытолкнул 1-го помощника из машины. Прежде чем он поднялся и предпринял вторую попытку, вахмистр нажал на газ, и смертоносный груз двинулся в свой путь. Секундомер начал отсчет времени. Торпеда вышла из трубы.
Тик-так-тик-так…
Для того, чтобы нагнать колонну, вахмистру потребовалось чуть более часа. Уже впереди были видны фонари замыкающего грузовика.
— Сейчас-сейчас… — приговаривал Марченко. — Будет вам какао с тыквой…
Он понимал, что с определенной скорости машина с таким грузом станет неуправляемым снарядом, почти что атомной бомбой в миниатюре. Он уже открыл бомболюк и только ждет, когда визир целеуказателя совместится с целью. И эта цель была сейчас перед ним.
Замыкающий на английском грузовике видел фары несущегося на них трака и дал знак водителю прибавить газу. Но колонна не могла ускориться немедленно.
Марченко искал, что бы можно было воткнуть между полом и педалью газа. Не нашел ничего лучше собственного башмака. Когда башмак был уже на месте и оставалось только открыть дверь и аккуратно выкатиться из кабины, в лобовое стекло ударил град свинца. Англичане поняли, что этот трак не случайный попутчик.
Дыхание перехватило. Руки перестали слушаться, но голова работала. Пуля попала, видимо, в грудную клетку.
— Ничего, суки! Сейчас мы вам покажем, как умирают настоящие казаки!
Тупоносый трак, похожий спереди чем-то на паровоз, поддел замыкающий грузовик под раму и продолжил свое стремительное движение дальше. В кабину ударили широкие скаты армейского «Лейланда» и устремились дальше, сгибая тонкую крышу кабины. Впередиидущий грузовик увеличил скорость и наскочил на следующий. Водитель резко ударил по тормозу. В этот момент сзади, круша дощатые борта и сгибая стальные балки неслась огромная туша автоцистерны с поднятым на рога «Лейландом». В колонне раздались крики ужаса, и кто-то попытался спрыгнуть. Но было уже поздно.
Тем временем Ройтер все еще обнимал стремительно холодеющую Анну. Он не верил. Он пытался ее согреть. Зубофф, оказавшись без транспорта, предпринял все усилия, чтобы его раздобыть, и просто бросился под колеса первой попавшейся машине.
Взвизгнули тормоза. На шоссе остановился белый Mercedes болгарского посольства. Из него выбежали двое.
— Ну вот и вы… — Ройтер еще был в ступоре.
— Вам нужна помощь? — спросил Иванов-Марченко.
Ройтер покачал головой.
— Наверное, уже нет… Впрочем, нет, довезите мальчишку до города, а я здесь…
— Вам нужен доктор…
— Доктор нужен всем… Поторопитесь, ваш брат пытается остановить британцев…
— Мой брат?
— Да, ваш брат, Петр Марченко…
С болгарским атташе случилось что-то непонятное, как только он услышал русские имя и фамилию. Он подбежал к Ройтеру и начал его трясти, повторяя:
— Мой брат? Мой брат? Это провокация!
Ройтер не сопротивлялся. Он вдруг начал хохотать.
— Да, дружок, так-то, просрал брата-то! Да… Ненавижу вас, ваш долбаный строй и вашу страну!
Вы просто сборище придурков, которые жрут друг друга, как пауки в банке… Брат тебя, мудака, прикрывал, боялся карьеру тебе порушить… радуйся! Карьера в полном порядке. Это он за тебя твою работу сделал!
Говорил Ройтер по-немецки, русский болгарин был настолько возбужден, что был вряд ли способен переводить. Речь Ройтера прошла мимо его ушей, он все продолжал повторять: «Мой брат? Это провокация!»
— Оставьте его в покое! — по-русски крикнул Зубофф, пытаясь оттащить «болгарина» от командира с Анной.
— Спокойно! Вы — Леонид? Ваше имя — Леонид?
В полусотне километров от этого места сцепившиеся грузовики мгновение скользили все вместе, а затем раздался взрыв. В землю отдался хлопок такой силы, что он был слышен на всю округу. Его зафиксировала сейсмостанция в Ушуайе. В образовавшуюся пустоту хлынул воздух, увлекая за собою пыль, сухую траву и листья. Грибовидное облако, возникшее на этом месте спустя несколько секунд, очень напоминало атомное. И держалось несколько минут.
Дрожь земли чем-то напомнила дрожь палубы при залпе главного калибра. Он сделал это. У британцев нет больше архива Анненербе, а то, что есть — уже не архив.
Ройтер на какое-то время впал в забытье, а когда очнулся, увидел над собой перепачканное кровью лицо Ади.
— Дядя Конрад… А что случилось с мамой, почему она молчит?
