У химика полка собралась, так, вшивая компания, серых игрочишек. Сидели, мусолили карты, играли по маленькой, скромно, без риска, тянули время с переменным успехом. На третий день игра не пошла. Не пошла — и всё! И наша компания распалась.
Прошла ночь и день, мы валялись на нарах. В теплушку заглянул Малечкин, мы пригласили его сыграть в картишки.
— Ладно, приду погодя — сказал он и вышел наружу.
— Пойду Егорке задание дам, чтоб вычистил лошадей, — услышал я его голос за порогом.
Майор входил к нам в теплушку всегда веселый. И в этот раз, показавшись в проходе, он улыбнулся, подмигнул нам одним глазом, откинув мокрую занавеску, висевшую на двери.
Он сразу забрался на нары, окинул нас исподлобья решительным взглядом и стал потирать от удовольствия руки.
— Садитесь соколики! Присаживайтесь братцы пулеметчики! Как я чувствую, гвардейцы, у вас опять денежки завелись! Как червячки по груди под рубахой ползают! Покоя не дают! — и он почесал и поскреб у себя ногтями под рубахой.
— Химика полка обыграли? По моей методе стали работать? Ну-ну!
— Посмотрим, как вы усвоили мою науку!
Майор скидывал с ног валенки, доставал из кармана колоду карт и заражал нас своей веселой лихостью.
Ни одна карта из колоды не выходила без его веселой шуточки, анекдотика или прибауточки. Возможно, вся тактика и стратегия его игры заключалась и была построена на веселых словечках, чтобы подзадорить нас и заставить пойти на риск. И мы поддавались, рисковали, играли в темную и брали переборы.
Майор сразу нас не обыгрывал, давал время нам
Майор не хитрил, играл просто и честно. Мы сами под его шуточки лезли на рожон.
— Ну, ладно! На сегодня хватит! Уже утро! — говорил он отвалясь на нары.
— Мне спать охота! А у вас денег наверно больше нет?
— Хватит гвардейцы! А то вы вкус к игре совсем потеряете! Побежите опять к полковому химику по моей методе его обыгрывать. Знаю я вас!
У химика полка игра в карты не клеилась. Как-то так, взяла и не пошла! Играть было скучно и нудно. Всему приходит конец. Карточная игра надоела.
Но химик полка — светлая голова! Он лодырь и бездельник, но мысль у него работала остервенело. Видно по причине своего интеллекта он и на передовую не попал. Не то, что мы дураки под пули лезли. Он и во время боев все время терся в тылу со своими противогазами. Звание у него было не большое. Всего то старший техник-лейтенант, а котелок у него варил не хуже генеральского. Если бы не маленькое звание и не противогазы, которые числились по ведомости за ним, то именно он, а не какой-то там
Звонит он однажды и предлагает нам зайти к нему. Приглашает усиленно.
— Есть полфляжки спирта с закусоном! — говорит.
Видно затосковал он. Душа заныла. Соскучился по нашей компании. Раз просит — нужно зайти! На закуску сала посулил поджарить. Откуда у химика сало? Не иначе где спер! Не на противогазы же он [его]
На фронте шустрый народ. Плохо положи — тут же сопрут. Потом можешь не искать. Сало не дрова — на дороге в лесу не валяются. Затосковал химик по компании, коль мы ему понадобились. А что мы ему? Просто дружки и приятели.
Встретил он нас ласково, с доброй улыбкой. Налил, как обещал горло промыть на пару глотков — по полкружки. После второй подал на стол шипящее сало на сковородке. Вроде как бы нам рты жареным салом заткнул, чтобы мы не разевали рты и не перебивали его во время просвет беседы. Потому что собирался он сделать нам что-то вроде доклада.
— Сегодня доложу я вам, — начал он, — о старой древней игре!
Мы, конечно, не знали, в чем будет суть его речи. Мы пожали плечами, вот так же, если бы вам сейчас предложили сыграть на вшей.
Мы недоумевали, а он был в восторге. Мы не догадывались, а он улыбался до ушей.
— Теперь самое время, — сказал он, — рассказать о сути этой офицерской игры.
— Но учтите! — начал он вкрадчивым голосом.
— Игра эта не столь забавная, сколько напряженная и азартная.
— Мы гвардейцы! Она нам вполне подойдет! Мы же не всякие там занюханные интеллигентики! Вначале мой рассказ пойдет не о самой игре, а так сказать о предмете исследования. На него вы должны обратить особое внимание. Потому, что именно на него вы будете ставить ваши денежки.
Химик свернул свою ладонь трубочкой, всунул туда губы и сделал громко так, что мы не поняли, откуда собственно вырвался звук. Он прогудел как старая ржавая труба. После этого он изысканно и манерно достал носовой платок и вытер губы. У интеллигентного человека платок всегда должен быть в кармане. Не то, что у нас. Носовой платок он приложил к губам. Хотя сделать это мог просто бумажкой. Если от натуги порвал штаны.
В землянке у химика было жарко и душно. А еще прибавился запах кислой квашеной капусты.
Многозначительно покашляв несколько раз, чтобы рассеять наше внимание и привлечь его к себе, чтобы отвлечь наши мысли от жевания твердой шкуры от сала и от запаха, стоявшего теперь под потолком, он продолжал свой доклад.
— Вша, с точки зрения науки и истории, это непременный спутник любой войны. Рассказ о вшах нужно начинать издалека, иначе говоря, развернуть его исторически. Вшу, как живую божью тварь, нужно мысленно интеллектом познать, а не скрести у себя на гашниках. Как это по незнанию делают наши солдаты. Ловят их и давят на лопате ногтем.
— По латыни вша звучит 'Педикулез' — продолжал химик.
— Это вроде как ридикюль! Которые дамочки таскают под мышкой! — сказал кто-то, чтобы показать свое тонкое знание иностранных названий.
— То ридикюль! А это педикюль! Разница есть? Чуешь? — поправил его
— Педикулез Потапенко! На языке медиков, это [значит] то, что ты вшивый Потапенко.
— Ясно! — промямлил Потапенко. А я раньше не знал! — и, задумавшись, он зачесал в затылке.
— Возьмем, к примеру, данные за тысячелетия! — продолжал химик.
Человек появился на земле 600 тысяч лет назад. А вша уже существовала и поджидала его. 30 тысяч лет тому назад люди орудовали каменными топорами и вши грызли им волосатые загривки, 10 тысяч лет до нашей эры появились шлифованные кремниевые топоры. Но следов на их полированной поверхности от раздавленных вшей науке обнаружить не удалось. Но вот в Египте четыре тысячи лет до нашей эры, во времена правления фараонов, а это наукой установлено точно, в розетках и ладанках нашли трупы засохших вшей. Да-да! В розетках были обнаружены засохшие трупы фараоновских вшей. Насекомых собирали с себя и знатные дамы. Срок не малый! Четыре тысячи лет! Вот когда человечество впервые признало, что их донимают и едят блохи и вши.
Химик замолчал. Почесал за ухом. Поскреб на груди
— Жил, был король когда-то. Блоха у него была… — запел он бархатным голосом.
