– Милые пташки. Голову на лету скусывают, – пробормотал Крис.
Рэй
Переход получился очень хороший. Хотя караван и выехал поздно, но лошаки были свежие, отдохнувшие и шли в охотку. Первые два-три дня всегда так. Потом у новичков накапливается усталость, и в норму они приходят только к концу второй недели. А пока у костра велись оживленные разговоры.
– Дора, вроде, в городе ты по-другому ругалась.
– То в городе. А здесь грубо ругаться нельзя. Лес кругом, однако.
– В городе можно, а в лесу нельзя? – мужчины рассмеялись. Почему-то не над ней смеялись, а над Мириам.
– Так ведь Белая Птица отвернуться может! – обиделась девушка на непонятливых чужаков. В городе шумно, все говорят, суетятся. Не разберешь, кто сказал. А в лесу – сразу ясно. Нельзя в лесу ругаться, никак нельзя!
Утром поднялись рано. Дора даже удивилась – городские, вроде, жители, а так рано встают.
– Здесь сутки длиннее. Мы еще не адаптировались, – объяснила Мири, но Дора не поняла. Взяв опустевшую флягу, она побежала к ручью. Умылась, полюбовалась своим отражением, ощупала грудь. Вроде, чуть больше стала. Мири сказала, что поднимется как у нее. Неужели такое возможно?
Дора наполнила флягу и уже вставляла пробку, когда на затылок обрушилась дубинка.
Очнулась, конечно же, связанной, перекинутой через седло. Лошак шел мерной рысью.
– Господи, опять! – застонала она.
– Болит? – поинтересовался мужской голос.
– Что?
– Голова болит? Не тошнит?
– Болит. И не только голова.
– Не хотел так сильно бить, но твои совсем близко были.
– Меня Дора зовут. Я караванщица. А ты кто?
– Рэй.
Без всяких пояснений. Рэй – и все.
– Послушай, Рэй, развяжи меня. Рабынь каравана не связывают.
– Не очень-то ты похожа на рабыню.
Дора покрутила головой. Ошейник был еще на ней.
– Я ошейник совсем недавно получила. А с караваном десять лет хожу. Не веришь, взгляни на мою спину.
Рэй взглянул и присвистнул.
– Рэй, караваном клянусь, не убегу, пока сам не отпустишь.
Сильные пальцы принялись распутывать узлы, стягивающие за спиной руки и правую ногу Доры. Растерев запястья, она схватилась за луку седла, подтянулась и села перед Рэем. Он обнял ее за талию левой рукой. Дора ощупала шишку на затылке, осмотрелась. Лошак крупный, мощный, мускулы так и играют. Всадник под стать лошаку. И ведь симпатичный. Смотрит на нее с доброй улыбкой.
– Рэй, отпусти меня. У меня муж есть. Тебе я для забавы, а он любит меня. И я его люблю.
Молчание.
– Рэй, мы по делу едем, не просто так.
Руки мужчины потянулись к ошейнику.
– Не прикасайся! – взвизгнула Дора. – Я сама сниму. Не ты его надевал.
Она расстегнула ошейник и хотела забросить в кусты, но Рэй не позволил.
– Кто ты сейчас?
– Твоя рабыня, – уныло проговорила Дора. – Хозяин, продай меня. За меня хорошо заплатят. Двадцать пять золотых дадут.
Рэй застегнул на ней ошейник.
– Кто ты сейчас?
Так просто… Двенадцать лет без ошейника, ночей не спала, мечтала об этом. Ждала, надеялась. Десять лет пыль караванных троп глотала и ждала… А тут – за неделю – дважды.
И в который уже раз все вдруг так ясно стало. Это же ответ Белой Птицы на ее мольбы. Просила ведь избавить, спасти из страшного дома – и вот… Белая Птица просьбу Доры услышала, а глупая Дора не догадалась ей сказать, что не надо больше, помирилась она и с судьбой, и со страшным домом этим. Белая Птица ей господина нашла. Лучшего из лучших. Издалека к ней, непутевой направила. Жить она с ним будет долго и счастливо. Как за высокой каменной стеной. Первый раз ошейник Черная Птица подарила, а в этот раз – Белая. И клятв никаких нарушать не надо. Не по своей воле господина покинула. Только смирись со своей женской долей… Караван предупредила, девушек спасла, нету долгов перед прошлой жизнью. А Крис…
– О!.. Караван мертвецов, ты понимаешь, что ты наделал? Тебя Крис убьет теперь.
– Если найдет.
– Ты не понимаешь! Он найдет. Мы слышим друг друга за сто дневных переходов. – Дора потянулась к медальону, но на шее его не было.
– Твой амулет упал на землю. Извини, мне некогда было его поднимать.
Все предусмотрела Белая Птица.
Дора провела инвентаризацию. Кинжала в ножнах не было, но кошель с деньгами и кошель с сонными шариками на месте.
– Рэй, я караванщица. Я не смогу жить в форте.
– Я приведу тебе двух рабынь в помощь. Ты не будешь сама работать.
– Ничего ты не понимаешь. Караванщицы не боятся работы. Они боятся на одном месте сидеть. И, если я твоя жена, отдай ножик.
Рэй достал из сапога кинжал и отдал ей. Дора открыла в изумлении рот.
– А если я тебя им?..
– Мне не нужна жена, которой я не могу верить.
Даже мурашки по спине. И Крис так же сказал.
– Я не подниму этот кинжал на тебя! – горячо проговорила Дора и заплакала. В который раз за эту неделю.
– Рэй, – подступилась она снова через некоторое время. – Я не простая караванщица. Я кэптэн. Кэптэн Дора, может слышал? Если кэптэн едет проводником, значит дело очень серьезное. Понимаешь?
– Для тебя это дело уже кончилось.
– Ты не веришь, что я кэптэн? В моем караване двенадцать лошаков и пять рабынь!
– Верю. Не очень много, но для женщины в самый раз.
– Я убивала воинов и ножом и из лука! Рэй, я не для тебя.
– Я убивал воинов голыми руками. Ну и что? Ты – моя жена.
– Ну как тебе объяснить? – Дора выхватила кинжал у него из-за пояса, прижала острие к спине. – Останови лошака, или я тебя насквозь проткну.
– Ты клялась не поднимать оружие против меня, – спокойно проговорил Рэй, не замедляя движения.
– Я говорила про свой кинжал, а это твой.
– В чем-то ты права, – Рэй остановил лошака. Ну и что дальше? Совсем недавно одна караванщица поклялась, что не убежит. Кстати, такой ты мне еще больше нравишься.
– Рэй, я не хочу тебя убивать. Отпусти меня. – Он покачал головой.
– Отпустить тебя? Да я тебя всю жизнь искал.
– Ну пойми, бестолковый, я не себя, я тебя сейчас оплакивала. Тебя мне Белая Птица послала, а возвращаться нужно под крыло Черной. Я не от тебя, я от подарка Белой Птицы отказываюсь. Знаешь, что
