— Всё, ганоиды, совет окончен. Обдумайте ситуацию. Завтра в это же время продолжим.
Резко развернулся и унёсся куда глаза глядят, оставив за хвостом встревоженных, растерянных разумных.
За четверть часа до начала учёного совета прибыла Ардина. Опять вместе с охотником, на измученном, загнанном куле. Видимо, кто-то оповестил её телеграммой о скандале на вчерашнем совете. Кто это, Алим интересоваться не стал. Коротко ввёл жену в курс дела и посоветовал набраться терпения. Намечался второй скандал.
Дело в том, что Алим пригласил на учёный совет всех четвероруков — как фенотипически, так и генетически изменённых испытателей. Малышня уже шумела и гонялась друг за другом над аудиторией. Ригла безуспешно призывала их к порядку.
— Ты б ещё лапчатых пригласил, — хмыкнула Ардина.
Притихли малыши только по резкому свистку председателя совета.
Как ни странно, совет прошёл по-деловому. Инога едва успевала фиксировать предложения. Корпен по просьбе Алима наблюдал за реакцией малышни. Удивительно, но самые бредовые идеи нашли поддержку у юного поколения. Например, развернуть плоскость хвостового плавника на девяносто градусов. И полностью убрать остальные плавники. Их якобы заменяют передние и задние рук-ки. Сделать тело цилиндрическим или даже плоским. Тогда позой для отдыха может стать поза потерявшего сознание ганоида — брюхом кверху.
Между испытателями первого и второго поколения разгорелся жаркий спор по поводу возможности передвижения с использованием только одной пары рук-ков — задней. Молодые утверждали, что это возможно и реально. Надо всего-навсего сдвинуть их ещё больше вперёд, к центру тяжести, и усилить. Тогда полностью освободятся для работы передние рук-ки.
— Но задние не поместятся в обтекатели! — волновалась Амбузия.
— Если рук-ки будут заменять плавники, обтекатели вообще не нужны, — утешил её Корпен.
Когда поток идей начал иссякать, а члены совета всё чаще сбивались на непринципиальные мелочи, Алим взял слово. Он назначил пятерых экспертов по оценке полезности идей и компоновке предварительного проекта. Сроки дал жёсткие — трое суток. Потом — новый расширенный учёный совет.
— Кажется, я напрасно волновалась, — заявила Ардина по дороге домой. — Ты держишь ситуацию под контролем.
— Разве? — горько усмехнулся Алим. — Ты же видишь, проект на нуле.
— Это как подать. Можно сказать: «Проект на нуле». А можно: «Грандиозный прорыв в будущее! Десятки изменений, переход количества накопленной информации в новое качество!»
— Но ты же понимаешь, что это всего-навсего очередное поколение испытателей.
— Я понимаю. Но я понимаю также то, что Мировой Совет получит доклад от тебя. Если в докладе будет звучать: «Первое поколение землепроходцев» — они поверят. Поверят также, что в первом поколении нашлось некоторое количество недостатков. Которые надо устранить во втором. В конце концов, чем испытатели отличаются от нового вида?
— У испытателей потомства нет.
— Дорогой мой, о судьбе икры землепроходцев вспомним через двадцать лет. Ещё проблемы есть?
— Страшное количество изменений в геноме. Никто никогда не уродовал геном до такой степени. По уму, это надо разнести на три-четыре поколения. Но у нас времени нет.
— Ты сам сказал, времени нет. Значит, придётся всё делать за один раз. Тут не мне тебя учить. Запомни главное. Любой факт можно подать и как недостаток, и как победу. Ты говоришь, плохо, что много изменений в геноме, а я говорю: «Высочайший профессионализм и точнейший расчёт генетиков Юго-Востока позволяют учитывать огромное количество факторов и сократить доводку проекта с трёх-четырёх до одного-двух поколений».
— А если неудача?
— Тогда тебя съедят, — серьёзно ответила жена.
Это была грандиозная и изматывающая работа. Десятки часов споров и согласований по иерархии доминантных признаков, пределам пластичности фенотипа, коррекции рефлексивной моторики и прочая, и прочая, и прочая...
Невиданной сложности операция по модификации генома потребовала разработки новых методик и даже новых инструментов! Во-первых, ни один генный хирург не мог провести всю её за один раз. Невозможно напряжённо работать целый месяц, не отключаясь от инструмента. Да и не может один специалист знать всё до тонкостей — и кожу, и дыхательный пузырь, и защиту контактного пятна, и программирование рефлексов. Была разработана методика консервации промежуточных результатов для отдыха или — невиданное дело — смены хирурга. И всё равно операция оказалась слишком сложна. Алим ввёл должность асистента-секретаря хирурга. Разумеется, секретарём работал инфор. Он держал в памяти план всей операции, подсказывал хирургу очередное действие и, в силу способностей, контролировал результат.
Первая операция длилась два месяца. Алим долго придирчиво изучал икринку, потом, ко всеобщему изумлению, уничтожил её. А всем объявил, что тренировка прошла успешно. Следующий образец пойдёт в инкубатор.
— Ты зачем икринку съел? — набросился на него Корпен, когда они остались вдвоём. Алим опустил прозрачные веки, потом обычные, помассировал усталые глаза пальцами.
— Знаешь, Иранья рассказывала, когда Светлячок опускает на глаза светофильтры, абсолютно не понять, куда она смотрит. Такое впечатление, будто она в раковину прячется. Вся мимика лица то ли теряется, то ли становится иной, чуждой.
— Ты мне жабры не заговаривай.
— Мы упустили важную деталь. Очень важную. Да и инструменты надо переделать. — Алим заглянул в рум секретарши и позвал: — Инога, пригласи ко мне Иранью, будь добра.
— Срочно?
— Нет-нет. Но сегодня.
— Ты специально её отослал? — удивился Корпен.
— Нет, от неё у меня тайн нет. Мы забыли, что на суше тоже надо общаться. Громко и на большом расстоянии. Ты знаешь, как сейчас испытатели беседуют?
— Прижимаются друг к другу головами и говорят.
— Ну да... Вчера Илька рассказал, что молодь новые фокусы придумала. Не обязательно касаться головами. Можно протянуть и прижать руку. Тоже слышно, но очень тихо. А самый новый финт — пошире открыть рот. И тому, кто слушает, и тому, кто говорит. Если встать друг против друга, слышно с метра. Какой вывод?
— Звук передаётся через рук-ки и почву?
— Нет, прямо через воздушную среду. Надо доработать голосовой аппарат для воздушной среды. Да и слуховой тоже.
Вернулась Инога. За ней, зевая, вплыла сонная, сердитая Иранья. И, конечно, появился Илька. У этого просто нюх был на всё интересное.
— Ты после операции отсыпалась? — огорчился Алим.
— Поспишь с вами... Разбудил — так выкладывай.
— Надо инструмент доработать. Генный хирург. Ты с ним не работала, но по сути, он ничем от корректора фенотипа не отличается.
— Такой же ленивый? И что с ним сделать?
— Второе контактное пятно.
Иранья, которая в этот момент зевала, поперхнулась и выпучила глаза.
— Операции пойдут долгие. Надо, чтоб хирурги могли меняться на ходу, — объяснил Алим. — А для этого нужно два пятна. Сможешь?
