И почти это сделала. Грань была слишком тонкой… Упрямый, гордый и обидчивый дурак! Авторитетом он своим не мог поступиться! Боги-и-и, какой идиот! Ставящий гордость и ненависть выше жизни. Очень долгой жизни. Если бы я его убила, потом долго бы жалела. Не потому, что он мне нужен, а потому что сделала бы это без надобности. У меня руки в крови не меньше, чем у него, но убивать еще и без необходимости — это уже слишком.
И не то что бы я не могла себя контролировать. Могла. Тысячу раз могла. Не хотела. Это другой вопрос. Себя я могу контролировать до последней кожгальванической реакции. В любое время. В любой ситуации. В любом настроении. Но только при желании. Только.
А я не хотела. Я была зла. На него. На то, что он не хочет признавать очевидного — я сильнее. Проклятое самолюбие. Проклятая гордость. Моя. Его.
Это я теперь понимаю.
А тогда…
Не мочь проще, чем не хотеть — всегда есть оправдание. Хотя бы перед собой.
Ян, Ян, сколько же ты мне крови попортил. Даже убить тебя без угрызений совести не получается. Хоть бы на тебя какой охотник на вампиров нарвался, да избавил меня от головной боли! «Друзья заклятые»?… Ага, скорее, враги любимые. Уж много, много лет. На мечах, на шпагах, на ножах и пистолетах, на злословии и интригах, мы все бьемся, бьемся в кровь, разбивая и свои, и чужие лбы, и все не можем, не можем остановиться.
О Боги! Мальчишка!
Я запоздало сообразила, что от злости, от слова, брошенного в спину, я опять перестала соображать. Волчица! Хороший был удар для проигравшего. Болезненный.
Я не сразу поняла, что вцепилась парню в плечо смертельной хваткой, совершенно того не сознавая, и волоку по тюремному коридору. Торопливо расцепила сведенные судорогой пальцы и остановилась. Заглянула в испуганное лицо. И мысли и взгляд наполнены одним — ужасом. Я мысленно отвесила себе с десяток подзатыльников. Боги, это ведь он меня боится. Бездна! Он же и нашу разборку видел, видел, во что я превратилась! Да меня собственный брат побаиваться начал, после того как узрел одно такое… превращение. Так это брат, ближе которого мне никого нет. И он-то знает, как сложно вывести меня из себя до такой степени. А кого видит во мне этот мальчик? Боги… Демона. Темного демона.
До чего же я докатилась! Забыла, что это позорище разыгрывается на глазах не то что постороннего, а совершенно не понимающего, кто мы и что происходит, мальчишки. Старая вражда закрыла мне глаза — и пожалуйста. Я собственными руками вырыла яму, причем не себе, что не так плохо, а ему. Чтобы выжить в этом мире, он должен безоговорочно доверять мне и Рейну. Как это теперь сделать? Как объяснить ему… кто я, кто мы все, что такое наш мир, наш народ? Объяснить, что есть на свете Сумерки, кровавые, но имеющие право на жизнь?… Может, еще можно убрать страх…если это еще возможно. Но доверять?…
Нервно мну пальцы и пытаюсь придать лицу нормальное выражение. Что делать? Что? А бес его знает. Пытаюсь выдавить улыбку. Смотрю его глазами — получается? О-о, пожалуй, лучше не надо. Кошмарная гримаса. С клыками. О, черт! Еще это на мою голову! Теперь нужно готовиться к тому, что меня приняли еще и за вампира.
Я втянула клыки. Их я вообще-то выпускаю чисто инстинктивно — от злости. Очень сильной злости. Или чтобы напугать. Да-а-а, и это мне удалось лучше, чем хотелось бы. Меня часто принимают за вампира, правда, в основном люди. Напрасно. Сами вампиры, как не странно, принимают меня за человека. Правда, то, что продлевает мою жизнь, есть только модификация того, что не дает стареть самим вампирам. По этой же причине их укусы на меня не действуют. А уж перекусали меня во времена моей бурной юности (как в попытках обратить на свою сторону, так и просто по глупости) — до полной потери каких-либо ощущений от этого факта.
По моему глубокому убеждению, в мире только три неодолимых стихийных бедствия: грипп, журналисты и вампиры. Кстати, люди глубоко ошибаются, полагая, что наличие кровососов есть эксклюзивное отличие их мира. Свято место пусто не бывает, не стоит об этом забывать.
Но топтаться на месте не есть выход. Я глянула парню в лицо. Тяжкий вздох сам рванулся наружу. Без изменений. Я чувствовала себя виноватой. Очень. Но нужно было что-то делать.
Я выдавила самым убедительным тоном, на который была способна:
— Иди за мной и не бойся. Я хочу тебе помочь.
Прозвучало глупо и фальшиво. Очень. Похоже на цитату из героического квеста. Уже за одно это я влепила себе еще один мысленный подзатыльник. К сожалению, от растерянности ничего лучше придумать пока не могла. И потому просто повела его за собой. Оглядела украдкой, что мне досталось, и поняла, что к моим пробленам прибавилась еще одна. Он был весь в ожогах и избит. Я покопалась в его памяти и очень удивилась, что этот фрукт еще жив. Причем то, что он дожил до момента обращения, удивляло еще больше. Судя по всему, увечья разного рода притягивает к нему просто магнетически.
Парня нужно лечить. Только вывести сначала. Я поднырнула под свисающий с потолка кабель и сообразила, что свет в коридорах горит как-то пятнами, а охрана сидит с масляными фонарями. Мда-а-а, опять генераторы полетели, что ли? Или проводка отсырела? В этом плане приграничье — место паршивое. Техника еще работает, но плохо. Колдовать можно, но непонятно, чем это аукнется. В общем, ни тем, ни другим заниматься не рекомендуется. И они еще поставили в этом аномальном месте тюрьмы!
Впрочем, отсутствие освещения мне скорее помогает — от яркого света, особенно искусственного, у меня начинается резь в глазах. А вот моему подопечному это может не понравиться — люди на уровне инстинктов боятся темноты. Я оглянулась — идет? Идет, но как-то странно — будто у него позвоночник закостенел. Нет, точно нужно его проверить, как только выйдем — не хватало еще, чтобы ему что-нибудь сломали. Следовало бы накостылять ловцам… Нет, бесполезно. Вампир прав — не я здесь хозяйка.
Дверь, одна, другая, третья. Добротные, железные, но с примитивными механическими замками — нормальные электронные может просто замкнуть в здешних условиях. И по паре охранников возле каждой — по той же причине. Чуть ли не каменный век. Тьфу!…
Придать надменность лицу, бросить:
— Открывайте! Живо!
И двери распахиваются с поразительной живостью. Меня еще слушаются по старой привычке. Мелочь, а приятно.
Тусклое, вечно затянутое облаками небо сменяет низкие каменные потолки. Вечная осень кружит вокруг, падает с мелким моросящим дождем. Страна Осенняя, Приграничье. Место унылое и опасное.
Тень, размытая и крылатая, стала у меня за спиной. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать его.
— Не слишком ты торопился.
— Но пришел.
— Хотя бы.
— Не язви, ради богов! И так тошно.
Мой брат, мой демон. И то, и другое только наполовину. Нам с ним крупно не повезло только один раз в жизни — при рождении. И если я свободно балансирую на границе, склоняясь в ту сторону, которая мне удобна, у него такой возможности нет. Моя мать была одной с отцом силы, его же таковой не имела вовсе. Когда-то Хан отдал свою жизнь смертного за меня. Он чувствовал вину за то, что было безмерно давно. За то, что когда-то оставил меня умирать. Непреднамеренно, и я давно простила его. Но теперь… Внешние признаки демона налицо, но душа его не изменилась.
Ну что ж, раз он все-таки пришел, хуже не будет. Свалю эту проблему на него. По утешению жаждущих разрыдаться в жилетку он большой специалист. Но крылатый. Это может вызвать осложнения.
Аккуратно скашиваю взгляд в сторону подопечного. Никакой реакции. А если проверить? Так, интересно. Размышляет на тему того, как мы его будем делить. Гм, совсем не так безнадежен, как я думала. Способность к адаптации впечатляет.
— Хан, можешь с ним посидеть? — я намеренно заговорила на анире — универсальном соланском, а не всеобщем, которого мальчишка уже явно успел наслушаться. И соответственно — понять.
— Совет?
— Ага. Намечается что-то совершенно сумасшедшее. Тар и Серендор явно будут рвать друг другу глотки за место вожака. Даже я сама еще не определилась, на кого ставлю.
