чтобы даже темные взялись ему помогать. Хранителем. Его силой. А силы столько, что и самому можно урвать кусочек, и никто не заметит. Попытался расколоть первого Хранителя сам, ничего не вышло. Темные заметили, что их попытались переиграть, и приняли меры. А меры оказались настолько круты, что у мага начала съезжать крыша. Так напугали парня, что второго Хранителя он выдал сразу, еще и помощника своего приставил в качестве страховки.
Дела, дела. Очень правдоподобная версия. Версия? Скорее всего, правда. И чем больше фактов я узнаю, тем больше в этом убеждаюсь. Но…я дала слово. И попробую его сдержать. У меня пока недостаточно фактов на руках, чтобы быть уверенной. Так что спи, маг, тебе пока ничего не грозит. Но только пока.
Бесконечные лестницы уже, казалось, начинали троиться в глазах, когда я вышла наконец на свежий воздух. Распрямила спину, потянулась, мурча так громко, что даже стражники начали подозрительно оглядывать внешне пустующий двор. А я уже пробиралась через ту самую дверцу, через которую вошла, предварительно уложив привратников баиньки, и слегка подкорректировав их воспоминания о сегодняшнем дне. Выбравшись с территории замка, я зашагала к порталу. Прежде чем выпустить матрицу в свободный поиск, я хотела проверить еще кое-что.
Подозрение, что Лой играет в этом деле одну из главных ролей, усилилось, как никогда. И потому еще один визит в теперь уже бывший дом Стеффара будет не лишним. С таким детектором, как матрица Авона, могут обнаружиться интересные факты.
Портал замаячил впереди, открывая вместо привычного тумана Рощи подозрительные белые сполохи. Ну вот, опять. Портал сполз в соседний мир Безымянной. Ну никакой стабильности! Хоть бы Серебряный их приструнил, что ли. А то ползают по всей Безымянной только потому, что им, видите ли, скучно. Ищи их потом по всей округе.
Я шагнула сквозь портал, и поняла, что лучше бы этого не делала. Меня мгновенно сдуло. Хорошо, что куртка была застегнута, иначе сдуло бы не только меня, но и с меня. Вой штормового ветра местами перекрывался взрывными раскатами грома. Небо нездорово-грязноватого оттенка регулярно прошивали ненормально толстые и мохнатые, как шерстяные нитки, молнии. Сухая, потрескавшаяся земля в здешних местах родила только две вещи: тощие корявые деревья без признаков листьев и огромные, с ребенка размером, глянцевые коричнево-красные пузыри, которые, вылезая из трещин в земле, взмывали в небо. Как ни хотелось сохранить достоинство, пришлось опускаться на четвереньки и ползти почти вслепую, потому как ветер дул в лицо и вся пыль попадала туда же. Часа за два ползанья на карачках я была свидетельницей только одной смены декораций: по углублению, бывшего, как я подозреваю, некогда рекой, длинной лентой прокатилось скопление чего-то, разительно напоминающее игральные кости.
Н-да… Переползя невидимою границу, отделяющую один мир Безымянной от другого, я наконец смогла выпрямиться. И обнаружить, что почти оглохла. Скверно. Оглушительная тишина била по ушам сильнее грохота предыдущего мира, и я ощущала себя аквариумной рыбкой. Развесистые лопухи яркого зеленого цвета с красными прожилками радовали глаз, но отнюдь не грели душу —они были вморожены в глыбы льда. Пожав плечами, я бодрым шагом направилась к Роще, которая была видна даже отсюда, попутно пытаясь отряхнуться и привести себя в порядок. Дикий взгляд первого же встреченного мной в Роще ощущающего ясно дал понять, что мои попытки особого успеха не имели. Приуныв, я направилась на повторный штурм Тильны. Только на этот раз никаких блужданий по посевным площадям. Высадимся прямо в особнячке, будь он неладен. Н-да, только блуждай — не блуждай, а до этой милой планетки все едино топать часа четыре. Машинально переставляя ноги, я распустила волосы, и порядка получаса вычесывала их, в который раз грозя своей шевелюре короткой стрижкой. Затем пришел черед одежды, приобретшей благородный запыленно-серый оттенок.
К концу пути я удостоверилась, что стирки все равно не избежать, и успокоилась. Особнячок встретил радушно, то есть полным запустением. Кажется, я опять нагрянула на ночь глядя.
Прислушалась. Тихо. Где-то ощущалось сонное колебание чьего-то разума, но для меня это не имело значения. Я поднялась на второй этаж, где были нужные мне комнаты, по пути действуя своей незаменимой отмычкой. Пару раз электронные замки требовали доступ и упирались, поскольку моя любимая и незаменимая была изрядно подпорчена Лойоновой дверью. Здесь, слава богам, почти все энергетические блоки и ловушки (не один Лойон, оказывается, страдает паранойей) со смертью хозяина благополучно рассеялись.
Войдя в комнату, я обнаружила, что ничего не изменилась, только траурные пунцовые эклирисы, привезенные, наверное, с оранжерей самой Солярики, густо обрамляли открытые окна, провожая душу в иной предел существования. Похоронных лент и обычных в таких случаях цианитовых монеток, рассыпанных по полу, видно не было. Либо слуги чрезвычайно ленивы, либо похороны еще не состоялись. Странно. По нашим обычаям похороны должны состояться как можно раньше, а здесь…
Тонкое ощущение чего-то странного появилось и пропало. Я уселась на стол, поджав ноги, чтобы не касаться ими пола.
Я входила в аналитический транс, обостряясь, отрешаясь от материи, концентрируясь на незримых токах, пробегающих мимо меня. Обычные токи живой планеты, они проскальзывали, не задевая сознание. Энергия земли шла в небо, уходила в воду, в живую материю. Воздух был слаб, он только переносчик. Вода не имела своего источника, она только преобразовывала то, что получала. Но стихия огня окутывала все вокруг, каждый предмет, каждый организм светился ей. И даже я.
Каждый предмет, каждый… Зеленоватое сияние заполнило сознание, поглотило остальные токи. Огонь агрессивен, он поглощает все, только дай ему волю. Красиво… Изумрудные переливы, с золотом… С кровью, землей, сталью.
«Если вокруг только зеленые краски, мир сгорает. Запомни.» Я помню. Этот мир не сгорал. Но там, где слишком много огня, не остается следов. Стихия просто пожирает их. Здесь уже ничего не осталось. Или…
Энергия, которая била из меня через край, энергия водной стихии, потекла из моих ладоней. Она заполнила пространство, притушив лишнее, восстанавливая баланс. Да, следов не осталось. Слишком много времени прошло. Но я смогла понять, насколько был изменен естественный фон. Оказалось, усилен более чем вдвое. Чтобы проделать такое, нужно быть очень сильным энергетиком. Очень. И существовать на стихии огня.
Что ж, уже кое-что. Это странное убийство стоило взять на заметку, но является ли оно важным? Кто знает. Возможно, оно вообще не имеет отношения к делу.
Я встала, медленно вышла из комнаты, прошла по дому. Нет, больше нигде не ощущалось такого резкого скачка энергетического фона, как в кабинете. И все же, что-то странное есть. Дом как будто вымер. Несколько человек вроде бы спали… Или не спали? Не выходя полностью из транса, я побрела туда, где ощущались живые. Странный порыв, но меня что-то неодолимо вело туда. Любопытство? Может быть.
Второй этаж, первый, подвал. Толстые стены, сухие и шероховатые, с вплетенными… Да, вплетенными изолирующими экранами. Транс накладывал свой отпечаток на сознание, и многое я просто не различала. Но внезапное оглушительное излучение десятков разумов ударило по сознанию так, что я оказалась в полуобмороке, пока не сумела закрыться. Когда я наконец пришла в себя, то увидела плотную толпу, сгрудившуюся у дальней стены. Меня, скрытую стенным выступом, они видеть не могли. Я вышла на открытое пространство. Как оказалось, зря. Толпа истерически завопила. Сквозь один нескончаемый вой я различила отдельные выкрики:
— Демон!…Опять!
— Да за что ж это… Нам-то за что?!
— Утянет в Бездну!…
— Помогите! Воздуха!…
Толпа заволновалась, и, самой собой доведенная до кипения, двинулась на меня. Мгновенно стало ясно, что мое одиночество воспринялось ими как знак к активным действиям. Я сверкнула глазами и исчезла, накинув на себя зеркальный покров. Но каким-то звериным чутьем толпа чувствовала меня и шла вперед, ощетинившись смесью амулетов и кухонных ножей. Не став испытывать судьбу, я выбежала прочь. Толпа суммирует силы каждого, а всеобщая истерия вообще отнимает разум.
Так, челядь жива-здорова и даже брыкается, так что мне здесь делать нечего. Я опять поднялась наверх, к порталу, и покинула это негостеприимное место.
