Монеты на твоей ладони

времени. Я поманила портал, и он медленно снизился до вполне приемлемой высоты. Подпрыгнуть, пригнуться, перемахнуть через низкие перила — и я все на той же платформе, с которой начинала путь, но почти сутки спустя.

Иногда я бываю на удивление тугодумной. Как сейчас, например. Я вздохнула и начала спускаться вниз. Темных не видно и не слышно. Хорошо я вчера разошлась. Наверное. Вопрос только в том, с кем успел поделиться своими открытиями милейший братец. А точнее, в курсе ли Сумерки? Кто знает…

Ступенька за ступенькой, пролет за пролетом, я спускалась на самое дно. Темень здесь стояла непроглядная даже для моих чувствительных глаз. Я временно выставила все размышления из головы и хлопнула гипотетической дверью, дабы по рассеянности не свернуть шею. Несколько последних пролетов приходилось двигаться очень, очень осторожно — ко всем своим достоинствам ступени еще и осклизли от постоянной сырости. Очаровательно. Просто великолепно. Я зло пнула столбик перил. Медитативно вздохнула. Пошла дальше.

Уже став одной ногой на пол, поскользнулась и приложилась копчиком о последнюю ступеньку. Пнула лестницу. Долго пыхтела (якобы медитативно). Пошла дальше.

Крыса прошмыгнула рядом с сапогом. Так, искомый объект уже близко.

Немного побродив вдоль стены (тут уж сканирование ничем не поможет), я нащупала дверь. Мысленный импульс — и внутренний замок разблокировался. Крысы прыснули в разные стороны, едва не сбив с ног. Пространство наполнилось гулким цокотом металла о металл и приглушенным взвизгиванием. Я побрела по колено в месиве из шерсти и плоских игл. Хуже того, я брела против течения. Дверь удалось закрыть с большим трудом — масса животных, рвавшихся наружу, достигала критической.

Подвалы с моего последнего их посещения ничуть не изменились — все та же вонь, крысиные стаи и полное отсутствие даже намека на сумрак. Я свернула в узкий коридор, наткнулась на выводок крошечных, не доходящих мне даже до лодыжки, крысят, и поспешно шмыгнула в следующую дверь, пока туповатый поток не сообразил, что ломаться в запертую дверь бесполезно.

Подъемник, к счастью, работал, и через пару минут я уже направлялась к малым докам северного сектора. Портал оказался на месте, более того, он все еще выходил на Меркалу. Ну что, шагаем в пасть к дракону? Как всегда?

Шагаем. Как всегда. Я решительно пересекла док и нырнула в портал.

Туман накрыл с головой. Самое то для тайных заговоров. Видимо, это пришло в голову не только мне. Из молочной мглы то и дело выступали темные силуэты, собравшиеся в небольшие группки. Я нахмурилась. Ощущающие с ощущающими, маги с магами, оборотни, сбившиеся в плотный кружок, настороженно оглядываются и стригут ушами. Что?… Я замерла, не веря своим глазам. Среди одежды и бледных лиц виднелась шерсть, хвосты и полузвериные морды. Туман Меркалы как нельзя лучше впитывает настроения. Сегодня в нем плавали плотные сгустки тревоги. Пришли даже те, кто уже начал перекидываться. Моя тревога влилась в общий поток. Трехдневного отсутствия хватило, чтобы ситуация усугубилась до поистине… тревожной. Не до склок сейчас народу Сумерек, не до мелкого тщеславия. На кон становиться большее — сама жизнь. И… о да, этот народ снова начинает видеть за шелухой слов и привычки истинное значение вещей. Когда клан — это единственная защита и опора, а не сборище бесконечно интригующих заклятых друзей… И многое, многое другое.

Здравый смысл подсказывал, что чем меньше меня здесь будут видеть, тем лучше. Как лиан, я первая должна закрыть вас своими крыльями. Вот только… От кого? Боги молчат. Не знают? Или это мы не должны знать?

Подозрение, такое простое и логичное, мелькнуло и пропало, отвлеченное видом слишком уж большой группы. Как бы чего не вышло… Я прищурилась. Конечно, это не целая Семья. Более того, даже не род. Туман самую малость поредел, но этого хватило, чтобы я заметила… Оборотни нескольких Семей? Вместе?!…

Неужели все настолько хреново? Под ложечкой засосало от противного ощущения, что за мое отсутствие случилось нечто, выходящее из рамок настолько… Я решительно зашагала в сторону группы, разгоняя руками белые хлопья (снег пошел?). И пусть только посмеют передо мной юлить… Кто-то громко выругался чуть ли не над ухом. Чертов туман… Откуда-то слева послышался глухой звук удара, потом еще один и еще. Кто-то коротко и громко взвизгнул, жалобно заскрипело дерево. Визгливый скрежет металла о металл врезался в уши. Я недоуменно огляделась, но тут же кивнула, поняв, что градус накала страстей подскочил еще на одну ступень. Где-то рядом дрались. Плохо. Совсем плохо. Эдакими темпами Сумерки развяжут междоусобицу через неделю. А что…

Я застыла. А не это ли и было целью ? И вдруг в душной влажной Роще тело сковало лютым холодом. И ледяной страх обхватил жесткими пальцами сердце. Нас ослабляют. Намеренно. Разделяй и властвуй, сей страх и подозрительность, удобряй жестокостью и пожинай… войну? А то, что останется после обмолота, само упадет к тебе в мешок. Великолепный ход. С минимальными затратами сил — десяток трупов может оставить даже одиночка — и грандиозным, практически гарантированным результатом. Кто же ты?… Кому под силу спланировать и сделать этот ход? Филигранно рассчитать место и время для каждой смерти, направляя реку наших разумов по нужному тебе руслу?

Я закрыла глаза. У меня нет ответа. Но то, что это — лишь ход , прописано в каждом движении. Вся игра еще впереди, и выдержим ли мы ее… Уже сейчас я сижу на пороховой бочке, и фитиль ее вот-вот вспыхнет, подожженный.

Значит — не допускать искры. Я развернулась на звуки драки, не глядя сделав шаг вперед. Это было ошибкой. Нога провалилась в неглубокую яму среди вздыбленных корней, носок сапога попал в щель между ними и я, продолжая по инерции двигаться вперед, упала, чувствительно приложившись локтем о шершавый ствол варины. Я попыталась выдернуть ногу из щели, приподнявшись на руках, но сильный удар в бок заставил меня приложиться все о то же дерево, но уже ребрами. Колено неловко вывернулось, но носок неожиданно освободился из щели. Я быстро развернулась в сторону удара. Рядом поднимался, что-то бормоча под нос и отряхиваясь, полуперекинувшийся оборотень.

— Ты что здесь делаешь? — пробормотал он, отворачиваясь. Ага, один из влиятельных оборотней в Семье Кошек. То, что нужно.

— Алан, — начала я, прежде чем заметила, что обращаюсь к спине, причем быстро от меня удаляющейся.

— Уходи, — плаксиво буркнул он, не оборачиваясь.

Меня еще и не узнали. Я передернула плечами. Адовы плюшки, все-таки не повезло. Преобразование достигло мозга, значит ни на что, выходящее за пределы понимания трехлетнего ребенка, рассчитывать не приходится. Я встала и прислушалась. Ничего подозрительного слышно не было, из чего мы делаем вывод, что били Алана. Вопрос: кто и почему? Очень насущный вопрос, я бы сказала… Однако момент упущен, этого в ближайшую неделю не выяснишь.

Снег все падал и падал, большими пушистыми хлопьями оседая на волосах, холодком задевая лицо. Необходимо срочно поговорить с Серебряным, иначе… бочка взорвется у меня в руках.

Я бездумно смотрела сквозь снег, хотя белая пелена скрывала даже вытянутую вперед руку. Потом встряхнулась и сделала еще одну попытку украдкой разведать точную обстановку. Очень, очень осторожно. И внимательно прислушиваясь. Я направилась к самому сильному источнику шума, не слишком надеясь на успех. Через десяток метров я уже различала отдельные выкрики. Что?… Я ринулась вперед, наплевав на вероятность переломать ноги. Но, тем не менее, опоздала.

На широкой прогалине оборотни сцепились с магами.

Я привалилась к толстому стволу варины, устало закрыв лицо ладонями. Грань стала слишком тонкой. И это страшно. Во мне не горит тот огонь, что служит путеводной звездой миллионам. Хранитель, приходит твое время, и я вижу, как катятся вниз последние песчинки твой жизни. Дальше будет только чужая жизнь. Жизнь во служение. До конца…

Я могу сейчас разнять две бушующие толпы. Но… не сделаю этого. Выпустить пар сейчас безопаснее, чем нагнетать его к пороху. Да, я лиан. И я сказала — так лучше. На время. На очень, очень малое время…

Я резко обернулась — темное пятно мелькнуло и пропало за повалившим стеной снегом… Снег падал и сразу же таял, смешиваясь с черной жирной землей, превращаясь в грязь. Рубашка на плечах промокла и